– Всегда, всегда выдерживал, – ответил Басадони, но потом его улыбка превратилась в кислую гримасу. – До этих самых пор. Теперь ты провалил задание, да еще такое простенькое.
Энтрери повел плечами, показывая, что это не имело ровно никакого значения.
– Этот человек был просто жалок, – пояснил он. – Брось. Неужели я, убийца, выдержавший все твои проверки, поднявшийся наверх, прошедший все ступени и занявший место рядом с тобой еще будучи молодым человеком, должен убивать каких-то убогих горожан, чей долг составляет половину дневной выручки карманника-новичка?
– Дело не в этом, – не сдавался Басадони. – Я принял тебя назад, но ты долго отсутствовал и должен был доказать, что этого заслуживаешь. Не мне, конечно, – поспешил добавить паша, заметив, как нахмурился убийца.
– А твоим недалеким заместителям, – договорил Энтрери.
– Они заслужили свои должности.
– Этого я и боюсь.
– Теперь ты недооцениваешь их, – ответил паша Басадони. – Каждый из троих занимает свое место, и все трое мне хорошо служат.
– Так хорошо, что я смог проникнуть в твой дом? Паша Басадони глубоко вздохнул.
– Разве ты пришел меня убить? – спросил он и снова рассмеялся. – Нет, ты пришел не за этим. Ты меня не убьешь, потому что у тебя на это нет причины. Ты ведь, конечно, понимаешь, что, если ты как-то одолеешь Кадрана Гордеона и остальных, я возьму тебя назад.
– Еще одна проверка? – сухо спросил Энтрери.
– Даже если и так, то ты сам ее себе устроил.
– Тем, что сохранил жизнь несчастному, который скорее предпочел бы смерть? – спросил убийца, недоуменно покачивая головой, словно все это казалось ему сущей нелепицей.
В старых блеклых глазах Басадони вдруг мелькнула искорка понимания.
– Так, значит, это было не сочувствие, – улыбаясь, произнес он.
– Сочувствие???
– К этому убогому, – пояснил старик. – Нет, тебе на него было наплевать, и на то, что потом его убьют, – тоже. Ах, как же я не понял! Руку Артемиса Энтрери остановило не сочувствие, куда там! Это была гордость, простая глупая гордость. Ты не хотел опуститься до уровня уличного драчуна и поэтому развязал войну, в которой не сможешь победить. Вот дурак!
– Не смогу победить? – повторил Энтрери. – Ты забегаешь далеко вперед. – Он некоторое время внимательно разглядывал старика. – Скажи мне, паша, кого бы ты хотел видеть победителем?
– Вот она, снова гордость, – ответил Басадони, вскинув костлявые руки, отчего совсем обессилел и стал хватать ртом воздух. – Но вопрос в другом, – продолжил он через некоторое время. – Что действительно тебя интересует – так это люблю ли я тебя по-прежнему, а я, конечно, люблю. Я хорошо помню твое восхождение по ступеням моей гильдии – так отец помнит, как рос его сын. В этой войне я не желаю тебе дурного исхода, хотя ты должен понимать, что предотвратить то, что начали вы с Кадраном, два заносчивых петуха, я не могу. И конечно, как я уже говорил, тебе не одержать победу.
– Ты не все знаешь.
– Я знаю достаточно, – ответил старик. – Ведь у тебя нет поддержки других гильдий, даже Двавел и ее коротышек или Квентина Бодо и его слабых сил. Ах, они поклялись сохранять нейтралитет – иначе мы и допустить не могли, – но они не помогут тебе в твоих сражениях, как не поможет ни одна из влиятельных гильдий. Так что ты обречен.
– А ты знаешь обо всех гильдиях? – лукаво поинтересовался Энтрери.
– Даже о мерзких крысиных оборотнях из отстойников, – твердо ответил паша, но по его голосу убийца уловил, что он не так уж сведущ, как хотел казаться. В его тоне слышались грусть и усталость, а также то, что он уже не у дел. Гильдией правили заместители.
– То, что я тебе сейчас скажу, я скажу только в знак признательности за все, что ты сделал для меня, – сказал убийца и заметил, как настороженно прищурились стариковские глаза. – Можешь называть это преданностью или уплатой последнего долга, – продолжал он. – Тебе не известны все обстоятельства, и твоим заместителям меня не одолеть.
– Ты всегда был самоуверен, – снова со смехом, перешедшим в кашель, заметил паша.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– И никогда не ошибался, – добавил Энтрери, коснулся полей своей шляпы и зашел за ширму, чтобы вернуться в межуровневый переход.
– Вы установили все возможные заслоны? – с тревогой спросил паша Басадони, потому что хорошо знал Артемиса Энтрери, чтобы отнестись к его предостережению серьезно. Как только убийца покинул его, он собрал всех своих заместителей. Он не сказал им о тайном госте, но хотел удостовериться, что они готовы ко всему. Он знал, что час недалек, очень недалек.
Шарлотта, Лапа и Гордеон кивнули одновременно – слегка пренебрежительно, как ему показалось.
– Они придут сегодня ночью, – объявил он. Не дожидаясь, пока кто-нибудь из троих спросит, откуда ему это известно, он добавил: – Я чувствую, как они следят за нами.
– Ну конечно, мой паша, – вкрадчивым голосом пропела Шарлотта и низко склонилась, чтобы поцеловать старика в лоб.
Басадони рассмеялся, а когда стражник прокричал, что оборона дома прорвана, смех его стал еще громче.
– В подвале! – кричал стражник. – Из канализации!
– Крысиные оборотни? – недоуменно произнес Кадран Гордеон. – Но Домо Квиллило заверил нас, что не…
– Значит, Домо Квиллило просто не стал мешать Энтрери, – перебил его Басадони.
– Энтрери не мог прорваться один, – предположил Кадран.
– Тогда он и умрет не один, – сказала Шарлотта. – А жаль.
Кадран кивнул, выхватил меч и собрался выйти. Басадони с превеликим усилием удержал его за руку.
– Энтрери придет один, а не вместе со своими союзниками, – предупредил старик. – За тобой.
– Тем лучше, – рявкнул Кадран. – Возглавь оборону, – обратился он к Лапе. – Когда Энтрери будет мертв, я принесу сюда его голову, чтобы можно было показать всем недоумкам, взявшим его сторону, какую глупость они сделали.
Лапа успел только сделать шаг за порог, как на него наскочил солдат, прибежавший из погребов.
– Кобольды! – выкрикнул он, хотя похоже было на то, что он сам с трудом верит в свои слова. – С Энтрери пришли вонючие кобольды!
– Тогда веди, – уверенно сказал Лапа. В сравнении с силой гильдии в виде двухсот солдат и двух чародеев кобольды – пусть бы их даже были тысячи – могли считаться всего лишь досадной помехой.
В комнате же два других заместителя, слышавшие это, сначала уставились друг на друга в недоумении, а потом широко заулыбались.
Однако паша Басадони не разделял их радости. Он чувствовал: Энтрери задумал нечто грандиозное, и кобольды – далеко не самая худшая часть его плана.
Во дворец гильдии Басадони действительно первыми ворвались кобольды, проникнув туда из канализационных труб, где перепуганные крысиные оборотни – согласно договоренности с Энтрери – жались в тень, уходя с дороги. Джарлакс привел с собой из Мензоберранзана довольно много маленьких вонючих созданий. Бреган Д'эрт располагалась по преимуществу по краям расщелины Клорифты, пересекавшей город дроу, а в ней кобольды плодились и размножались тысячами и тысячами. Триста кобольдов сопровождали сорок дроу в Калимпорт.
И теперь они шли впереди, мчась по нижним коридорам дворца гильдии, на бегу попадая в ловушки и обезвреживая их, а также обозначая для темных эльфов местоположение солдат Басадони.
А за ними беззвучно, как ночь, следовали дроу.
Киммуриэль Облодра, Джарлакс и Энтрери передвигались по какому-то наклонному коридору, окруженные четверкой солдат-дроу, державших наготове взведенные арбалеты с отравленными стрелами. Впереди коридор выходил в большой зал, и туда рвалась кучка кобольдов, преследуемая тремя лучниками.
Щелк, щелк, щелк – соскочили тетивы самострелов, и все трое стали запинаться, спотыкаться и попадали на пол в глубоком сне.
Где– то сбоку что-то грохнуло, и половина кобольдов бросилась в обратную сторону.
– Это не магический разрыв, – заметил Киммуриэль.
Джарлакс послал пару солдат в обход позиций защитников дворца. Киммуриэль предпочел более прямой путь, открыв межуровневый переход через большое помещение с краю коридора, откуда послышался взрыв. Как только он и Энтрери увидели дверь, ведущую в длинный, уходящий вверх коридор, то увидели и тех, кто устроил грохот. Несколько мужчин суетились за баррикадой из нескольких больших бочек.