Как это получилось? Да элементарно. Эльвиканте был слишком уставшим и просто-напросто забыл отключить сигнализацию, включающуюся моментально в случае, если в той части дворца, где обитает наследник престола создаётся портал. Но Вик был измотан, не совсем оправился после ранения, а тут ещё одно покушение, плюс поездка между мирами, плюс непонятные переселенцы с Земли… Одним словом Эльвиканте, привыкший, что сигнализацию отключает его Камердинер, совершенно забыл о необходимости поставить в известность гвардию, охраняющую Импреатора, самого Эльвиканте и дворец со всеми его обитателями, когда мы все переместились из Академии во дворец Императора.
И вспомнил об этом Вик, к сожалению, лишь тогда, когда гвардия пошла на штурм его покоев. Так что сейчас Сиерлен просто наблюдал последствия этого небольшого недоразумения.
А последствия того, что Эльвиканте забыл поставить в известность о своём прибытии домой гвардию Императора, оказались, прямо скажем, неординарными.
Поэтому офигение, проявленное драконом, было настолько полным, что даже я, не обладая зачатками телепатии поняла, почему именно Рлен изумлен.
А причин было три. Первая — вполне понятная. Сиерлен, теряя сознание, уже не надеялся очнуться. Так как успел сообразить, что то лечение, которое я раньше применяла, на новую разновидность драконьей лихорадки не действовало, и ему очень быстро стало настолько плохо, что "просто сдохнуть" уже не казалось ему неприемлемым вариантом развития событий. Поэтому очнуться живым, хотя и не совсем здоровым, при таких обстоятельствах уже достаточный повод для крайнего изумления.
Но ведь это было ещё не всё! Стоило уточнить, где именно Сиерлен очнулся. И в каком обществе!
Прямо перед Рленом на диване сидели рядочком несколько гвардейцев, каждый из которых в одной руке сжимал оружие, напоминающее (мне лично) разновидность алебарды, (как я её себе представляла).
Просто потому, что, как объяснил мне Вик, выпускать из рук оружие ни один из гвардейцев не имеет права ни при каких обстоятельствах, за очень небольшим количеством исключений, и заболевание скоротечной драконьей лихорадкой в перечень этих исключений не входило, по причине абсолютной абсурдности такой ситуации, когда заболевший не теряет сознание и умирает, а остаётся в сознании, хотя и испытывает некоторый физический дискомфорт от повышенной температуры и вполне ощутимую боль.
Так как прямой обязанностью гвардии Императора помимо всего прочего было защищать наследника Императора и без оружия они совершенно точно не имели права находиться где бы то ни было, оружие гвардейцы выпускать из рук категорически отказались, стоически проигнорировав мое искреннее негодование по этому поводу.
А вот во второй руке у каждого гвардейца был обычный катетер. Причём, установить катетеры (то есть заставить этих олухов меня хоть иногда слушаться) я смогла только тогда, когда в ультимативной форме обещала выставить их из комнат Эльвиканте, так как зараженные и без лечения они представляли угрозу для наследника Императора. Как потенциальные бактериеносители и источник возможного повторного заражения. Причём, ради установки катетеров парням пришлось раздеться до пояса. Потому, что рукава их вычурной формы закатать не представлялось возможным. А создавать одежду для пациентов, когда за подходящей одеждой "на замену" можно было отправить служанку, мне казалось излишним расточительством магии.
Проблема состояла в том, что пока несколько служанок, оставшихся во дворце несмотря на то, что здесь был ещё один возможный очаг мутировавшей драконьей лихорадки, пытались найти подходящую одежду, которая не унизит гвардейцев, парни так и сидели полуголыми. Единственное, что служанки им нашли сразу — это пледы, которыми я укутала не только гвардейцев, но и всех остальных: артефактов-эльфят, драконов и переселенцев, невольно оказавшихся изолированными по причине того, что Рлен "принёс" в Академию новую заразу. Одежда драконов и Эльвиканте подходила для лечения не лучше, чем та, что была поначалу одета на гвардейцах. Так что во дворце среди мужской части обитателей дворца и гостей в моду временно вошёл стиль "наполовину раздет, зато с пледом".
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ну и общий вид помещения, после нашего несколько хаотичного вселения и на данном этапе несколько отличной от изначальной мебелировки, (комнаты Эльвиканте стали из-за этого скорее похожий на бомбоубежище моего родного мира) навевал на мысли, что мы находимся не в общежитии Академии. Наверное, Рлен в первый раз видел чей-то дворец в таком состоянии, в который мы привели комнаты Эльвиканте.
А затем в дверь несколько неуверенно постучали. Хорошо, что на этот раз это был не Император, иначе мне бы было сложно объяснить, почему покои его сына выглядят так, словно дворец Императора только что брали штурмом? А его гвардия сидит наполовину раздетой?
Принести одежду служанки нам принесли, а вот входить в комнаты Эльвиканте я им не позволила. Подождала, пока девушки отойдут на приличное расстояние и забрала принесённые нам по требованию командира гвардейцев одеяния.
Рлен некоторое время со скепсисом наблюдал за моими метаниями между другими пациентами, потом ему это явно надоело, лицо мальчишки приняло частично страдающее, частично капризное выражение и он тихо, но достаточно жалобно и совершенно явно для привлечения моего внимания застонал.
Конечно, я понимала, что ему действительно больно, но сейчас это выглядело скорее крайней степенью раздражения, словно Рлен хотел мне сказать: "Почему ты занимаешься этими увальнями, а не мной! Я болен сильнее, чем они все, вместе взятые!"
Рлен мастерски умел выбрать время для проявления недовольства, мгновенно переключив своим приглушённым и измученным стоном моё внимание на себя.
Конечно, я чувствовала свою вину в том, что не предупредила дракона заранее о возросшей степени опасности нашего предприятия по проникновению в дом графа, нашего соседа, или не оставила Сиерлена на пару с Эльвиканте в Академии, ведь он тоже был ранен. Ведь я могла взять с собой более дисциплинированного Ричарда, который скорее всего не вляпался бы так, как Сиерлен, и обнаружив неучтенный артефакт, сказал бы об этом мне, прежде чем присваивать. Но тогда Рлен бы на меня дулся очень долго, ведь взять "на разведку" чужого Истинного — это то же самое, что при всех оскорбить Рлена, словно заявить, что твой собственный Истинный ни на что не годен!
Как же меня выбешивали эти драконьи заморочки о том, что является мужественным поведением, а что — не очень. Ну почему я не могу сама оставить дома приболевшего дракона дома, прихватив с собой его чуть более здорового собрата? Без того, чтобы Рлен потом устроил мне дома истерику по поводу того, что я не считаю его достаточно мужественным для рутинной вылазки? Ну хорошо, не рутинной. А очень опасной. Но что с того?
Сейчас Рлена совершенно откровенно трясло, и я не могла определить, или это реакция на повышение температуры и дракона лихорадит, или Сиерлен просто донельзя выбешен по какой-то лишь ему и другим драконам понятной причине.
Глава 40
В одеяло дракон завернулся с головой, мои осторожные прикосновения "стряхнул", дернув плечом. Похоже, рассержен не на шутку. Понять бы ещё, по какой причине, вообще было бы здорово. Но понять, какая муха на этот раз покусала этого дракона — за пределами моего понимания.
Видала я пациентов с тараканами в голове, но обычно тараканов было значительно меньше. А пациенты так открыто меня не провоцировали — им это было без надобности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Может, Сиерлен такое количество тараканов собрал за тысячелетие с небольшим, так как жил намного дольше, чем обычно живут люди? Или я не понимаю, почему он бесится, по той простой причине, что он — дракон, а я нет? И всем без исключения драконам понятна причина негодования моего Избранного? К культурному шоку в наших отношениях я давно уже привыкла. То я его шокирую, то он — меня. Но сейчас то чего произошло? Неужели нельзя просто объяснить? Не впадая в боевое бешенство? И не переходя на драконий? Но нет, нам же нужно вначале высказать, все что думается об Истинной друзьям. Благо, что они — настоящие друзья. И с ними можно "выпустить пар" безграничного негодования.