разрешает женщине воспользоваться машиной или просто указывает ей, куда ехать. Также считается насилием, если мужчина возмущается, что жена слишком долго болтает по телефону, в результате чего приходят огромные счета.
Теперь, я думаю, не нужно спрашивать, откуда в австралийской статистике данные о том, будто каждая третья женщина является жертвой «домашнего насилия».
И в американской тоже… Радикальные феминистки рекомендуют считать изнасилованием не только словесные оскорбления (а уж тем более шлепки, тычки и пощипывания), но и общее доминирование мужчины в семье. В том числе интеллектуальное. Потому что интеллект — это самцовость, а самец — насильник. Так что если вам, женщина, захотелось покапризничать, или проявить эмоции, или предложить милую глупость, а он в ответ отхлестал вас по мозгам железной логикой, которой вы не могли воспротивиться, — смело звоните в полицию: вас поимели!
Чему здесь удивляться, если директор Института домашнего насилия в США Ленор Уокер пишет: избитой считается любая женщина, «если она чувствовала, что была психологически или физически избита своим мужчиной».
Вот реальная история. Женщина запустила в голову мужа стаканом. Потом ударила его стулом. Он пальцем её не трогал. Ленор Уокер считает, что в этой истории женщина является прямой «жертвой домашнего насилия», поскольку её агрессия была спровоцирована мужем: он «игнорировал её и работал допоздна, чтобы продвинуться по служебной лестнице».
Вот ещё одна поразительная история. Женщина Пэгги Сэйз решила убить мужа. Днём она сходила в тир — потренироваться в стрельбе. Вечером пристрелила мужа. Ночью отправилась на дискотеку. Директор института домашнего насилия, которая защищала в суде Пэгги Сэйз, полагает, что Пэгги должна проходить по категории жертв домашнего насилия. Потому что если муж убивает жену, он в этом виноват, а если жена убивает мужа, в этом тоже виноват он.
Вот что сказала о сложившейся ситуации президент Ассоциации адвокатов Штата Массачусетс Элайн Эпстейн: «Стало совершенно невозможно эффективно представлять интересы мужчины, против которого было сделано голословное обвинение в домашнем насилии».
Как я понял её слова? «Если мужчину без доказательств обвинили в домашнем насилии, то он автоматически будет признан виновным. И даже хороший адвокат ничего толкового сделать не может».
А ведь если феминисткам мало и недостаточно нынче существующих определений, что такое «жертва домашнего насилия» — так ведь их завсегда можно улучшить, дополнить и расширить.
Теперь я приведу второй свой ответ на вопрос, что же оно такое — феминизм?
Феминизм — это убийца общества.
Тут тоже всё очень просто. Феминистки навязывают всему обществу свою картину окружающего мира. Свои правила игры. Свой путь.
И рвутся к власти.
Вот вам наблюдение очевидца Баскиной о том, как происходит захват власти в Америке:
«…Джойс Лейденсен обаятельна: негромкий мелодичный голос, мягкая улыбка… Её конёк в женских исследованиях — положение женщин в науке и в руководстве. Она обращает моё внимание на то, что в палате представителей Конгресса США из 210 депутатов всего 25 женщин. Ещё больший разрыв в Сенате — только 3 на 100 сенаторов. Особенно пристально изучает она женскую ситуацию в родном университете. И ситуация эта её не устраивает.
— Почему? — удивляюсь я. — Ведь даже на глазок видно, что женщин-преподавателей больше, чем мужчин. Что же тебя не устраивает?
— А ты посмотри на их карьеру, — возражает Джойс. — Притом, что преподавательский состав на 65 % женский, в нем полных профессоров-женщин только 10 %. Если же мы возьмём руководящие должности — вице-президента, декана, заведующих кафедрами, то их и вовсе 4 %.
— Позволь, — возражаю я. — Но ведь, скажем, заведовать кафедрой может далеко не каждый. Так же как и стать профессором. На это нужны способности.
— Ну и почему у мужчин этих способностей больше, чем у женщин?»
…Действительно, почему? Обидно. Надо исправить. Нельзя добавить бабам способностей, зато можно у мужиков должностей отнять…
«В ближайшее воскресенье Джойс организовывает митинг женщин-преподавателей. На главной площади, в самом центре университетского кампуса, собираются студентки, аспирантки, лекторы, инструкторы (низшее преподавательское звено), помощники профессора (следующая ступень) и профессора без tenure. Впрочем, тут же и счастливчики, входящие в 10 привилегированных процентов: они пришли из солидарности. Митинг проходит дисциплинированно. Участницы несут плакаты: «Женщинам — равные возможности!»; «Две трети руководящих должностей — женщинам». Смысл выступлений всё тот же: если женская часть преподавателей составляет большинство, то их участие в руководстве должно быть пропорциональным.
Так случилось, что на другой день я оказалась в кабинете одного из вице-президентов университета. Он извинился, что не имеет достаточного времени на беседу со мной: ждёт группу советников. По поручению президента (ректора) они должны отобрать кандидатов на вакансии — одного декана и трёх завкафедрами. «Ректор высказал своё пожелание: по возможности, все четверо должны быть женщинами», — сказал мне вице-президент. И тяжело вздохнул».
Вот так феминистки рвутся к власти. И навязывают всем окружающим своё видение окружающего мира.
Вы вчерашнее шоу Опры видели?
Да, я как раз накануне очень внимательно смотрела ток-шоу Опры Уинфри под будоражащим названием «Hearts different also?» — «А что, сердца у нас тоже разные?». Речь идёт о том, что врачи-кардиологи лечат пациентов с сердечными заболеваниями, мужчин и женщин, по-разному. Применяют к ним разные методики и лекарства. «Как это?! — возмущается аудитория в студии. — Это же настоящая дискриминация!» Пожилой доктор, кардиолог с большим стажем, несколько минут не может начать говорить. Так велик накал женских страстей. Наконец Опра с трудом успокаивает участниц шоу, наступает тишина. Но ненадолго. Опытный врач объясняет: «Мужчины и женщины отличаются не только анатомией, у них различный тип нервной системы. На состояние сердечной деятельности оказывают влияние ежемесячные циклы и климактерические состояния. Поэтому сердечные приступы проходят по разным схемам — соответственно и лечить их надо по-разному».
Бог ты мой, что тут начинается! В шуме, гаме и ругательствах можно отчётливо услышать страшные обвинения: «Это же сексизм!» Абсурд этой реакции мне очевиден, Арлин — нет. Она тоже крайне возмущена доктором-сексистом:
— Болтовня о половых различиях — это только псевдонаучный повод поддерживать неравенство полов.
— Послушайте, Арлин, но вы же не можете отрицать, что самой природой оба пола разделены по психофизиологическим признакам.
— Физиологически — да, конечно, — неохотно признает она очевидное. — А вот психологические различия существуют постольку, поскольку их определяет общественное мнение. И поскольку по-разному воспитываются мальчики и девочки. Что дарят малышу женского пола? Куклы. А мужского? Машинки. Девочек приучают к домашнему хозяйству, мальчиков — к технике. Девочку упрекают: ты лазаешь по деревьям, как мальчишка. А над мальчиком посмеиваются: ты плачешь, как девчонка. И так — всю жизнь. Вот вам истоки этих ваших «психофизиологических различий». Природа их не предусмотрела. Их создала