до тех пор, пока Аласдер не пройдет первый этап встречи со спутницей жизни, на котором его легко читали все. Будем надеяться, что когда это пройдет и он перестанет быть открытой книгой, они с Колле смогут вернуться к дружеским отношениям, которые у них были всегда.
— Пока ты здесь, — внезапно сказал Коннор. — «Мы думаем, что нам нужно придумать план, как завоевать сердце твоей девушки».
Встревоженный взгляд Аласдера метнулся к дядям. Увидев, что они все торжественно кивают, он тут же покачал головой. Он не хотел их вмешательства. Он ухаживал за Софи, и у него все было хорошо.
— Ты залез ей под юбку, парень. Но ты не найдешь там ее сердца, — сухо сказал Коннор. — И ее сердце — это то, что тебе нужно завоевать, если хочешь убедить ее стать твоей спутницей жизни.
Аласдер поморщился из-за пакета с кровью у рта и откинулся на спинку кровати, смирившись, что придется выслушать их советы. В данный момент он не мог этого избежать. Поэтому он ждал, когда они начнут рассказывать ему, как ему следует осаждать квартиру Софи или ударить ее по голове, утащить куда-нибудь в тихое и укромное место и держать там, пока она не согласится стать его спутницей жизни.
— «Черт возьми! Мы не пещерные люди, чувак! — огрызнулся Лудан, явно оскорбленный его мыслями.
— Да, — согласился Инан, нахмурившись. — Неужели ты никогда не слышали о куртуазной любви («утонченная любовь», форма внебрачных отношений между мужчиной и женщиной, предполагающая утонченность ухаживания и поведения)? Нас так воспитали, парень. И это не включало в себя избиение дубинками или осаду».
Вырвав изо рта теперь уже пустой второй пакет, Аласдер огрызнулся: — «Ну, а что же тогда было?»
Его дяди были старыми реликвиями. Черт, он сам был старой реликвией, а они были древними. Ему было трудно поверить, что они знали что-нибудь полезное о том, как завоевать сердце современной женщины.
— «В наши дни ты бы научился играть на лютне и пел ей серенаду», — сказал ему Инан. — «Таким образом я завоевал много сердец. Не спутницы жизни, конечно. Мне пока не посчастливилось встретить свою. Но я покорил много сердец», — заверил он его, а затем спросил: — «Ты играешь на каких-нибудь инструментах, парень?»
Аласдер обменял у Сэм пустой пакет на новый, прижал ее к клыкам и покачал головой. Он никогда не был склонен к музыке.
—«Хммм», — пробормотали все четыре дяди в унисон, а затем Коннор оживился и сказал — «Стихи о любви».
Когда брови Аласдера в ужасе взлетели вверх, он покачал головой.
— «Многие воины писали любовные стихи даме, в которую они были влюблены. Это тоже срабатывало. По крайней мере, у меня так было», — добавил он с удовлетворением.
— Как ты думаешь, ты сможешь что-нибудь написать? — Инан начал было спрашивать, но остановился, когда Лудан подтолкнул его и указал: — «Парень едва может говорить. Ты же не думаешь, что он в втихаря пишет стихи».
Аласдер хмуро посмотрел на дядю поверх пакета с кровью, обидевшись, несмотря на то, что тот, вероятно, был прав. Он мало говорил и не особо умел писать письма. Сомнительно, что у него получится написать любовные стихи, даже для Софи, которая их определенно заслуживала.
— «Хммм», — снова сказали его дяди и взяли время, чтобы подумать.
— Знаки внимания, — внезапно сказал Одарт.
Инан тут же начал кивать и объяснил — «Во время ухаживания мы обменивались знаками любви. Такими вещичками, как зеркала, пояса, кольца, умывальники…
Аласдер не смог сдержаться, сорвал с клыков полупустой пакет с кровью, и завопил — «Умывальники!»
— «Аласдер!» — огрызнулась Сэм, подпрыгивая, чтобы отобрать у него пакет, когда кровь разбрызгивалась повсюду.
— «Извини», — пробормотал он и нахмурился на своих дядюшек за то, что они заставили его устроить такой беспорядок. — «Умывальник как знак любви?»
— Ну, это было популярно в то время, — сказал Инан, нахмурившись.
— «Ну, теперь есть раковины. Мне послать ей одну?» — спросил он с сарказмом, немного расстроенный, потому что начинал беспокоиться, что завоевать сердце Софи будет труднее, чем он боялся.
— Вон, — внезапно сказала Сэм, бросая порванный пакет с кровью в холодильник, где он ничего не мог запачкать. Выпрямившись, она нахмурилась, а затем перевела свое внимание на его дядюшек и сказала более доброжелательно: — Я знаю, что вы пытаетесь помочь Аласдеру, но сейчас вы просто расстраиваете его и отвлекаете от кормления. Ему нужно питаться, чтобы он восстановился, а мне нужно, чтобы он выздоровел, чтобы я могла вернуться к своим делам, поэтому вам четверым нужно уйти».
— Или, — сказал Инан, — ты можешь пойти и делать то, что тебе нужно, а мы позаботимся о том, чтобы он принял кровь.
— «Или вы все можете пойти и оставить меня с ним», — сказала Маргарита у двери, предупреждая их о своем прибытии. Сочувственно улыбнувшись, Сэм, она прошла в комнату и добавила: — Я пришла узнать, знаешь ли ты, как дела у Аласдера и Софи, и Мортимер рассказал мне, что произошло. Я посижу с ним, пока ты занимаешься своими делами. Я знаю, что ты сейчас занята различными юридическими вопросами Мортимера и Люциана. Я рада остаться и помочь, чтобы ты могла вернуться к своим обязанностям».
— Спасибо, — сказала Сэм с явным облегчением. Она с благодарностью обняла женщину, а затем повернулась к дядям Аласдера. — Давайте, вы четверо. У меня в холодильнике есть несколько сырых стейков, можете их погрызть, пока придумываете более современные способы, с помощью которых Аласдер сможет завоевать сердце Софи.
Четверо мужчин неохотно поднялись на ноги, но Инан сказал: — «На свадьбе у нас было мясо, девочка. Нам этого хватит».
— Ну, тогда, может быть, вы могли бы сходить в ночной клуб и попробовать какой-нибудь фирменный кровавый напиток, пока думаете, — предложила Сэм, подходя к двери. — «Я слышала, что сладкоежки — это вкусно».
— «Ночной клуб?» — с интересом спросил Коннор, когда мужчины последовали за ней. — «Я слышал, что Джи Джи и здесь имеет бар, и одну из комнат обустроил как в старом добром пабе.
— «Да», — сказала им Маргарита. — «Он сделал несколько тематических комнат. Они очень милые».
— «Хммм», — сказали мужчины, когда Сэм вывела их из комнаты.
Маргарита весело улыбнулась и снова повернулась, чтобы посмотреть на Аласдера. — «Они идут в паб».
Аласдер приподнял бровь, увидев ее уверенность, задаваясь вопросом, может ли она прочитать его дядюшек.
— «Они все моложе меня», — сказала Маргарита, отвечая на его молчаливый