Читать интересную книгу Знатная леди - Хейер Джорджетт

– Конечно, я не стану давить на вас, – ответил он с неожиданной мягкостью, взял ее за руки и улыбнулся, глядя ей в глаза. – Не волнуйтесь вы так, глупое дитя! И не превращайте меня в Синюю Бороду, пока я буду отсутствовать. У меня чертовски вспыльчивый нрав, я не обладаю особыми талантами, не обращаю внимания на условности, но я не чудовище, уверяю вас! – Он крепче сжал ее руки, поднес к своим губам, поцеловал и отпустил, после чего вышел из комнаты, не сказав ни слова.

Глава 12

Прошло много времени, прежде чем к мисс Уичвуд вернулось самообладание и она попыталась разобраться в хаосе собственных мыслей. Еще никогда не приходилось ей задавать себе вопросы относительно своей жизни, на которые она не могла бы с легкостью ответить, и сейчас ее сверх всякой меры раздражало то, что предложение мистера Карлетона нарушило ее душевное равновесие и она не могла обдумать его с рассудительностью и хладнокровием, которыми так гордилась. До сих пор самой нелегкой задачей, с которой она когда-либо сталкивалась, было решение уезжать или нет из Твинхема, дабы начать строить собственную жизнь. Но, вспоминая чувства, охватившие ее в тот момент, она вынуждена была признать, что единственной трудностью, вызывавшей ее нерешительность, было вполне естественное нежелание обидеть брата или его мягкую супругу. Она никогда не сомневалась в собственных чувствах и правильности своего решения. Не мучилась она и угрызениями совести, отклоняя многочисленные предложения руки и сердца, хотя некоторые из них, которые она вспоминала с кокетливой улыбкой, пусть и осуждая себя за это, были очень лестными. Наделенная красотой, будучи безупречного происхождения и весьма состоятельной, она в первый же свой сезон произвела настоящий фурор в обществе и к настоящему времени уже давно могла быть замужем за наследником герцогства, если бы ее интересовало высокое положение, а не взаимная искренняя любовь. Но она не удовлетворилась столь меркантильными соображениями и ни разу не пожалела о том, что ответила отказом молодому маркизу. Джеффри, разумеется, был шокирован и даже предрек, что она закончит свои дни старой девой. Перспектива столь мрачного и зловещего будущего отнюдь не ввергла ее в уныние: учитывая все благоприятные обстоятельства своего нынешнего положения, она нисколько не сомневалась в том, что лучше оставаться одной, нежели выйти замуж за мужчину, к которому не испытывала ничего, кроме легкой симпатии. Она до сих пор была уверена в этом, как, впрочем, сознавала и то, что чувства ее к мистеру Карлетону никак нельзя было назвать легкой симпатией. Еще ни одному мужчине не удавалось пробудить в ней столь противоречивые эмоции: она то ненавидела его всей душой, то восхищалась им безмерно. Понять, почему он часто пробуждал в ней негодование, было достаточно легко, а вот уразуметь, почему, если он уйдет из ее жизни, та станет пресной и скучной, было куда труднее. Пытаясь разрешить эту загадку, она вспомнила, как он просил ее не спрашивать у него, за что полюбил ее, потому что и сам этого не знал. Ей оставалось лишь гадать, не в том ли и состоит любовь; можно влюбиться в красивое лицо, но это чувство наверняка преходяще. Для того чтобы воспылать долгой страстью, требовалось нечто большее, некая мистическая сила, накрепко связывающая две родственных души. Она чувствовала, что такая связь сейчас образовалась, и нисколько не сомневалась в том, что и мистер Карлетон ощущает ее, но почему она между ними возникла, Эннис понять не могла, как ни пыталась. Они неизменно ссорились, а разве могут ссориться родственные души? И расходиться во мнениях они тоже не должны, не так ли? Но стоило ей задать себе этот вопрос, как она тут же ответила на него: «Как скучно было бы!» Она даже рассмеялась, представив, что живет с мистером Карлетоном в полном согласии, и тут ей вдруг пришло в голову, что и он непременно посмеялся бы, если бы не выразился покрепче: «Какая сентиментальная дурь!» и был бы, несомненно, прав.

Она умоляла его не требовать от нее ответа, пока хорошенько не обдумает сложившееся положение. Она заявила ему, что шаг, которого он от нее ожидает, слишком важен, чтобы сделать его поспешно, без должного рассмотрения. Это было правдой, но едва слова эти сорвались с ее губ, как она поняла, что должна взвесить и обдумать не природу своих чувств к нему, а другие, куда более приземленные вопросы, которые встанут перед ней, реши она выйти замуж за мистера Карлетона. Разумеется, их можно было счесть не слишком важными, но определенное значение они все-таки имели. Самым главным из них было сознание того, что ее брат будет решительно возражать против этого брака. Он сделает все, от него зависящее, дабы убедить ее не выходить замуж за человека, которого он не только недолюбливал, но и однозначно не одобрял. Разумеется, он не преуспеет в этом, зато может разорвать все родственные связи между ними, и смириться с такой перспективой ей будет трудно. Она начала самостоятельную жизнь, так как они все время раздражали друг друга, но постаралась сделать это так, чтобы не обидеть его и не позволить ему угадать истинную причину своего решения покинуть Твинхем. Они не могли жить в мире и согласии, но их связывали родственные узы; они могли ослабеть, но, тем не менее, существовали, и она понимала, что ей будет очень больно, если они прервутся совсем. Невозможно с легким сердцем оторвать себя от семьи и родного дома. А если Джеффри отвергнет ее, то это в очередной раз дискредитирует мистера Карлетона, смириться с чем ей будет очень нелегко.

Затем встал вопрос о том, что ей придется отказаться от своей свободы, самым решительным образом изменить свою жизнь и положиться на его рассудительность и здравый смысл, а откуда ей знать, что он не окажется домашним тираном? А ведь он явно обладал диктаторскими замашками. Но потом она вспомнила, как хорошо и как неожиданно он понял ее смятенные мысли и с каким сочувствием воздержался от того, чтобы потребовать от нее немедленного ответа, и решила, что, несмотря на свои диктаторские наклонности, домашним тираном он вряд ли будет.

К этому времени она вынуждена была признаться себе, что любит мистера Карлетона, хотя и не понимала, как это могло случиться. Она с отвращением подумала, что ведет себя, как влюбленная школьница, и что отъезд его случился очень кстати. Скорее всего, окажется, что она прекрасно обходится и без него, а это наверняка будет означать, что она нисколько не любит его, а всего лишь увлеклась им. Поэтому лучшее, что она может сделать, – это выбросить все мысли о нем из головы. Приняв столь мудрое решение, она продолжала думать о нем, пока в комнату не вошла Джарби, суровым тоном заявившая, что до ужина остается всего десять минут и если она немедленно не отправится к себе переодеваться, то непременно опоздает.

– А это совсем на вас не похоже, мисс Эннис! Я жду вас уже добрых полчаса.

Мисс Уичвуд виновато ответила, чтобы была слишком занята, чтобы обращать внимание на время, сунула счета, к которым даже не притронулась, в ящик стола, и покорно отправилась наверх вслед за своей безжалостной горничной. Попытка убедить Джарби не расчесывать ее блестящие локоны и не закалывать их по-новому провалилась.

– У меня есть собственная гордость, мисс, и я никогда не позволю вам сойти вниз в таком виде, словно вы продирались сквозь колючие кусты, – заявила в ответ Джарби.

Поэтому прошло десять минут после того, как прозвенел колокольчик к ужину, когда мисс Уичвуд поспешно вошла в гостиную, где ее терпеливо ожидали гости. Она извинилась, сопроводив свои слова чарующей улыбкой:

– Прощу прошения, Амабель! Как это невежливо с моей стороны – заставить тебя ждать! Я была занята весь день и потому не заметила, как летит время. Я проверяла счета, но они никак не желали сходиться.

– О, а я еще и помешала вам, не так ли, дорогая Эннис? – полным раскаяния голосом воскликнула мисс Фарлоу. – Неудивительно, что у вас не сходятся счета и вы потеряли несколько шиллингов. А вот то, что вы вообще сумели сосчитать их, поистине удивления достойно, потому как у меня этого никогда не получалось. Пожалуй, это развлечет вас, если я расскажу вам о нелепых ошибках, которые делаю при сложении. Хотя, конечно, вам уже и так помешали, когда я впервые ворвалась к вам, чего, как вы понимаете, никогда бы не случилось, если бы я знала, что у вас посетитель.