— Ну, здравствуй, — голос чужака оказался неожиданно мягким, бархатным и завораживающим. — Как тебя зовут, красавица?
— Тарья.
— И как же ты здесь оказалась? Дети грома не очень любят эти земли.
— Я… Я… — обида и горечь вдруг нахлынули с новой силой, и девушка начала говорить, совершенно не думая, что перед ней человек, которого она видит первый раз в жизни. Рассказ занял минут двадцать, поленья в костре успели прогореть, на поляне потемнело, а Тарья почувствовала, что засыпает…
Лейтис, глядя как девушку сморил сон, только восхищённо и завистливо вздохнула: никакой магии. Колдовство могут заметить, да и вмешиваться в организм лишний раз не стоит. Наставник же одними травами и голосом сумел успокоить, заставить уснуть — а перед этим всё рассказать. Ей до такого мастерства ой как далеко. Впрочем, почти сразу успокоила себя девочка, мастер учился такому искусству не один год — она ещё даже не начинала. Но лет через пять-десять посмотрим, у кого выйдет лучше. А пока девочка попросила пересказать историю Тарьи, язык северян Лейтис знала не очень хорошо, к тому же диалект в глубине материка изрядно отличался от побережья, и говорила девушка очень быстро.
— История стара как мир, — начал Ислуин, неторопливо подбрасывая в костёр свежие дрова и раздувая огонь. — Её возлюбленный — сын местного кузнеца, а она хоть и красива, но с бедным приданым, к тому же глава семьи погиб. Если бы дело было только в деньгах — можно было бы надеяться на помощь родичей и друзей, но родителям жениха важны связи, статус будущей родни — а какой вес у двух братьев Тарьи, которые ещё и сами не успели жениться? Дело могло бы поправить благословение богов, но ярл в эти края не заезжает уже много лет. Так что не поможет даже взаимность, против угрозы родительского проклятья не пойдёт никто.
— А при чём тут ярл и благословение?
— Интересный обычай, — Ислуин ненадолго прервался, чтобы засыпать крупу в котелок, сегодня была его очередь готовить, а потом продолжил: — Здесь верят, что ярл, его ближайшие соратники и великие воины отмечены особой милостью хозяина грома. Не зря им изначально даровано больше чем простым людям. А ещё верят, что в первую ночь часть отмеренного человеку богами передаётся девушке. Потому-то желательно, чтобы первым мужчиной стал или муж, с которым она разделит судьбу — или ярл, через которого женщина получила благословение и удачу от самого Укко-громовержца. Такое приданое куда важнее вещей или знакомств, особенно если первое ложе принесёт ребёнка.
Тарья проспала до глубокой ночи, встала неожиданно для себя бодрой и свежей — никакой намечавшейся простуды, выглянула из палатки… тут же покраснела и, ойкнув, спряталась обратно. Вдруг вспомнив, как её с головы до ног растирали мазью — и кто растирал. Но через пару минут здравый смысл взял верх. Что сделано, то сделано, тем более лекарем и тем более без её согласия. Девушка накинула заботливо положенную в ногах куртку (ещё раз отметив про себя, что спасители ой не простые, ткань только выглядит грубой, а сама и ветер держит, и влагу и кожа дышит — на торге за такую одёжку новый топор отдают не споря) и выбралась к огню.
— Встала? Хорошо, — в голосе чужака не было и следа прежней убаюкивающей мягкости. — Ешь и поторопимся. Тебя наверняка ищут, негоже зазря людей ночью гонять.
Кашу Тарья жевала торопливо, едва не обожглась, потом помогала складывать палатку, тушить костёр… лишь когда их обступила темнота, девушка забеспокоилась, как они найдут дорогу. Но едва магистр достал ручной компас, восторженно вздохнула: ей бы такой, точно не заплутала. Понятно, как чужаки прошли через Суму. Вот только стоит эта малюсенькая коробочка… кто же они? Илмо научил её разбираться в клинках, ножи у пришельцев не деревенский кузнец сработал. Да и меч у старшего, наверняка, не хуже. Ярл с побережья? Но тогда где его свита? Не похоже, что отстала, явно идут вдвоём. Тарья мучила себя всю дорогу до реки, пытаясь отогнать тень надежды — и не могла. Но едва показались фонари искавших, и зазвучали голоса — всё было забыто: кроме братьев и дяди Рууно с сыновьями её искал и Илмо!
Глядя, как девушка нежится в объятиях любимого, старик усмехнулся в усы и добро произнёс:
— Ну вот, обошлось. А ты, голубка, в следующий раз осторожней будь. Слова — только слова. И на Анникки не серчай, своё наказание за длинный язык она уже получила.
— Дядька Рууно, да не надо было…
— Надо! Чтобы моя дочка знала, когда язык распускать можно! Ладно, пока девичий трёп да с тобой всё обошлось — а случись чего? Ума в девках не наберётся, повторит опять сплетню какую, и мужа до хольмганга[12] доведёт. Нет уж, науку она получила — и, надеюсь, впрок. Ты лучше своих спасителей назови.
Тарья запнулась, ведь имена она так и не спросила, но магистр уже аккуратно оттеснил её и парня в сторону, и вежливо склонил голову перед старым воином:
— Приветствую старшего левого щита. Имя моё Ивар, а моей ученицы Лейтис. Прошу стать гостем под твоим кровом — пока я ем твой хлеб, мой меч — твой меч, твой враг — мой враг.
— Будь гостем, морской волк, — Тарья удивилась, как переменился дядька Рууно: словно сбросил с плеч лет двадцать, не меньше. Даже хромота исчезла. — Мой дом — твой дом, мой щит — твой щит, — и, с интересом осмотрев и приметив что-то заметное лишь ему, хмыкнул. — Младший правого борта?
— Всего лишь десятник. Я покинул палубу в пятую навигацию.
Рууно хмыкнул ещё раз: продолжения не последовало, как и имени драккара. Ну что же, знающему человеку понятно — не сошлись в чём-то с ярлом, но расстались по-доброму. Другому парусу воин присягать не стал, но и имя своего командира называть не хочет, чтобы не пошло лишних слухов. Справный волчара.
Не смотря на то, что приглашал гостей Рууно, поселились они в доме Тарьи — ещё на берегу мужчины решили, что деньги семье девушки нужнее. Впрочем, постояльцами чужаки оказались недокучливыми: чаще всего уходили с утра в лес и возвращались ближе к вечеру. А если погода была неподходящая, младшая оставалась заниматься с книгой на непонятном языке, а старший ходил по деревне: на шестьдесят дворов всегда найдётся, кому нужна помощь хорошего лекаря. Особенно радовалась знахарка — возраст уже давал о себе знать, ученицу женщина нашла себе поздно и теперь пользовалась возможностью наставлять замену, как можно меньше отвлекаясь. Про разговор на берегу соседи не знали, и Рууно намекнул молчать, и остальные парни были не из болтливых. Потому с лёгкой руки травницы да пары вовремя брошенных старым воином слов деревня и определилась, зачем пожаловали гости. Чужака интересовали окрестные места, что и где водится, особенно необычные растения. Наверняка городской алхимик или целитель, а сюда приехал за редкими травами. Так хорошему человеку и не жалко, всё равно по тайге сорняк-сорняком растёт. Не поверил лишь младший брат Анникки, почему-то связав наказание сестры с пришельцем. Хотя, как посмеивались остальные, дело, скорее всего, было в Лейтис. Девчонка, к тому же всего на два года старше, а уже носит боевое оружие. Но вслух говорить что-то плохое мальчишка опасался: пусть любимый младший сын, балованный поздний ребёнок — рука у отца по-прежнему тяжёлая, да и старшие братья добавят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});