Читать интересную книгу Сундук мертвеца - Макс Фрай

– Осенняя ярмарка удивительных умений. Помнишь, я говорил, что ее отменят из-за смерти леди Лайори Макарайнис? Так вот, оказывается, не отменят: ребята где-то раздобыли денег и уже арендовали Площадь Побед Гурига Седьмого, как и собирались, я буквально только что от Кофы узнал.

Я наконец сообразил, о чем речь. Надо же, совершенно вылетело из головы.

– Тебе эта ярмарка до одного места, – сказал Мелифаро. – А я очень рад. И почему-то чувствую себя победителем. Хотя пальцем о палец не ударил, чтобы им помочь. Только очень хотел, чтобы она была.

– Ну так, значит, качественно хотел, – заметил я. – Помнишь, тебе Джуффин тогда на совещании сказал: «Хотеть – и есть делать». И у тебя получилось. Иногда так бывает, нечему особо удивляться. Наше счастье, что ярмарку ты захотел сравнительно небольшую и, если я правильно понял, не сельскохозяйственную. Дешево отделались, можно сказать. Спасибо тебе.

Мелифаро укоризненно покачал головой. Но при этом торжествующе улыбнулся. Поверил. Моя взяла.

– Все равно в следующий раз надо идти и делать, – наконец сказал он. – Руками, ногами, деньгами, головой, чем получится, а не просто сидеть и хотеть. Вот кто в этом смысле молодец, так это моя жена.

– Что она натворила?

– Пока толком ничего. Но собирается. Помнишь, я говорил про театральные дни в саду Тимбути Марияна? Затея, на мой вкус, совершенно бессмысленная: что может быть скучней старинной драмы? Разве только опера, да и то не вся. И при этом дело хлопотное: чтобы собрать на одной сцене нескольких мало-мальски интересных актеров, надо полгода по Соединенному Королевству мотаться, посещая чуть ли не все трактиры подряд, потому что никогда заранее не знаешь, где найдешь кого-нибудь стоящего. Но завсегдатаи театральных дней решили, что представление должно продолжаться; к тому же, секретарь покойного сэра Тимбути отдал им записи, сделанные в последних поездках, с именами и портретами актеров – есть с чего начинать. Кенлех у них, к моему ужасу, верховодит. Теперь носится по городу, ищет подходящее помещение с садовой сценой, чтобы соблюсти сложившуюся традицию. И это, предвижу, только начало, дальше будет хуже. Но я заранее смирился – а куда деваться? Зато она больше не ревет.

– «Не ревет» – это круто, – тоном знатока подтвердил я. – С чем угодно на таких условиях можно смириться. А помещение уже нашлось?

– Исходя из того, что Кен до сих пор не похвасталась, какая она молодец и как лихо все провернула, не нашлось.

– Пусть попробует бывшую резиденцию Ордена Потаенной травы. Концерты там часто проводят, значит, и для спектаклей место вполне подойдет.

– Кенлех говорит, в трактире ни в коем случае нельзя. В этом, как я понял, основной смысл их театральных дней: чтобы все внимательно смотрели на сцену и умирали от скуки. В смысле глубоко сопереживали. В общем, главное, чтобы никто не жрал.

– Ну так в саду резиденции еду отродясь не подавали, – напомнил я. – Только напитки, причем в дни концертов – до и после выступления. Совершенно точно не во время, верь мне, я часто туда хожу.

– Надеюсь, не на концерты?

– Зря надеешься. Какая-то сволочь наложила на меня страшное проклятие, и я начал превращаться в культурного человека; говорят, изменения необратимы, меня уже не спасти. В общем, скажи Кенлех, что место может оказаться вполне подходящим, а дальше пусть сама разбирается. Тебе это, как я понимаю, сейчас только на руку…

– Что – на руку? – удивился Мелифаро.

– Что жены теперь не будет дома даже чаще, чем тебя самого.

– С какой стати мне это должно быть на руку? – нахмурился он. – Так, стоп, погоди. Если ты видел меня в «Синем свете», это были просто мои однокурсницы. Охота же тебе шпионить…

– Ого! – обрадовался я. – А что ты делал с этими леди в «Синем свете»? Я, к сожалению, не шпионил. И начинаю понимать, что многое упустил.

– Да ничего ты не упустил. Я зашел расспросить трактирщика про одного из его постоянных клиентов, а девчонки – выпить перед ужином, они там по соседству живут. Обрадовались, обнялись, вот и вся история. Единственный хотя бы формально компрометирующий меня эпизод с начала года. Можно сказать, скучно живу.

– Бывшие однокурсницы хорошее дело, – усмехнулся я. – Могут надолго спасти тебя от скуки.

– Что ты имеешь в виду? – подчеркнуто сухо спросил Мелифаро.

Похоже, я перегнул палку. Он уже начинал сердиться вполне всерьез.

– Не что, а кого. Твою бывшую однокурсницу, которая стала наследницей магистра Уриманди Файи. Готов спорить, она охотно продаст тебе отцовские чертежи. Или так отдаст, не знаю, в каких вы отношениях и нужны ли ей деньги…

– Чертежи? – растерянно повторил Мелифаро.

– Извини, что лезу не в свое дело, – сказал я. – Просто привык мерить всех по себе. А если бы у меня была такая светлая голова, как у тебя, и при этом я бы уродился придурком, которому без летающих досок жизнь не мила, и вдруг узнал бы, что кто-то уже практически воплотил мою мечту, совсем чуть-чуть доделать не успел, я бы обязательно попробовал закончить его работу. Я бы и так попытался, хотя заранее страшно подумать, что однажды кто-нибудь предложит мне на этом кошмарище полетать. Но у меня настолько не инженерный ум, насколько это вообще возможно. Ручку к вилке приделать не возьмусь.

– Но…

– А ты прожужжал мне все уши рассказами о своих интеллектуальных победах над разной домашней утварью, которую так заколдовал, что я уже в гости к тебе идти боюсь. Тарелки, в любой момент готовые помыть себя сами, нагоняют на меня мистический ужас. Поэтому и говорю: тебе на руку, что жена собирается чуть ли не круглосуточно шляться где попало. Но если я ошибаюсь, извини и забудь.

Мелифаро удивленно покачал головой. Но спорить не стал. И улыбнулся такой нехорошей в смысле, наоборот, многообещающей злодейской улыбкой, что я понял: стрела попала в цель.

Ну хоть так. Когда не можешь изменить невыносимые обстоятельства, делай хоть что-нибудь. Все равно что, лишь бы ощущать, что Мир по-прежнему повинуется твоей воле, пусть в самых незначительных мелочах. Это ощущение дает силу, а она пригодится – кому угодно, когда угодно, но особенно мне, вот прямо сейчас.

– А я… – начал было я, намереваясь дополнительно вдохновить Мелифаро обещанием свалиться у него на глазах с этой грешной летающей доски и погибнуть во цвете лет ему на радость. Но осекся, потому что в этот момент голос сэра Джуффина Халли изволил наконец раздаться в моей голове. И сказал: «Заходи».

– Что – ты? – нетерпеливо спросил Мелифаро.

– А я пошел к шефу. Он, в отличие от тебя, верит, что я старый опытный колдун. И в связи с этим желает со мной расправиться. Такая уж у него осталась дурная привычка с эпохи Орденов.

– Судя по выражению твоего лица, он тебя как минимум четвертует, – растерянно согласился Мелифаро.

– Не все так страшно, – утешил его я. – Возможно, просто разорвет пополам. В любых обстоятельствах следует сохранять оптимизм.

Но говорить, конечно, проще, чем делать. С оптимизмом у меня сегодня было не очень. Если называть вещи своими именами, совсем кранты. По крайне мере, увидев, что в кабинете кроме самого Джуффина сидит Клари Ваджура, обманчиво юный, по-светски приветливый, с бездонными, почерневшими от отчаяния глазами, я сказал себе: «Так и знал».

Чего тут было не знать.

– Хорошего дня, сэр Макс, – сказал мне Клари Ваджура. И улыбнулся этой своей невыносимой ослепительной улыбкой.

А Джуффин вежливо попросил:

– Дверь закрой за собой, пожалуйста.

А буривух Куруш не спросил, принес ли я ему пирожное. Впервые за Магистры знают сколько времени. Лишь приветственно взмахнул крылом, отвернулся и снова нахохлился. Хотя вроде бы чего только за долгие годы в этом кабинете не наслушался. Обычно его нашими человеческими драмами с толку не собьешь.

– Магистр Клари любезно разрешил мне посвятить тебя в подробности его дела, – церемонно объявил Джуффин. – Поскольку именно ты помог нам разобраться в происходящем. К тому же, в ближайшее время нам понадобится твоя помощь. Сэр Клари изъявил желание, по возможности, умереть именно от твоей руки.

Еще недавно на этом месте я взревел бы: «Чего?!» и пулей вылетел бы из кабинета, вынудив всех заинтересованных лиц играть в увлекательную игру: «Догони сэра Макса столько раз, сколько понадобится и убеди его выслушать тебя до конца». Но долгая счастливая жизнь в столице Соединенного Королевства, щедро сдобренная практически ежедневными экзистенциальными катастрофами, сделала из меня скучного парня, способного молча кивнуть в ответ на это дикое заявление и всем своим видом выразить готовность слушать дальше.

– Я хочу, чтобы вы знали: я не держу на вас зла. Напротив, даже рад, что вам удалось поспособствовать раскрытию дела, в котором я являюсь не столько виновником, сколько орудием преступления, – сказал мне Клари Ваджура. – Лично для меня это довольно невыгодно, поскольку вынуждает преждевременно прервать сновидение о возвращении в Ехо, которым я еще не успел насладиться сполна. Однако остановить череду бессмысленных несправедливых убийств гораздо важней, чем продлить мое удовольствие, которое, впрочем, уже все равно безнадежно отравлено. Глупо было бы продолжать им дорожить.