Господин Крауч сказал:
— Ну да… пожалуй. Приблизительно в это время я и был при принцессе. Около пяти лет назад.
— Я так и думал, — сказал Джонни.
У господина Крауча был смущенный вид. Мэтью снова выглядел расстроенным, а Уилл Скотт, убрав кошелек Терки со стола и положив новую карту, попросил:
— Ну, продолжай. Интересно.
Цыган сверкнул белыми зубами.
— Почему, — спросил он Крауча, — Лаймонд освободил вас из Баллахана?
— Откуда мне знать? — с чувством произнес Крауч. — Чтобы отправить меня домой, говорил он. А на самом деле? Запер в какой-то дыре, которую и домом-то назвать нельзя. Держит меня с разбойниками и головорезами — о присутствующих я не говорю. Одежды мне не дают, кроме той, что на мне.
— И Лаймонд с вами не общается? — спросил Джонни. — Почему?
— Откуда мне знать? — в отчаянии вскричал Джонатан Крауч. — Он и двух слов со мной не сказал с тех пор, как я здесь.
— Мэтью знает почему, — сказал Джонни и улыбнулся про себя.
Возмущенный англичанин вопросительно уставился на Терки. Мэтью вздохнул:
— Хозяин не любил, когда о нем говорят за глаза. Но это никакой не секрет. Все дело в том, что с тех пор, как деньги стали поступать без всяких затруднений, мы занялись поисками некоего джентльмена, и Лаймонд решил, что этим джентльменом вполне можете быть вы.
— И вам крупно повезло, что вы оказались совсем не тем джентльменом. — Булло снова сверкнул зубами. — Потому что, насколько я догадываюсь, хозяин ищет человека, который пять лет назад рассказал шотландскому правительству о его двойной игре. Я прав, Мэт?
Господин Крауч поднялся так резко, что чуть не перевернул стол.
— Это правда? Потому что…
— Конечно, правда. А что?
— Потому что я назвал ему имена двух других придворных офицеров, занимавших тогда почти то же положение, что и я. Сомервилла и Харви. Я назвал ему эти имена, ничего не подозревая. А теперь, судя по тому, что вы говорите…
— …вы по крайней мере одного из них приговорили к весьма непростой кончине, — весело сказал Джонни Булло, глядя на господина Крауча, который пробормотал что-то про себя а потом бросился к двери.
Уилл Скотт успел раньше пленника.
— Куда это вы направляетесь?
— Я требую встречи с Хозяином Калтера или как он там себя называет. Я считаю, что его обращение со мной нестерпимо, и собираюсь сказать ему об этом.
— Лаймонда нет, — сказал Уилл.
Тут дверь неожиданно распахнулась, впустив в помещение облачко густого тумана. Яркая, вся покрытая капельками влаги фигура возникла в проеме и раздался голос:
— Помяни черта — он тут как тут. Кто ищет меня? — Господин Крауч пригляделся и безошибочно определил в облаке знакомые руки, ловко стягивающие перчатки. Потом дверь закрылась, и Лаймонд стал виден весь. Он оглядел Крауча и Скотта тяжелым, неприветливым взглядом. — Ну?
На миг душа у Крауча ушла в пятки. Но потом он твердо сказал:
— Я требую объяснений, сэр. С того дня как я покинул Баллахан, прошло четыре недели, и не было предпринято никаких попыток вернуть меня домой. Останься я с сэром Эндрю, меня бы уже выкупили месяц назад, и я вернулся бы к моей Эллен.
— Сомневаюсь, — возразил Лаймонд. Он бросил перчатки на стул и взял кружку с элем, спешно поднесенную ему кем-то. — Вы разочаровали меня, господин Крауч. Вы находитесь здесь в тепле, вы сыты и не платите за помещение, а лицо у вас кислое. У вас что — скучные товарищи? Но ведь вы можете просветить их. Они не умеют поддерживать беседу? Но могут стать замечательными слушателями. Они плохо играют в карты? Тогда обыграйте их. Я вам разрешаю. Пора, — добавил Лаймонд, — почувствовать некоторую ответственность перед обществом. — Он подошел к огню, сел, обвел взглядом Мэтью, Джонни, разбросанные карты. Уилл Скотт уселся рядом с Лаймондом. Оскорбленный, униженный господин Крауч стоял перед камином. Он начал было говорить:
— Если бы я остался в Баллахане…
Лаймонд, непринужденно развалившись на стуле, смерил взглядом своего пленника.
— Жаль об этом говорить, но для сэра Эндрю вы были всего лишь несносным болтуном. Кусочком сыра в мышеловке, господин Крауч.
Уилл Скотт неожиданно обрел дар речи:
— А мышеловка — для вас, сэр?
Лаймонд поставил кружку на стоя, и ему тут же поднесли другую.
— Кто в Аннане знал, что мы интересуемся нашим гостем?
— Капитан у ворот? Тот, кто впустил нас? — пытался припомнить Скотт.
— Тот, кто впустил нас, и поплатился за это. Когда англичане ушли из Аннана и туда вошел мой дорогой братец, капитан готов был испустить дух. А последние его слова, как я полагаю, достигли слуха сэра Эндрю Хантера.
— И догадавшись, что вы проявляете интерес к Краучу, сэр Эндрю заполучил его, чтобы таким образом заманить вас. Но тогда, — Уилл Скотт размышлял вслух, — почему он держал это в тайне?
— Нетрудно догадаться, — сухо изрек Лаймонд. — Во-первых, сэр Эндрю — молодой человек, живущий не по средствам. Во-вторых, за мою голову объявлено вознаграждение в тысячу крон. И в-третьих. — Он задумался на мгновение, и Скотт увидел ледяной холод в его глазах. — Третья причина пока еще не ясна. Но в любом случае разыгравшееся воображение Хантера стоило ему шишки на голове, а господину Краучу — простуды и забвения приличий.
— Послушайте, — заявил господин Крауч, который был слишком оскорблен и потому не испытывал страха. — С меня хватит. Меня взяли в плен, как полагается, и я имею право на то, чтобы меня выкупили или обменяли как можно скорее, что соответствует законам обеих стран. Вы говорите так, — с горячностью продолжал Крауч, — будто это большое счастье — оказаться запертым в грязной, проклятой…
— Именно счастье. — Лаймонд быстро поднялся, длинными пальцами схватил Крауча, усадил его на свое место и, невзирая на протесты, положил его руку на вторую кружку с пивом. — Так оно и есть. У вас никогда больше не будет возможности приобрести такой опыт. Вы посмотрите — где вы еще встретите таких, как мы? Вы достигли крайних пределов мрака — а если вам повезет, то еще и выберетесь отсюда на свет Божий. А это, господин Крауч, большое счастье. — Господин Крауч, зажав кружку в руке, попытался было что-то сказать, но Лаймонд опередил его: — Нет, не тратьте речей понапрасну и не истощайте свой ум. Примите наши дары и будьте благодарны. Кто-то из этих двоих — я говорю о Гидеоне Сомервилле и Сэмюэле Харви — степенный, богобоязненный человек, и он испытает лишь несколько неприятных минут. А то, что случится с другим, будет лишь возмездием за грехи, и это возмездие свершилось бы независимо от вашего участия. Но я не хочу, чтобы вы спугнули моих пташек. Когда я поговорю с ними обоими, вы сможете отправиться домой.