И первым, кого узрел перед собой продравший глаза разгневанный водолаз, был Доминик Аглиотти.
Тремито вмиг стало не до поисков пистолета. Попытка скрыться от бурильщика за колоннами успеха не возымела. Впавший в ярость топочущий тяжеловес мог потягаться в резвости с любым завсегдатаем бара. Гигант снес лбом несколько колонн, отшвырнул сицилийца к стене, словно невесомого, а потом, не останавливаясь, с разбега насадил его на свой остроконечный бур. Последнее, что заметил Тремито, были его собственные ноги, отчлененные от обратившегося в кровавый фарш туловища. Одна из них, брызжа кровью, взлетела вверх и ударилась о потолок, а вторая умчалась в зал, будто Доминик из последних сил нарочно швырнул ее во врагов.
Что стало с верхней частью его М-дубля, Тремито не видел, поскольку боль затмила ему сознание. Когда же его кратковременные муки прекратились, он, злой и раздраженный, уже стоял на их с приятелями персональной Полосе Воскрешения, оборудованной креатором Гомаром в квадрате Палермо. А в баре между тем продолжалась кровавая баня, которая отнюдь не закончилась с уничтожением последнего сицилийца. Разбушевавшийся не на шутку бурильщик не удовлетворился расправой над Аглиотти, а ворвался в зал и принялся кромсать всех без разбора, шуруя буром направо и налево. Начатая с уничтожением «Дэс клаба» резня стала подобна снежному кому, что покатился по склону горы небольшим снежком, быстро вырос до огромных размеров и в конце концов рассыпался от собственной массы, так и не достигнув подножия. В итоге прибывшие в «Старый маразматик» по вызову хозяйки бара квадрокопы угомонили буяна, насильно выведя его из Менталиберта, а социально опасный М-дубль отправили в штрафной карантин вместе со статисткой до особого распоряжения администрации.
Причина же гибели восемнадцати либерианцев в верхних апартаментах бара квадрокопов не интересовала, поскольку ни одной жалобы от хозяев расстрелянных М-дублей так и не поступило. А раз нет жалоб, значит, все случившееся в «Старом маразматике» было не хулиганством, а всего лишь игрой, результат которой устроил всех ее участников. Таковы отличия здешней жизни от реальной: если мертвый либерианец не жалуется, стало быть, он всем доволен и не нуждается в защите администрации. Воистину, нет более удивительных порядков, чем в мире, населенном бессмертными обитателями, где даже массовое убийство приравнивается к мелкому хулиганству, в то время как обычное воровство может караться изгнанием из Менталиберта, сиречь местным аналогом смертной казни…
– Спасибо, Макс, – поблагодарила Кастаньета своего отважного спасителя, когда они и еще полдюжины чудом уцелевших завсегдатаев «Маразматика» выскочили на Бульвар, спасаясь от гнева обезумевшего водолаза-бурильщика. – Если бы не ты, мне бы сроду не отвязаться от этих макаронников.
– Да ладно, чего там. Просто терпеть не могу всякую шваль, пусть и в дорогих костюмах. Подобные ублюдки меня в реальности успели достать, чтобы еще здесь их терпеть, – скромно отмахнулся «полицейский», допотопная одежда и прическа коего по выходу из бара приобрели куда более современный вид, а на лице появились модные в этом году бородка и усики. Прочие избежавшие Полосы Воскрешения «маразматики» преобразились и вовсе до неузнаваемости, а кое-кто даже сменил пол. Оно и понятно – мало кому хотелось расхаживать по Бульвару в излюбленном карнавальном наряде, которые эти либерианцы надевали при входе в свой закрытый клуб.
– Меня вообще-то не Макс зовут, а Юрий. Юрий Лямцев, – представился спаситель. – А полицейский Макс – это персонаж одной культовой игры, что была очень популярна в начале века. Классика, одним словом. Теперь таких игр уже не делают.
– Да, припоминаю. Кажется, я о ней тоже что-то такое слыхала, – заметила Наварро, которую в настоящий момент такие подробности волновали в последнюю очередь. Но просто взять и грубо отделаться от Макса-Юрия Викки не могла, ведь, сам того не подозревая, он и впрямь спас ей жизнь. Вот только надолго ли?
– А что, может, пойдем, пропустим по стаканчику? Куда-нибудь, где не так шумно? – предложил Лямцев, явно не собираясь просто так отпускать Викторию после всех пережитых ими сегодня перипетий. – Здесь практически через дорогу есть классное местечко, где можно спокойно поболтать и послушать автоном группы «Терпсихора». Говорят, иногда ребята из группы подключаются к своим М-дублям и вживую играют. Только я в это не верю: у них и в реальности концертов хватает, чтобы еще в Менталиберте их самолично отрабатывать. Ну так что, идем?
– Не обижайся, но сегодня не смогу. В следующий раз, хорошо? – вежливо отклонила предложение Кастаньета.
– Что, не нравиться «Терпсихора»? Тогда давай еще куда-нибудь сходим? Мест полно.
– Да нет, просто скоро надо на работу собираться. У нас в Испании сейчас утро.
– А, вон в чем дело, – понимающе кивнул Юрий. – Все понятно: работа – это святое… Ну тогда до следующего раза. Не забудь о нашем уговоре. Где меня найти, ты в курсе.
– Конечно, не забуду. Как можно? – глазом не моргнув, пообещала Викки и добавила: – А здорово вы все-таки тем макаронникам накостыляли! Поделом уродам.
– И еще раз накостыляем, если опять в наш бар сунутся, – заверил ее Лямцев-Макс. – Так что не бойся, приходи к нам в любое время. Всегда рады.
И, махнув Наварро на прощание рукой, побежал догонять приятелей, которые, судя по всему, двинули отпраздновать победу (пусть Пиррову, но тем не менее вполне заслуженную) в тот самый бар, где играл М-эфирный клон ныне популярной за пределами Менталиберта группы «Терпсихора».
Виктория посмотрела вслед веселой компании «маразматиков», и девушке вдруг захотелось завыть в голос от накатившей на нее мрачной безысходности. Всего сутки назад Кастаньета чувствовала себя такой же беззаботной и совершенно не волновалась насчет завтрашнего дня. Она уже изрядно подзабыла, что такое – быть смертной и иметь в запасе одну-единственную жизнь, драгоценную и неповторимую. Ощущения собственной беспомощности и полной зависимости от его величества Случая превращали жизнь бывшей бессмертной chica в нескончаемую пытку. Причем пытку, готовую в любой момент перейти из моральной в самую что ни на есть натуральную. Вопрос лишь в том, когда сицилийцы и бывший председатель «Дэс клаба» доберутся до Наварро.
Она невольно вспомнила читанные ей когда-то философские книги, в которых авторы всячески пытались донести до нее мысль о том, что бессмертие – это отнюдь не награда, а, наоборот, жуткое проклятие. От него, оказывается, запросто сойти с ума, и вообще только глупцы могут жаждать обрести вечную жизнь. А настоящему Человеку (именно так – с заглавной буквы, и не иначе) пристало довольствоваться одной жизнью, прожить которую надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы… ну и прочая высокопарная галиматья о добродетели, любви к ближнему и готовности принести себя в жертву на алтарь Человечества…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});