— Возможно, его отец?
— Судя по личному делу, его отец умер еще до войны. — Сенцио при свете настольной лампы внимательно изучал сведения о янсмене Дэвиде Лантано, которые удалось собрать корпорации. — Как ни странно, Лантано — бывший «термит». В один прекрасный день ему невесть как удалось выбраться на поверхность из-под развалин Сан-Франциско, после чего он попросил убежища в одном из жилкомпов Рансибла. После чего его, как и положено, сначала отправили в Берлинский военно-психиатрический институт. Миссис Морген нашла, что он необыкновенно даровит, и порекомендовала взять его в Агентство на испытательный срок. Начал карьеру с составления речей и занимается этим по сей день. Причем особо отмечается, что речи у него выходят просто блестящие.
— На экране — он, — перебил помощника Вебстер Фоут. — Просто его убивает радиация. Следовательно, по собственной жадности и желанию во что бы то ни стало заполучить поместье, он вскоре расстанется с жизнью, Агентство лишится блестящего спичрайтера, а сам он — жизни.
— А ведь у него жена и двое детей, из чего вытекает, что он не стерилен. Следовательно, из-под руин Сан-Франциско он выбрался не один, а со всей своей маленькой семьей. Очень трогательно!
— Скорее всего, они погибнут вместе с ним. Причем еще до конца нынешнего года. Включи-ка проектор, мой мальчик.
Сенцио послушно снова запустил проектор. Измученный «термит» по-прежнему тащился позади. На какие-то несколько мгновений он и Лантано скрылись из виду в развалинах полуразрушенного огромного здания; потом снова появились. Теперь вереница жестянок тянулась за ними.
И тут Вебстер Фоут подался вперед и воскликнул:
— Боже мой! Скорее, стоп-кадр!
Сенцио снова остановил проектор; фигуры замерли на месте.
— А ты не мог бы увеличить только одного Лантано? — спросил Фоут.
Опытными движениями Сенцио пробежался пальцами по клавиатуре, подстраивая увеличение и резкость. Фигура на экране, движущаяся первой, — фигура темнокожего человека — стала увеличиваться, пока не заняла весь экран. Теперь стало окончательно ясно, что это молодой, энергичный человек.
Сенцио и Вебстер Фоут пялились на нее в недоуменном, растерянном молчании.
— Что ж, мальчик мой, — через некоторое время сказал Фоут. — Похоже, это полностью опровергает мою теорию радиационного облучения.
— Так он должен выглядеть сейчас. Так он и выглядит. Это соответствует его биологическому возрасту.
Фоут заметил:
— В хранилище новейших видов военных разработок нью-йоркского Агентства имеется устройство, называемое машиной времени, с которой экспериментировали с целью отправить некие объекты в прошлое. Доступ к этому устройству имеет только Броуз. Но увиденное нами сейчас свидетельствует о том, что Лантано также, возможно, получил доступ либо к самому этому устройству, либо к его копии, созданной специалистами Агентства. Думаю, если это возможно, нам не помешает установить постоянное видеослежение за этим самым мистером Лантано. Кстати, а может, удастся оснастить видеокамерой одну из жестянок из свиты Лантано? Понимаю, это рискованно, но, с другой стороны, если он ее и обнаружит, то останется только жестянка с выдернутой видеокамерой. Никто не сможет ничего доказать. А ведь нам всего-то и нужна какая-нибудь дюжина фотоснимков. Буквально горстка… и все.
Пленка тем временем дошла до конца, проектор теперь просто жужжал, а изображение на экране застыло. Сенцио снова включил свет. Мужчины встрепенулись, потянулись, раздумывая об увиденном.
— А какие именно дополнительные снимки вам могли бы понадобиться? — поинтересовался Сенцио.
— Его фотографии в том возрасте, в который он приходит в результате темпоральных колебаний, — ответил Фоут.
— Скорее всего, мы их видели. Уже.
— А может, и нет. Кстати, а знаешь? — неожиданно спросил Фоут, которого вновь осенило его предвидение; он и так-то был не в состоянии с ним бороться, а сейчас оно просто обрушилось на него с невиданной доселе силой. — Этот человек не белый; он то ли негр, то ли индеец, то ли еще кто-то в этом роде.
— Но ведь в мире больше не осталось индейцев, — возразил Сенцио. — Вспомните статью, которая появилась накануне войны. Почти все они стали участниками программы переселения малых народностей на Марс и все до единого погибли в первый же год войны — пока военные действия велись лишь на поверхности Марса. А уж те, что остались на Земле…
— Во всяком случае, этот все еще здесь, — перебил его Фоут. — И точка. Нам ни к чему двадцать индейцев, нам нужен всего-навсего один… которого не заметили.
Один из техников осторожно постучал в дверь.
— Мистер Фоут, позвольте доложить. Есть сообщение по поводу того переносного телевизора. Который вы велели разобрать до винтика.
Фоут ответил:
— То есть вы вскрыли его, и оказалось, что это всего-навсего стандартная модель довоенного цветного телевизора с…
— Нет, сэр, мы не можем его вскрыть.
— И даже рексероидные сверла не смогли помочь?
Рексероид, минерал, добываемый на Юпитере, в принципе справлялся с любым другим материалом. Поэтому Фоут всегда держал в одной из своих лондонских лабораторий по меньшей мере одно рексероидное сверло. Как раз на подобный случай.
— В том-то и дело, сэр. Все дело в самом рексероиде. Сверло углубляется на четверть дюйма… а потом… потом материал телевизора попросту съедает кончик сверла, и дальше оно ни на что не годится. Короче говоря, мы лишились одного рексероидного сверла. Мы заказали еще несколько, но их пришлют аж с самой Луны — только там остались доступные запасы. Ни у кого из янсменов их нет, даже у самого Эйзенблата в Москве. А если и есть, то они не желают в этом признаваться. Сами же знаете, как ревностно относятся янсмены к своим запасам. Да они просто боятся, что если одолжат его вам, то…
— Ладно, — отозвался Фоут. — Не надо лирики. — Продолжайте попытки. И учтите — я своими глазами видел эту штуку. Это никакой не сплав, это пластик.
— Значит, это пластик, с которым нам еще никогда не доводилось встречаться.
— Это одно из самых совершенных видов вооружения, — сказал Фоут. — Причем, несомненно, из секретных хранилищ Агентства. Хотя, похоже, кто-то его уже откопал. В любом случае это устройство было создано в самом конце войны и никогда прежде не использовалось. Послушайте, неужели вы хотите сказать, что не заметили, что эта штучка — немецкого производства? Это же явно «Гештальтмахер», и к гадалке ходить не надо. — Он постучал себя пальцем по лбу. — По крайней мере, так мне подсказывает моя лишняя шишка на лобной доле мозга. Хотя все это совершенно бездоказательно. Но сначала вскройте ее, а потом убедитесь в моей правоте. Сами увидите все кровеносные сосуды, волоски, мозговые волны, следы, отпечатки пальцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});