Читать интересную книгу Орден Ультрамаринов: Омнибус - Грэм Макнилл

Земляные редуты и опорные пункты, сооруженные из пермакрита, защищали возвышенность, а для прикрытия «мертвых зон», возникших из-за рельефа местности, строители добавили стрелковые окопы, автоматические огневые точки и бронированные ДОТы. С какой стороны ни посмотри, это была устрашающая система укреплений, созданная в лучших традициях фортификации; но то, что для Ультрадесанта было лучшей традицией, Железным Воинам казалось банальным.

Дорогу, ведущую на глубинные ярусы, преграждали три крепости из зеленого серпентинита, расположенные полукругом на равных промежутках друг от друга, чтобы обеспечить перекрестную оборону. Хотя бастионы были хорошо укреплены, их анфиладный огонь для Железных Воинов был лишь мелким препятствием.

Хонсю потребовался один лишь взгляд, чтобы оценить фортификации противника. Он сразу увидел, где укрепления хуже всего, где лучше прокладывать апрош (копать который придется уже не ему), где именно Ультрадесант намеренно ослабил оборону, надеясь заманить врага в ловушку. Секундой позже панорама скрылась из вида: прогремел новый залп, гулкие взрывы подняли фонтаны земли, и все ущелье погрузилось в хаос огня и дыма.

Хонсю встретил грохот обстрела с широкой улыбкой, испытывая почти животное наслаждение от того, что оказался на острие атаки. Перед ним лежало гладкое плато овальной формы — смотровая площадка для туристов, которые спускались в подземелья Калта, чтобы восхититься чудесами технического гения, превратившего недра мертвого мира в бескрайнее жилое пространство, изобильное и безмятежное, как настоящий рай.

Но всего за миг чудо превратилось в кошмар.

Враг открыл ответный огонь, и первые снаряды с чудовищным, оглушительным гулом взорвались над плато. Боеприпасы воздушного подрыва обрушили на землю град раскаленных докрасна осколков; некоторые были длиной с палец, другие размером с головку топора и такие же острые. Для рабочих — невольников этот обстрел стал настоящей бойней. Хонсю видел, как одного мужчину осколки исполосовали до костей, а через секунду ударная волна превратила скелет несчастного в бесформенную массу.

Целый отряд рабов, одетых в какие-то отрепья и вооруженных тяжелыми кирками, исчез в вихре летящей шрапнели — пылающие осколки не оставили от них ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего человеческие тела. Жертвы первых минут обстрела исчислялись сотнями; еще столько же погибло в огненном шторме, который затем охватил плато. Хонсю слышал, как кричат невольники, но не обращал на них внимания. Потери среди простых смертных ничего не значили: ради своей цели он пожертвует миллионом жизней, а если этого не хватит, то добавит еще миллион.

И воздух, и земля дрожали от взрывов, отчего искромсанные трупы подергивались, словно в танце смерти. Пелена черного дыма, изменения плотности воздуха, когда внезапный вакуум сменялся ударной волной, — ориентироваться в этом светопреставлении было невозможно. Невозможно было сказать, где верх, а где низ, где право и где лево; все исчезло в невыносимом хаосе звука, света и избыточного давления.

Доспех защитил Хонсю от самых страшных последствий этого адского урагана, но и он не обеспечивал полной неуязвимости от столь титанических разрушений. Пластины брони гудели, и ему казалось, что кто-то в такт шагам палит ему в затылок из ружья. Почва под ногами колыхалась, как при мощном землетрясении; одежда на трупах тлела, то и дело вспыхивая короткими языками пламени.

Он мало что мог разглядеть вокруг: мешали облака дыма, клубившиеся под градом шрапнели, и только огненные молнии, вонзавшиеся в землю, стробоскопическим светом выхватывали из тьмы очередную картину агонии и смерти. Черные воронки заполнились кипящей кровью, оторванными конечностями, обезглавленными телами, костями, на которых не осталось и клочка мяса. Хонсю потерял из вида и Бронна, и нескольких Железных Воинов, что пошли с ним в атаку. Не было никакой возможности определить, живы они или превратились в такую же бесформенную мешанину из плоти и металла.

Прилив адреналина толкал Хонсю дальше, заставлял идти сквозь этот шквал разрушения. Он понимал, что рискует по — глупому, что просто рисуется, безрассудно подвергая опасности все вторжение; но как еще можно было показать воинам, которые следовали за ним, что он готов поставить на карту и свою жизнь тоже и умеет сражаться так же, как они?

Что-то врезалось ему в висок с такой силой, словно по шлему ударил громовой молот дредноута, в результате чего Хонсю оказался не только сбит с ног, но и пролетел какое-то расстояние. Мимо в таком же стремительном полете промелькнуло еще чье-то тело; чувствуя, как его бросает, как листок на ураганном ветру, от одного волнового фронта к другому, Хонсю сгруппировался, готовясь к жесткому приземлению.

Так и вышло; после падения он проскользил еще несколько метров по изрытой воронками поверхности. Остановился, быстро проверил, на месте ли руки и ноги, и, опираясь на лопату, встал. Летящие снаряды продолжали чертить огненные дуги в «небе» над плато, но даже грохот взрывов казался сейчас далеким и нереальным.

Запах горелой плоти заставил Хонсю опустить голову, и он увидел, что из его нагрудника торчит длинный осколок снаряда. На раскаленном металле еще можно было рассмотреть очертания белого орла и буквы шаблонного текста. С коротким стоном Хонсю выдернул острый как кинжал осколок, на десять сантиметров своей длины испачканный кровью.

— Так просто меня не достать, — прорычал он, бесстрашно стоя под обстрелом.

Несмотря на неутихающий град снарядов, землеройные машины Бронна продвигались вперед. Боеприпасы воздушного взрыва мало что могли сделать с усиленной броней на их крышах, и машины беспрепятственно продолжали сдвигать к краю плато горы щебня и каменной крошки, которые становились все выше. Эта берма из калтской земли была высотой по пояс и должна была послужить временным укрытием для смертных рабов, пока не будут возведены более основательные укрепления.

Вражеские артиллеристы заметили, что впустую тратят боеприпасы воздушного подрыва, губительные для людей, но не для машин, а потому переключились на фугасные снаряды. Удачные попадания в жизненно важные узлы повредили несколько десятков машин, а некоторые вывели из строя полностью. Хонсю увидел Дассандру — тот махал землекопам, подзывая их на место уничтоженных бульдозеров.

Хонсю вспомнил, как после падения Халан — Гола Дассандра с удивительной готовностью присягнул на верность новому командиру. Не стоило его за это винить: какой смысл хранить верность господину, чья звезда закатилась? Хонсю и сам поступил бы так же, но с такими починенными была одна проблема: они хранят верность, только пока командир ведет их к победе и в то же время дает им шанс проявить себя — иначе они станут кусать руку, которая их кормит. В памяти всплыли прощальные слова Гурона Черное Сердце, и Хонсю решил, что не станет брать Тета Дассандру с собой, когда придет время оставить это поле боя.

— Вы так и будете тут стоять или все-таки поработаете этим вашим инструментом? — осведомился Бронн, вынырнув из завесы дыма и пыли. Ухмыльнувшись, Хонсю сжал короткую рукоятку лопаты обеими руками:

— Говори, где копать.

Бронн указал на передний край плато. Вместе они бросились туда, пробежав мимо объятого огнем экскаватора. Кабина его превратилась в груду металла, резиновые шланги обнажились и расплавились; но и сейчас в кабине кто-то шевелился — кто-то, кого не могло убить даже это адское пламя. Облако густого дыма скрыло ужасные детали, и Хонсю успел заметить только почерневший череп на длинной, извивающейся как змея шее и рот, разверстый в крике агонии, которая не кончится никогда.

— Эту траншею нужно углубить на метр и расширить минимум на полметра, тогда можно будет выдержать обстрел, — прокричал Бронн. — Вот вам задание!

Резкий тон приказа не вызвал в Хонсю злости. На этом этапе кампании командовал Бронн, и если он считал, что для пользы общего дела нужно сослать собственного Кузнеца Войны в окопы, значит, так тому и быть.

— Считай, уже сделано, — ответил Хонсю и спрыгнул в траншею.

Внизу трудились около сотни рабочих — смертных в потрепанной спецодежде, кирками выбивая на камнях Калта ритмичное стаккато. Некоторые обернулись в его сторону, но большинство не поднимали головы — боялись, что если посмотрят вокруг, то разрушат иллюзию безопасности и увидят смерть совсем рядом, а та в свою очередь заметит их.

— И — и взяли! — заорал Хонсю, не зная, слышит ли его хоть кто-то в неумолчном грохоте артиллерии. — И — и раз!

Он вогнал лопату в грунт, и лезвие прорезало почву с такой легкостью, будто это была нежнейшая плоть. Провернул клинок лопаты, отбросил землю назад и, ни на секунду не сбившись с темпа, поддел новую порцию земли, прежде чем первая успела упасть.