Читать интересную книгу След Сокола - Сергей Самаров

– Буду только рад увидеть славного воина. А что он славный, я понял по твоим словам.

Бернар еще раз откинул полог палатки, и за порог, обаятельно улыбаясь, шагнул крепкий бочкообразный воин в великолепных раззолоченных греческих доспехах.

– Слава датского оружия, герцог Трафальбрасс, больше известный нам как Сигурд.

Имя это, впрочем, не вызвало того восторга, на который сам Бернар, да и представленный им Сигурд рассчитывали. И природное обаяние герцога вызвало только строгие встречные взгляды. У самого же короля просто вытянулось в недоумении лицо. Впрочем, Карл всегда прекрасно владел собой и мину непонимания быстро спрятал.

Сигурд поклонился в первую очередь королю, который ответил только легким надменным кивком, потом остальным присутствующим, задержав на несколько секунд взгляд на Кнесслере, что не осталось незамеченным Карлом.

– Я рад, что в состязании наших рыцарей будет участвовать представитель датского королевского дома и близкий родственник нашего брата короля Готфрида, – сказал Карл. – Что же касается вхождения его в число зачинщиков, то я думаю, этот вопрос нам предстоит еще обсудить.

Сигурд вопросительно поднял брови.

– Я нисколько не сомневаюсь в достоинствах уважаемого герцога, тем не менее, включение в зачинщики дана противоречит нашим планам, согласно которым победители первой схватки двух партий зачинщиков составляют новую партию, выступающую под цветами королевского дома Каролингов. Вопрос в том, может ли представитель дома Скьелдунгов представлять дом Каролингов? Как считаете вы сами, герцог?

– Нет, ваше величество, – прямо ответил Сигурд. – Я привык стоять под знаменем своего короля и под своим вымпелом.

– Вот видите… Поэтому я буду рад увидеть вас в числе простых участников. А пятого зачинщика нам предстоит еще найти. Вы, герцог, прибыли к нам из Дании?

– Нет, ваше величество. Еще вчера я ужинал во Дворце Сокола у князя Годослава и его жены, а моей сестры, княгини Рогнельды.

– Может быть, вы в курсе тамошних событий… Не собираются ли сам князь Годослав или хотя бы князь-воевода Дражко посетить наш турнир?

– Нет, ваше величество. Они упорно готовятся к войне с вами и не находят для себя возможным развлекаться с людьми, с которыми намерены завтра драться насмерть. На турнире приобретают друзей. А с друзьями славянам трудно драться на поле боя. Такова их национальная особенность. Я приложил немало сил, чтобы уговорить Годослава и Дражко поехать со мной, но они отказались категорически. Кроме того, мне показалось… – Трафальбрасс состроил пренебрежительную гримасу, но не договорил.

– Что вам показалось?

– Мне показалось, что они не горят желанием пройти лишнее испытание. Мало ли что может случиться на турнире… Выбьют из седла… Или даже нанесут тяжелую рану…

– Жаль, – сказал король, не любящий, когда злословят об отсутствующих. – Я долее не задерживаю вас, герцог.

Сигурд молча поклонился и вышел, очень недовольный приемом, оказанным ему у короля. Такой прием мог быть равным прямому оскорблению, если бы не убедительные и умные слова Карла, аргументировавшие отказ в зачислении герцога в состав зачинщиков. Более того, король и не отказал, он просто спросил Сигурда, и Сигурд вынужден был отказаться сам. Тем не менее, вчерашняя обида, полученная от Годослава, сплюсовавшись с обидой, полученной от короля франков, совсем вывели герцога из себя, и он только и мечтал, чтобы турнир скорее начался, чтобы вместе с ударами меча сбросить напряжение, и платить за все обиды полновесными ударами, направленными во все стороны, чтобы впредь обидчиков не находилось.

Карл между тем продолжал разговор с придворными.

– Кнесслер, вы давно знакомы с этим пиратом?

– Наши земли соседствуют с датскими. Мы не могли не встречаться. Тем более что я не однажды бывал при дворе Готфрида, ваше величество.

– По крайней мере, могу я надеяться, что герцог не входит в число ваших друзей?

– Между нами, ваше величество, скорее существует неприязнь, – поклонился эделинг. – Он недолюбливает меня, я недолюбливаю его. Хотя лично я не могу, даже сам перед собой, когда честен и объективен, объяснить природу этой антипатии. Скорее всего, это интуитивное. Мы с Трафальбрассом слишком разные люди, чтобы стать друзьями. Бывает, конечно, что разные люди дополняют один другого. У нас не так. Мы обладаем качествами, которые отталкивают нас друг от друга. И с этим поделать ничего нельзя.

– Я рад этому, сознаюсь честно, я рад… И сам, кажется, испытал при виде этой улыбки точно такие же, как вы, чувства. А ты, дядюшка, как мог ты привести сюда разбойника с большой дороги и предложить нам включить его в состав зачинщиков? Мы просто опозорили бы королевское знамя, встань Сигурд под него. И как бы после этого смотрели на нас местные саксы…

– Я не подумал, Карл, и поступил опрометчиво, – согласился Бернар, обычно щепетильный в вопросах чести. – Но у герцога Трафальбрасса слава неустрашимого и умелого воина. Это смутило меня и заставило поторопиться… К тому же, его хорошо знают в этих местах. Видели бы вы, как приветствовал герцога простой народ, когда по улицам Хаммабурга пронеслась весть о его приезде… И я поддался общему настроению.

– Народ приветствовал пирата? – удивился Карл.

– Ваше величество, – снова вступил в разговор Кнесслер, делая легкий поклон в сторону Бернара, показывая этим, что сказанное имеет прямое к нему отношение. – У саксов, как, впрочем, и у всех прибалтийских славян, несколько иное отношение к викингам, чем у вас. В наших краях считается почетным стать викингом. К тому же их появление явилось естественным следствием принятия правил майората[107], и бороться с этим невозможно. Я не думаю, что кто-то в наших краях осудил бы вас за включение викинга в состав зачинщиков. Хотя все это вовсе не говорит о том, что лично мне было бы приятно состоять в одной команде с Сигурдом.

– Я понимаю, что у всякого народа могут быть свои правила и понятия о чести. И, тем не менее, мне неприятен этот рыцарь. И я желал бы видеть его только издалека, и вовсе не под своим знаменем. Это мое королевское право!

Король при последних словах даже топнул ногой. Он откровенно рассердился. Видеть его в гневе доводилось далеко не всем придворным, и потому это редкое явление заставило присутствующих замолчать. Но молчание было и для самого короля тягостным, он привык, что жизнь вокруг него постоянно движется, приносит новые события, заставляющие его самого действовать.

– Не прибыл ли еще Бравлин?

– Нет, ваше величество, – ответил дю Ратье. – Герольды от него вернулись с сообщением о согласии князя Бравлина участвовать в турнире, но самому князю требуется время, чтобы завершить необходимые дела дома, и он прибудет прямо к началу поединков. Хотя и отослал уже сюда боевого коня и своих оруженосцев.

– Вот предусмотрительный воин! Боевой конь прибывает раньше самого рыцаря, чтобы не быть утомленным. За свое утомление Бравлин не боится?

– Он, ваше величество, говорят, не знает усталости в бою, как и многие славянские князья. Поговаривают, что это какая-то славянская магия. Волхвы обучают ей своих князей, и те становятся неутомимыми и очень быстрыми. Это же касается и Годослава, насколько верно все, что про него рассказывают… Не герцог Трафальбрасс рассказывает, а люди, сталкивающиеся в Годославом в бою. Они-то знают князя лучше…

– Магия?..

Карл опять нахмурился, потому что не хотел неприятностей со стороны церкви. И осмотрел всех собравшихся, словно спрашивая их мнение.

– По правилам турнира каждый рыцарь должен принести клятву биться честно и не использовать в бою колдовство, – сказал Бернар. – Можно ли волхвовскую магию относить к колдовству? Если да, то ни Бравлина, ни Годослава нельзя допускать до участия в турнире.

– На груди все наши рыцари носят крест христианина. Крест защитит их от любого проявления нечистой силы, – не слишком уверенно настаивал на своем король.

– Чтобы крест стал защитником, – снова возразил неугомонный Бернар, уловив лазейку, через которую может пробраться веский для партии войны аргумент, способный разрушить миролюбивое настроение короля, – следует самому быть святым. А такого среди рыцарей найти трудно. Думаю, нам придется привлекать к участию в турнире священников, чтобы они своей молитвой очистили пространство боя от всякой нечисти и проявлений черных сил Сатаны.

– Спроси-ка, дядюшка, об этом аббата Алкуина… – посоветовал король, потому что аббат только что осторожно заглянул за полог, словно испрашивая разрешения войти. – Наш Алкуин хорошо знаком со многими такими тонкостями теософии, что, несомненно, может стать консультантом и в области теургии[108].

Алкуин вошел в палатку полностью.

– О чем идет речь? И кто здесь так упорно интересуется теургией, что ему требуется консультация священника?