Читать интересную книгу Сорок дней спустя - Алексей Доронин

Вскоре с другой стороны дороги потянулись развалины обогатительных фабрик и угольных предприятий — хаос обломков кирпича и железобетонных плит, среди которых попадались смятые, перевернутые железнодорожные вагоны.

Наконец по левую руку земля опять нырнула вниз, начался откос — но это был уже не Провал, а естественный рельеф этих мест. Почти каждый клочок внизу был когда-то застроен, кое-где домишки лепились на склоне с уклоном в пятьдесят градусов. Теперь все скрывал снег.

Еще минут через двадцать склон выровнялся, потянулся полуобвалившийся бетонный забор, разрисованный веселыми картинками — утятами, солнышками, львятами. Данилов вспомнил это место. Остановка «Улица Марии Старцевой». Вот и кирпичные останки навеса трамвайной остановки — и еще один сгоревший вагон. Половина пути была пройдена.

В этих местах трамвайные столбы устояли — и теперь из темноты бесконечной чередой выступали их силуэты, похожие на католические кресты. С некоторых свисали обрывки проводов, стелились по земле и старались ухватить Сашу за ноги. По обочинам стояли дважды убитые — огнем и льдом — деревья.

Видимость улучшалась. Луч фонаря пробивал темноту все дальше, но и без него уже можно было различить предметы метров за десять. Казалось, откуда-то идет слабый свет — рдяный, как от выгоревших угольев.

Когда-то ему трудно было привыкнуть к обволакивающей темноте, но отвыкать оказалось не менее сложно. Все равно, что оказаться голым на людях. Должно быть, концентрация пепла в атмосфере здесь была меньше. Правда, Саша знал, что тот пепел, который повинен в эффекте ядерной зимы, витает гораздо выше, на границе тропосферы и стратосферы. И с ним пока ничего не случилось.

Стало чуть легче дышать, пепел уже не щипал глаза. Но одновременно появилось странное ощущение — головокружение и звон в ушах. Данилов один-единственный раз был в горах, но запомнил это ощущение. Правда, тогда оно возникло на высоте полутора тысяч километров.

Сейчас от силы 300–350 метров над уровнем моря. Моря… Какого, к лешему, моря?

Первый уцелевший рекламный щит попался возле 12-й школы. Сторона, обращенная к эпицентру, почернела и обуглилась, зато другая, хоть и покрылась морщинами от ветра и мороза, вполне читалась.

Супермаркет «Палаты»

ТЦ «Оптима», 1-й этаж.

«МЯСНАЯ НЕДЕЛЯ!»

Всю неделю 25–31 августа цены на продукты

из говядины и свинины снижены на 20 %.

Ищите красные ценники!!!

Через два часа он добрался до места, так никого и не встретив. Раньше в Рудничном районе, который почти полностью находился на Тырганской горе (хотя по-научному эта форма рельефа зовется «сброс»), проживала большая часть населения города, около ста тысяч человек.

Здесь уже было подобие планировки. Из черного снега поднимались шеренги кирпичных домов, потерявших крыши и верхние этажи. Хотя некоторые здания превратились в груды обломков. Раньше Данилов подумал бы о людях, которые погибли мгновенно в тот день или медленно умирали под завалами. Теперь его мысли текли в другом направлении: сможет ли он найти тут еду? Есть ли смысл копать, имея в распоряжении только руки? Хотя пожары уничтожили многое и в первые недели уцелевшие жители растащили все, что плохо лежало, наверняка кое-что осталось.

Но случилось непредвиденное. Когда он достиг улицы Гагарина, снова встревожено запищал дозиметр. Когда Саша удалялся от Провала, показания прибора становились все меньше, дойдя до терпимых 18 миллирентген в час возле «мясной» рекламы, и вдруг — резкий скачок до 35. Почти как у ямы.

Как так? Ведь он удаляется от эпицентра! Наверно, дело в остаточном фоне, вторичном излучении от панельных коробок, подумал Саша. Ничего другого не шло ему в голову. Значит, на долгие раскопки времени нет. Надо быстро делать свои дела и убираться из этих мест. Он заскользил по поверхности снежного океана.

Ближайший кирпичный дом — раньше там находился военкомат — сильно пострадал, но Данилову нужен был лишь подвал. Он собирался снять лыжи и спуститься туда, когда, стоя у вентиляционного отверстия, услышал тихие голоса.

Нет, нам сюда не надо…

Уже выходя со двора, он увидел в мусорном баке собачью голову. Овчарки. А еще — кости и свежую золу.

Он перешел на другую сторону и свернул на улицу Советов. До райотдела осталось немного, и Саша решил попытать счастья там.

* * *

В руинах опорного пункта милиции он нашел два человеческих скелета в обрывках формы и один собачий, но ничего съедобного. Отыскал пару газовых баллончиков и изодранный бронежилет. Увы, реальность не Fallout, броник повысит не защищенность, а риск надорвать спину. Тяжелый кевлар Саша не тронул, но баллончики прихватил, хотя на их эффективность не рассчитывал.

В доме напротив райотдела тоже кто-то квартировал, поэтому и отсюда пришлось уйти не солоно хлебавши. Данилов решил срезать путь и дворами выйти к Ноградской.

Он двигался мимо унылого ряда гаражей, которые оказались крепче жилых домов. Почти все были открыты, многие — со следами взлома…

Впереди показался разрушенный дом. Вот только он был разрушен уже давно, во время пожара, за несколько лет до Сашиного отъезда. Гореть там было больше нечему, и странно, что волна не добила его руины. На фасаде на отслоившейся штукатурке темнело пятно. Если приглядеться, можно было различить буквы: «Спасибо за доступное жилье!»

Молнией пронеслось воспоминание: ощущение мстительной радости и то, как подрагивала рука с баллоном краски, но не от страха, а от азарта. Тогда это здорово повышало самооценку: один против всех, против ненавистной власти, против тупых овощей-сограждан. Герой-одиночка.

Дебил-одиночка, лучше сказать. Народ придумал кучу пословиц про такую деятельность, из которых «Один в поле не воин» и «Плетью обуха не перешибешь» — самые безобидные. Воспоминания об этом донкихотстве вызывали у Данилова кривую ухмылку…

Должно быть, он не просто тут ошивался, а караулил одиноких прохожих, потому что выскочил у него за спиной, как чертик из коробочки, именно в тот момент, когда Данилов оказался перед тупичком, образованным тремя гаражами.

Тяжелый случай дежавю: сразу вспомнились дезертиры и их кровавое турне. Незнакомец приближался неторопливо. Бежать Саше было некуда.

В руках нападающего не было оружия, но Данилов понял, что сейчас его будут убивать. Ружье разряжено, нож лежит в рюкзаке. Ничему он так и не научился.

Теперь их разделяло всего два метра.

Незнакомец бросил на Сашу взгляд, который раньше заставил бы парня похолодеть. У того были глаза не обычного бандита, а бандитов уж Данилов навидался. Это были глаза человека, который переступил грань.

Александр узнал его, но это ничего не меняло. Костя Талабаев. Наполовину то ли шорец, то ли хакас. Второгодник, ходивший зимой и летом в спортивных штанах и кепке. В целом неплохой парень, разве что с нехорошей компанией рано связался. Еще он не выговаривал букву «р», но не картавил, а лыкал, как китаец.

Пока никто не произнес ни слова. Даже мародер с топором угрожал Саше, используя человеческий язык, а этот, похоже, оскотинился окончательно. Он был одного роста с Александром, но шире в плечах и выглядел сытым и здоровым, по крайней мере, физически. Уже одно это придавало ему уверенности в своих силах — противник на пятнадцать кило легче.

Данилов стоял неподвижно. Это не был ступор, он просто хотел, чтобы враг начал первым.

Бывший одноклассник приблизился на расстояние удара. Александру в нос ударил запах сивухи. Костя был не настолько глуп, чтоб тратить время на угрозы. Саша хорошо представлял его тактику. Сбить с ног, вырубить, прирезать или пробить череп. Потом обшарить карманы и рюкзак. И может, даже найти гастрономическое применение трупу.

Данилов пропустил удар, потому что, против ожиданий, Костя бил не в лицо. В первый момент показалось, что его просто двинули в грудину, и только треск материи и всплеск боли дали знать, что это не так. В тусклом багровом свете он заметил блеск стали. Но боль мгновенно вызвала ярость.

Сашу спасли «дутый» пуховик и два свитера: нож скользнул по ребрам, задев только мягкие ткани. Благодаря боли, суть дошла до Данилова со скоростью нервного импульса. Это стало последней каплей.

«Ах ты, жертва аборта! Ах ты долбаный выкидыш…»

Он отступил на шаг, вплотную к стене. Нащупал в кармане баллончик. Если ты относишься к сверхлегкой категории, приходится хитрить. Данилов уже успел испытать эту штуку: брызнул на платок и поднес к носу. Боялся, что низкая температура навредила составу, но нет: чихал и плакал. Это была не та дрянь для «чайников», что продавалась в магазинах, а настоящая милицейская «черемуха», которой сотрудники ППС вразумляли хулиганов. На наркоманов и людей с высоким болевым порогом действует плохо, и Саше оставалось надеяться, что перед ним не один из них.