Читать интересную книгу Тэсс из рода дЭрбервиллей. Джуд Незаметный - Томас Гарди

— Да, почему я не остался? — повторил он. — Я тоже об этом думаю. О, если бы я знал! Но почему ты так горько сожалеешь… стоит ли так огорчаться?

По-женски скрытная, она схитрила:

— Твое сердце принадлежало бы мне уже четыре года, и я бы не потеряла этих лет. Была бы счастлива гораздо дольше!

Так могла бы терзать себя зрелая женщина с темным прошлым, сотканным из интриг, а не простодушная двадцатилетняя девушка, которая в годы ранней юности попала, словно птица, в силки. Чтобы успокоиться, она встала со своего маленького табурета и вышла из комнаты, опрокинув его подолом юбки.

Клэр остался сидеть у очага, в котором весело трещали сырые ясеневые сучья и на концах их пузырился сок. Тэсс вернулась успокоенная.

— Не кажется ли тебе, Тэсс, что ты чуточку своенравна и порывиста? — добродушно сказал он, положив для нее подушку на табурет и усаживаясь подле, на скамью. — Я хотел кое о чем тебя спросить, а ты вдруг убежала.

— Да, пожалуй, я своенравна, — прошептала она.

Потом подошла и положила руки ему на плечи.

— Нет, Энджел, право же, я нисколько не своенравна — то есть это у меня не в характере.

И, словно желая убедить его, она села рядом с ним на скамью и положила голову ему на плечо.

— О чем ты хотел меня спросить? Я на все отвечу, — продолжала она покорно.

— Тэсс, ты меня любишь и согласилась быть моей женой, а отсюда следует вопрос: когда день нашей свадьбы?

— Мне нравится жить так, как теперь.

— Но в начале нового года или немного позднее я должен подумать о том, чтобы начать свое собственное дело. И раньше, чем меня поглотят новые заботы, я хотел бы получить твое согласие.

— Но если рассуждать практически, не лучше ли будет нам повенчаться после этого? — робко возразила она. — Хотя я даже подумать не могу, что ты уедешь и оставишь меня здесь!

— Ну конечно! И это было бы гораздо хуже. Мне нужна твоя помощь, когда я буду устраиваться на новом месте. Ну, так когда же свадьба? Через две недели?

— Нет, — сказала она серьезно. — Мне о многом надо подумать.

— Но…

Он ласково привлек ее к себе.

Теперь, когда недалек был день свадьбы, ей стало страшно. Но не успели они обсудить этот вопрос, как из-за спинки скамьи вышли фермер Крик, миссис Крик и две работницы.

Тэсс отскочила от Клэра, словно резиновый мяч; лицо ее раскраснелось, глаза заблестели.

— Я знала, что так оно и будет, если я сяду рядом с ним! — воскликнула она с досадой. — Так я и знала, что они войдут и поймают нас! Но, право же, я не сидела у него на коленях, хотя и могло показаться, будто сидела.

— Ну, если бы нам ничего не сказали, мы бы и не заметили при таком свете, как вы тут сидите, — отозвался фермер и повернулся к жене с видом человека, ничего не смыслящего в любовных делах. — Никогда не следует гадать о том, что думают другие люди, когда они ничего не думают. Да я бы и не приметил, где она там сидит, если бы она сама не сказала.

— Мы скоро поженимся, — проговорил Клэр с напускным спокойствием.

— А, вот оно что! От души рад это слышать, сэр. Я давно уже подумывал, что так оно и случится. Она слишком хороша для доильщицы, я это сказал, как только ее увидел. Находка для всякого мужчины и чудесная жена для джентльмена-фермера; с такой помощницей вам никакого управляющего не нужно.

Между тем Тэсс скрылась. Смутили ее не столько грубые похвалы Крика, сколько взгляды вошедших с ним девушек.

После ужина, когда она поднялась в спальню, все ее товарки были уже там. Горел свет, девушки в белых рубашках сидели на своих кроватях и, словно мстительные привидения, поджидали Тэсс.

Но вскоре она убедилась, что злого чувства к ней они не питают. Ведь они лишились того, чего никогда не имели. Настроение их было скорее задумчивым и созерцательным.

— Он на ней женится! — прошептала Рэтти, не спуская глаз с Тэсс. — Как это видно по ее лицу!

— Ты и вправду выйдешь за него замуж? — спросила Мэриэн.

— Да, — сказала Тэсс.

— Когда?

— Когда-нибудь.

Они подумали, что она хочет уклониться от ответа.

— Да… она выходит за него… за джентльмена! — повторила Изз Хюэт.

И три девушки, словно зачарованные, одна за другой встали с постели и босиком подошли к Тэсс. Рэтти положила руки ей на плечи, как будто хотела убедиться, что совершившееся чудо не сделало ее подругу бесплотной, Изз и Мэриэн обняли ее за талию, и все три смотрели ей в лицо.

— Странно это! Я даже представить себе не могу! — сказала Изз Хюэт.

Мэриэн поцеловала Тэсс и после поцелуя прошептала:

— Да.

— Почему ты ее поцеловала? Из любви к ней или потому, что ее целовали другие губы? — сухо спросила Изз.

— Я об этом не подумала, — простодушно ответила Мэриэн. — Я только почувствовала, как это странно… странно, что его женой будет она, а не кто-нибудь другой. Я не о нас говорю — мы-то никогда об этом не думали и только любили его. А все-таки его женой будет она, а не какая-нибудь знатная леди в драгоценных камнях и золоте, в шелку и атласе; она — такая же, как и мы.

— Вы не разлюбите меня за это? — тихо спросила Тэсс.

Фигуры в белых ночных рубашках молча наклонились к ней, словно в ее глазах искали ответа.

— Я не знаю… не знаю, — пробормотала Рэтти Придл. — Я хочу тебя ненавидеть — и не могу.

— И я тоже, — как эхо отозвались Изз и Мэриэн. — Я не могу ее ненавидеть. Что-то мне мешает.

— Ему следовало бы жениться на ком-нибудь из вас, — прошептала Тэсс.

— Почему?

— Вы все лучше меня.

— Мы лучше тебя? — шепотом переспросили девушки. — Нет, нет, милая Тэсс!

— Лучше! — возразила она настойчиво.

И вдруг вырвалась из их объятий и расплакалась истерически, прижавшись головой к комоду и повторяя:

— Да, да, да!

Разрыдавшись, она не могла успокоиться.

— Он должен был жениться на ком-нибудь из вас! — кричала она. — И теперь еще я должна была бы его убедить! Вы ему больше подходите… О, я не знаю, что говорю!

Они бросились к ней, обняли ее, но она все еще сотрясалась от рыданий.

— Дайте воды, — сказала Мэриэн. — Бедняжка, она из-за нас так плачет!

Они осторожно усадили ее на кровать и ласково поцеловали.

— Ты лучше нас, — говорила Мэриэн. — Манеры у тебя лучше, и ты ученее нас… он ведь сам тебя обучал. И ты должна гордиться этим. Да ты и гордишься, правда?

— Да, — сказала Тэсс, — и мне стыдно, что я так расплакалась.

Когда они улеглись и потушили свет, Мэриэн сказала шепотом:

— Тэсс, думай о нас, когда будешь его женой; не забывай, как мы говорили тебе, что любим его, и старались не чувствовать к тебе ненависти… И не чувствовали; мы не могли тебя ненавидеть, потому что он выбрал тебя, а мы на это не надеялись.

Они не подозревали, что при этих словах жгучие соленые слезы снова смочили подушку Тэсс. И в отчаянии она решила, несмотря на запрещение матери, рассказать Энджелу Клэру все. Пусть презирает ее тот, кем она жила и дышала, пусть мать считает ее дурой — это лучше, чем хранить молчание, которое было бы предательством по отношению к нему и почему-то казалось грехом по отношению к подругам.

XXXII

Покаянное настроение Тэсс мешало ей назначить день свадьбы. В начале ноября этот вопрос еще оставался без ответа, хотя Клэр задавал его в такие минуты, когда ей трудно было устоять. Однако Тэсс как будто хотела вечно быть невестой и не вносить никаких перемен в свою жизнь.

Луга были теперь не те, что летом, но днем, перед тем как доили коров, бывало еще тепло, а так как в эту пору года меньше стало работы на мызе, то иногда оставалось время для прогулок. Солнечные лучи, падая на влажную траву, освещали сверкающую рябь осенних паутинок, которая напоминала лунную дорожку на море. Комары, не ведая, сколь кратковременно их ликование, кружились в полосе солнечного света, ярко освещенные, словно в каждом из них горел огонек, который угасал, как только покидали они эту полосу. И здесь Клэр снова напоминал ей о том, что день свадьбы еще не назначен.

Иногда он заговаривал об этом по вечерам, отправляясь вместе с ней исполнять какое-нибудь поручение, которое миссис Крик придумывала специально для того, чтобы предоставить ему случай побыть с Тэсс наедине. Большей частью ходили они на ферму, находившуюся в предгорье, проведать стельных коров, которых на время переводили туда и кормили соломенной резкой, ибо в эту пору года в жизни коров происходили серьезные перемены. Коров небольшими партиями отправляли ежедневно в этот «родильный дом», где они оставались на соломенной диете, пока не производили на свет телят, а как только теленок мог ходить, мать и ее отпрыска пригоняли назад на мызу. Пока теленка не отнимали от матери, разумеется, ее не нужно было доить, но когда телят продавали, доильщицы вновь принимались за работу.