Никто их не преследовал.
Потаенная Страна, королевство Вейурн, Мифурдания, конец весны 6421 солнечного циклаРодарио и Тасия еще немного порасспрашивали жителей города о Фургасе, а затем вернулись к остальной части труппы. Геза бежала к ним, размахивая руками, и оба невольно сравнили ее с перепуганной наседкой. Ее полное тело колыхалось, все под платьем прыгало вверх и вниз. Не помогал даже корсаж.
— Господин Родарио! Наконец-то вы здесь! — Толстушка схватила его за руку. — Идемте скорее. Приходили мужчины, которые разбили ваш вагон и побили несчастного Реймара. Мы натравили на них собак, и лишь тогда они наконец убрались.
— Все хорошо, Геза. Успокойся. — Актер потрепал ее по щеке. Нечто подобное Родарио предполагал и поэтому сохранял самообладание.
Однако вид собственного разоренного жилища нанес Невероятному глубокую душевную рану. Маленький дом на колесах сильно пострадал после неаккуратных поисков; ничего не находилось на своем месте. Много вещей было переломано. Если он еще раз встретится с посланцами отца Нолика, то в качестве компенсации заберет у них все, что у тех окажется с собой. Даже нижнее белье, чтоб унизить сильнее.
— О Паландиэль! — причитала Геза, стоя в дверях. — Как жаль!
Вздохнув, Родарио улегся на распоротый матрас.
— Спасибо, Геза. Все хорошо. Я уберу позже, — женщина кивнула и удалилась.
Тасия закрыла дверь и вынула из тайника под половицами цепочку.
— Они слишком глупы, чтобы найти ее, — с облегчением рассмеялась она, надевая украшение.
— И они думают, что мы швырнули бы это сокровище в озеро, — добавил он, протягивая к ней руки. — Иди ко мне, королева актрис, и подари королю свою благосклонность. Покажись мне во всей своей красе, одетая в золото и драгоценные камни.
Она сбросила с плеч позаимствованное платье и улеглась рядом с ним, провела пальцами по его лицу.
— А ты, король наслаждения? Поработаем над твоей пьесой?
— О, как смело! Ты хочешь показать акт любви на сцене? — грязно усмехнулся Невероятный, и его аристократическое лицо стало похоже на лицо простолюдина. — Мы наверняка окажемся в темнице. Из-за непристойного поведения.
Она улыбнулась и пощекотала его бороду прядью своих светлых волос.
— И все же мы поставим акт. Немедленно и только для нас.
Он поцеловал ее в шею, и вскоре они предались любовной игре, пока не опустились, измотанные, на остатки матраса и накрылись тем, что осталось от одеяла.
Мысли Родарио снова вернулись к пропавшему другу и приключениям сегодняшнего дня.
— Нас пытались убить, погибли хорошие люди, одного человека похитили, — задумчиво сказал он. — И все это как-то связано с Фургасом.
Тасия натянула платье.
— Почему? И зачем кому-то нужен кузнец?
— Ламбус — талантливый кузнец, какого еще поискать. У него есть завистники, — одевшись, актер пожалел, что женщина уже скрыла свою соблазнительную наготу. — А не стоит ли за всем этим сам Фургас? — размышлял он. — Ламбус не хотел покидать город, так он нам сказал. Что может быть настолько спешным, что заставило бы Фургаса его похитить? — Родарио тут же отбросил эту мысль. Подобное поведение было не в духе его друга.
— Разве ты не говорил, что он потерял свою спутницу и детей? — спросила Тасия, прислоняясь к двери. — Наверное, он нашел себе новую любовь.
— Ах, это из-за ребенка, который его сопровождает? — Родарио принялся наводить порядок в своем фургоне. — Этого я не понимаю. Он любил Нармору больше жизни.
— Чувства могут изменяться.
— Конечно. Но у кого-нибудь другого, — кивнул он. — Только не у Фургаса. Ты не знаешь его, иначе удивлялась бы так же, как и я. Должно быть, он стал совершенно другим человеком.
— Хм, — Тасия положила руку на ручку двери. — А если это не его ребенок? Может быть, он усыновил его? — Тасия улыбнулась актеру. — Не буду мешать заниматься уборкой и размышлять. Тебе понадобится отдых.
— Очень мило — смыться.
Она пленительно рассмеялась.
— Королева знает, когда пора удалиться, — и с этими словами она собралась покинуть фургон.
— Тасия!
— Да?
Родарио указал на ее шею.
— Цепочка.
— О, — она коснулась рукой украшения, отразившего лучи солнца и вспыхнувшего так, что захватило дух. — Так приятно на коже.
— Не надевай его, пока мы в Мифурдании, — попросил он ее. Женщина сняла украшение и спрятала его в оправдавший ожидания тайник. — Но позже оно станет важным реквизитом нашей постановки.
Она легко поцеловала актера в щеку и выпорхнула на улицу. А ему осталось решать неприятную задачу — восстанавливать порядок в своем маленьком королевстве.
Закончив работу, Родарио сел под лампу на узкой лестнице перед фургоном и продолжил написание новой пьесы.
Работа давалась ему легко; Тасия и сегодняшние события окрыляли. Все, что они пережили, он вставил в действие пьесы, преисполненной страсти, приключений и тайн.
Как закончить, было пока неясно. Для этого нужно было прежде отыскать Фургаса.
Он налил себе вина из единственной уцелевшей бутылки, когда услышал смех Тасии. Очень определенный смех.
В Невероятном вскипела ревность. Он отставил бокал и направился к фургону, в котором жил Реймар. Осторожно поднялся на цыпочки и заглянул в маленькое окошко. Смех заронил в актере страшное подозрение, увиденное же стало подтверждением: королева потеряна. Очевидно, сегодня ей хотелось еще развлечений. И Реймар, медведеподобный мужчина, оказывал ей вполне понятную услугу.
Родарио вернулся к своей узкой лесенке, взял в руку бокал. И рассмеялся. Он смеялся и смеялся, пока ему стало не хватать воздуха, а из окон маленьких фургонов не появились первые любопытные; даже Реймар, в полотенце вокруг бедер, выглянул из двери. Актер указал на мужчину и снова рассмеялся, запрокидывая голову и хватая ртом воздух.
— Все хорошо, дорогие мои, — махнул он рукой зевакам. — Это просто ежевечернее безумие, охватывающее меня каждый раз, когда приходится слушать, как другие наслаждаются актом любви с моей супругой.
Реймар покраснел и мгновенно скрылся, а Родарио сотряс новый приступ смеха.
Актер поглядел на звездное небо, по которому плыли облака, словно окуная звезды в молоко.
— О боги! Что за женщину вы мне послали! — усмехнулся он. — Неужели она должна отплатить мне за то, что в прошлом я развлекался с другими, а? — Родарио осушил бокал. — Я раскусил ее игру. Это был ты, Самузин, бог равновесия? — громко воскликнул он, взял бутылку и поднял ее к звездам. — Благодарю тебя! Столько вдохновения меня не посещало уже давно, — красное вино холодило горло; он отставил сосуд и продолжал писать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});