Олег Попцов: «Геннадий Бурбулис — человек с отрицательным магнитным полем. И здесь дело не во внешности, напряженном, неподвижном взгляде совершенно круглых глаз, смуглом, непроницаемом лице аскета. Это даже удивительно, как порой внешность может скрыть и доброту, и чувственность, умение сострадать — все то, что в объемной полноте присуще этому человеку».
Для Геннадия Бурбулиса отрицательное отношение общества было ударом. Какое-то время он пытался привлечь на свою сторону телевидение и прессу. Он первым из российских политиков прибег к услугам профессиональных имиджмейкеров, чтобы они помогли ему стать симпатичным в глазах публики. Но увидел, что у него ничего не получается.
В какой-то момент Бурбулис превратился в главную мишень для критики. На него возложили вину за все — за высокие цены, за инфляцию, за потерянные в результате реформ сбережения. Его обвиняли в предательстве национальных интересов, в каких-то мошеннических сделках. Ельцину пришлось отодвинуть его в тень. Бурбулис не сдавался и вел изнурительную борьбу за влияние на президента.
Олег Попцов: «Он встречал президента после его зарубежных поездок и на глазах у всех, преодолевая слабое сопротивление уставшего президента, садился в его машину, при этом повторяя загадочную фразу:
— Есть информация. Надо поговорить».
Его желание управлять президентом привело к обратному результату. Борис Николаевич стал раздражаться и в конце концов расстался с Геннадием Эдуардовичем. Значительно труднее ему было остаться без Гайдара, который превратился в главную мишень для критики и ненависти.
Черномырдин, создатель газпрома
Противники правительства с весны 1992 года стали доказывать, что Егор Гайдар не способен управиться с такой махиной, какую представляет собой российская экономика. Ельцин часто проявлял упорство и неуступчивость в кадровых вопросах. Но и его упрямство знало пределы: он не стал бы поддерживать Гайдара только из духа противоречия. Президент знал цену Гайдару. Зачем расставаться с тем, кто делает дело?
Конечно же образованный и интеллигентный Гайдар не отвечал представлениям общественного мнения о хозяине, который должен быть жесток, крут и грозен. Но Гайдар сделал невозможное: он начал реформировать российскую экономику и, несмотря ни на что, эти реформы продолжал. Уже через полгода после их начала стало очевидно, что само существо российской жизни изменилось, что рынок пусть в варварской, азиатской, уродливой пока еще форме, но заработал.
Экономика стала исполнять не заказы Госплана, а волю потребителей. У людей проснулась экономическая инициатива, проявилась деловая жилка, возник класс предпринимателей.
Но правительство зависело от политических решений президента, поэтому действовало непоследовательно. Например, летом 1992 года Ельцин заставил правительство печатать деньги, что привело к новому всплеску инфляции. Борис Николаевич не очень хорошо понимал, что такое финансы.
Георгий Матюхин, первый председатель российского Центрального банка, рассказывал, как Ельцин в каждую поездку по стране брал с собой деньги. Он звонил Матюхину и говорил:
— Я еду туда-то, мне надо столько-то миллионов рублей.
И, приехав, щедро раздавал миллионы, не понимая, что нельзя покупать популярность, подрывая финансовое благополучие страны. Если бы правительство Гайдара поработало подольше, удалось бы избежать многих трудностей, с которыми потом столкнулась страна.
Ельцин навсегда сохранил уважение к Гайдару, хотя Егор Тимурович впоследствии резко критиковал президента, особенно за чеченскую войну. В книге Ельцина «Президентской марафон», которая вышла уже после его отставки, он комплиментарно отозвался о Гайдаре: «Гайдар сделал самое главное — научил всех, от министра до грузчика, мыслить по-рыночному, считать деньги. И я уверен, что дай мы его команде поработать еще год — и экономика рванула бы вперед, начались бы нормальные процессы в промышленности…»
Но окружение Ельцина думало не столько о долговременных интересах экономики страны, сколько о том, как ослабить напор оппозиции на президента. На смену Егору Тимуровичу искали какого-нибудь прогрессивного хозяйственника, который бы поладил с влиятельным директорским корпусом. Остановили выбор на Викторе Степановиче Черномырдине. Недавний министр газовой промышленности, он считался человеком без видимых политических пристрастий, неамбициозным, открытым и понятным. В мае 1992 года он стал заместителем главы правительства по топливно-энергетическому комплексу. В декабре Виктор Степанович возглавил правительство.
Черномырдин, выйдя на трибуну съезда народных депутатов уже в новой роли, сказал, что он за рынок, но не за базар. Это было воспринято как обещание отказаться от гайдаровского курса, что оказалось ошибкой. В общем и целом Виктор Степанович продолжил его экономический курс.
Черномырдин принадлежит к числу советских чиновников, которые невероятно выиграли от гайдаровских реформ. Вернее, от того, как они провели приватизацию.
Приватизацию Гайдар и его единомышленники считали своей важнейшей задачей. Эту задачу Гайдар возложил на Анатолия Борисовича Чубайса, самого целеустремленного и решительного из всей команды. Он принадлежал к плеяде молодых ленинградских экономистов, которые тесно сотрудничали с единомышленниками-москвичами. Группа Чубайса помогала кандидатам в депутаты горсовета готовить программы. Потом депутаты попросили его применить свои идеи на практике. Так Анатолий Борисович стал заместителем председателя Ленгорисполкома.
Гайдар перетащил Чубайса в столицу.
«Когда поздно вечером в Архангельском, — вспоминал Егор Гайдар, — я сказал ему, что хочу его видеть во главе Госкомимущества, иначе говоря — чтобы он взял на себя ответственность за разработку и реализацию программы приватизации, обычно невозмутимый Толя тяжело вздохнул и спросил меня, понимаю ли я, что он станет человеком, которого будут всю жизнь обвинять в распродаже Родины».
В тридцать шесть лет Чубайс был назначен председателем Комитета по управлению государственным имуществом, затем стал вице-премьером, потому что произвел сильное впечатление на Ельцина. Чубайс провел приватизацию, несмотря на отчаянное сопротивление чуть ли не всей страны.
Его предупреждали: с помощью этих чеков все скупят богатые.
Анатолий Борисович хладнокровно отвечал:
— Если проблема сводится к тому, что «скупят богатые», то я уверен: так оно и должно быть. Больше того, пока мы не преодолеем нашего интуитивного неприятия богатых, нам никуда продвинуться так и не удастся. Нам не дадут это сделать те остатки традиционной коммунистической уравниловки, которые в каждом из нас в большей или меньшей степени все еще сидят…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});