Читать интересную книгу Твои (СИ) - Салах Алайна

— А во-вторых, у тебя в Москве бизнес и отец-инвалид, — подсказываю я, старательно не выдавая растущее ликование. Не факту наличия отца инвалида, а прозвучавшей волшебной фразе: «нам надо съехаться». Потому что это и оказалось ответом, который я никак не могла найти.

На лице Роберта появляется выражение удивления, которое сменяется облегчением.

— Верно, — с запинкой подтверждает он, кивнув. — Дистанционно вести дела очень сложно. Про важность денег тебе, думаю, объяснять не нужно.

Мне даже хочется заулыбаться той серьезности, с которой он подошел к этому разговору. Рассчитывал, что я непременно начну с ним спорить? Да с чего бы это?

— Просто однажды у нас была беседа о переезде, если ты помнишь… — осторожно напоминает он, указывая глазами на Полю, которая, притихнув, слушает наш разговор.

Ах, вот о чем речь. Ну то было другое. Тогда Роберт ничего не предлагал, кроме сомнительной перспективы жить по соседству с ним и Аней, мечтавшей выцарапать мне глаза. Просыпаться с ним в одной постели и растить вместе дочь — куда более заманчивое предложение. Оно пахнет счастьем. Работа… Она меня не держит. Я ее люблю, но не настолько, чтобы отказаться от всего, что сулит мне будущее. Родители… Я буду их навещать и каждый день звонить. Пробки и душный московский воздух — ерунда. Я привыкла к ним на третий день.

— Мне нужно это обдумать, — сдержанно говорю я, не желая озвучивать свое моментальное согласие. Я же женщина в конце концов. Мне нужно поломаться.

— Я буду на тебя давить, — усмехается Роберт. — Чтобы быстрее решалась. А то стоило только уехать, какой-то модник на тебя глаз положил.

У меня розовеют щеки. Это он про Алана? Ревнует? А я подумала, что он не обратил на него особого внимания.

— Никто на меня глаз не положил… — бормочу.

— А для чего улыбался так многозначительно?

— Я тоже это заметила, — встревает Полина. — Улыбался во весь рот.

— Ничего вы не понимаете, — отмахиваюсь я, отчего-то испытывая необъяснимую радость. Сердце колотится и хочется улыбаться. Неужели и правда ревнует? — У Алана вообще история интересная. Знаете почему он в Иркутск приехал? Из-за девушки из снов.

— Ну давай, послушаем, что ли, что он наплел маме? — ухмыляется Роберт, приобняв Полинку.

— Ладно уж, давай послушаем, — подыгрывает она, разваливаясь в кресле в точности как он.

— Ой, такие вы противные! — фыркаю я, от волнения и избытка чувств сгребая с тарелки кусок дурацкой пиццы с малиной. — У парня история как из кино, а вы издеваетесь.

Говорят, что счастье — это коллекция моментов. И вот этот — где я жую остывший кусок теста, пока эти двое, сидя в обнимку, подначивают меня, один их самых ярких. До бешеного стука сердца, преисполненного благодарностью за возможность это переживать, до улыбки, рожденной изнутри, до влажного зуда в глазах. Я ведь даже предположить не могла, что так будет. Что наша не идеально начавшаяся история получит свое решительное и счастливое «Да».

66

Москва. Сколько-то месяцев спустя

— Ну и чего ты так долго возилась? — я с укоризной смотрю на дочку, выходящей из своей комнаты с рюкзаком. — Папа в машине уже минут пятнадцать нас ждет.

— Ты сама только что одеваться закончила, — парирует она, гордо встряхивая волосами.

Ох, и когда она так вымахать успела? Помню, эта юбка была длиннее.

— Я здесь уже десять минут торчу, — вру я, хватая ее за руку. — Опять рисовала?

— Нарисовала огород для бабули Наташи. Показать? Там у нее много цветов и курочки гуляют.

— Покажешь, когда приедем. Ты книжку с собой взяла?

Дочь смотрит на меня с непониманием.

— Зачем? У бабули с дедулей и так книжек навалом.

В доме родителей Роберта у нее имеется своя комната с кучей игрушек, книг и одежды на все времена года, заботливо приобретенной Наташей. Хорошо быть единственной внучкой тех, кто обожает детей.

Поначалу я жутко ревновала от свалившегося на Полю внимания. Она была нарасхват всюду: с ней хотели знакомиться многочисленные друзья Роберта, ее зазывали в гости новые приятели из подготовительной школы, в ней души не чаял старший сын Сеитовых, и разумеется дедушка с бабушкой тоже желали наверстать упущенное время. Для Полины все по обыкновению складывалось легко и просто, чего нельзя было сказать обо мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Первые пару месяцев в столице я в буквальном смысле над собой работала: училась делиться вниманием дочери, осваивала новое место жительства и узнавала, каково это: состоять в близких отношениях с мужчиной. Не всегда легко и гладко это проходило для той, кто долго рассчитывал только на себя.

Я узнала, насколько важно доверие — когда ты добровольно позволяешь другому сделать или решить то, что привык сам. Было сложно из-за упрямой уверенности в том, что я знаю, как будет лучше. Где лучше гулять с Полиной, какие продукты нужно покупать, на чем стоит экономить… А в один прекрасный момент выпустила из рук контроль, позволив Роберту делать так, как считает нужным он, и вздохнула свободно. Насколько оказывается легче живется, когда рядом есть тот, кому можно без оглядки доверять. Уважение и доверие — главное в отношения, вот что поняла.

— Извини, что так долго, — усевшись на переднее пассажирское сиденье, я ласково постукиваю Роберта по колену. В отношениях с ним я стала тактильной: это он меня приучил своими постоянными касаниями и поглаживаниями. Я оказывается люблю быть нежной.

— Нормально все. Соседка подошла и долго-долго рассказывала про будущее благоустройство детской площадки.

— Ни одна женщина не может мимо тебя спокойно пройти, — ерничаю я, пристегиваясь.

— Мимо моих свободных ушей, ты хотела сказать.

Я хихикаю. Во мне совсем не осталось ревности. Кстати, этой соседке вполне может быть лет сто. Старушки Роберта просто обожают.

— Пап, а почему в десять лет нельзя поступить в университет? — подает голос Полинка с заднего дивана. — Почему нужно только после школы?

— Потому что есть обязательная программа, которую необходимо знать всем детям перед тем, как пойти учиться дальше. Чем больше ты узнаешь, тем осознаннее выберешь себе профессию.

— Но я же уже решила быть художницей. Зачем мне тогда учиться?

— Потому что даже художникам необходимо учиться, чтобы знать как можно больше о том, чем они занимаются, — терпеливо поясняет Роберт. — Это позволит тебе рисовать еще лучше. А еще представь, что в мире есть занятие, которое может понравится тебе больше, чем рисование. Разве не хотелось бы тебе попробовать его? В школе у тебя появится такая возможность.

Я внимательно слежу за реакцией Полины в зеркале заднего вида. Ее навязчивая идея не учиться и зарабатывать миллионы на картинах, начинает меня напрягать. Наверное зря я шутила про карьеру в модельном агенстве, которая позволит мне сидеть у нее на шее до конца жизни.

— Вряд ли мне понравится что-то больше, чем рисование, — тянет Полина задумчиво.

— Не буду спорить, зайчонок. Но если через несколько лет ты поймешь, что тебе нравится лечить людей, больше, чем рисовать, ты сможешь пойти учиться на врача. Мы с мамой поддержим любой твой выбор.

Закусив губу, я смотрю в окно. Какое счастье, что есть Роберт, который вдумчиво отвечает на любые вопросы, которые льются из Полинки в огромных количествах. Одна я бы точно начала паниковать. Речь ведь идет о ее будущем. И так он все правильно объясняет, что даже мне не с чем поспорить. У нашей дочери должен быть выбор, и мы его поддержим. Только так.

Дорога к дому родителей Роберта всегда меня умиротворяет, особенно когда солнце светит так же ненавязчиво как сейчас. По краям серой асфальтовой ленты раскинулись пышные облака деревьев и если приоткрыть окно, то можно услышать пение птиц.

— Остановимся? — предлагает Роберт, повернувшись. — Хочешь наверное ноги размять?

Люблю его за то, что он все обо мне помнит. Даже самые разные мелочи и то, что после получаса непрерывной езды мне хочется походить.