Эсми повернулась к ней.
— Ты полагаешь? Что это значит?
Грейс постучала пальцами по ложке, обдумывая ответ.
— Я имела в виду, что поняла тебя. Мы с Филиппом тоже обсуждали наши отношения.
Эсми напрягло это сравнение. С Филиппом Грейс встречалась до Эша, и их отношения всегда были гиблым делом — по крайней мере, так казалось Эсми.
Понадобилось три года, чтобы Грейс пришла к тому же выводу.
— Джон — не Филипп, — ответила Эсми.
— Ладно, — сказала она, глядя Эсми в глаза, — но скажи мне, если бы я могла пригласить присоединиться к нам одного человека, то кто бы это был: Хантер или Джон?
— Несправедливо, — проворчала Эсми.
— Абсолютно справедливо, — сказала Грейс, — я одна из твоих лучших подруг, Эз. Моя работа ткнуть тебя лицом в подобное явление, особенно после того, как ты сыграла большую роль в том, чтобы мы с Эшем сошлись. Без твоей помощи, я скорее всего сидела бы здесь с Филиппом. Но ты знала меня лучше, чем я себя, и ты убедила меня принять другое решение. Вот что я буду здесь делать.
— Ну, это было необходимо, — сказала Эсми, кусая сельдерей, — Джон очень старается, чтобы все было хорошо, и не нуждается в том, чтобы я опускала его, когда его нет рядом.
— Подумай о том, что ты только что сказала, — сказала Грейс, — спроси себя, должны ли быть нормальные отношения такими трудными, особенно когда у вас должна голова кружиться от счастья при мысли о том, что вы помолвлены.
— Грейс…
— Нет, — перебила ее подруга, — ты помолвлена, Эсми. Помолвлена. Ты купила хоть один свадебный журнал? Примерила хоть одно платье?
— Я была занята.
— Самое. Жалкое. Оправдание, — протянула Грейс, — вы должны светиться от счастья, планировать, торопить события, но вы этого не делаете. Вместо этого, вы с Джоном стараетесь спасти ваши отношения, при этом даже не упоминая свадебную дату или планы.
— Мы просто еще до этого не дошли, Грейс, — возразила Эсми, но она должна была признать, что ее подруга права.
— Ага. Вы помолвлены и несчастны. И как твоя подруга, я должна сказать тебе об этом, и спросить, действительно ли ты борешься за то, что хочешь, или борешься с обязательствами?
— Обстоятельствами? — рассмеялась Эсми, — это тут при чем?
Мгновение Грейс изучала ее.
— Скажи мне, ты бы боролась за Джона так же сильно, если бы он не сделал предложение? Если бы вы только встречались, когда ты познакомила Хантера с ним, ты бы также боролась за Джона?
Скорее всего, нет. Эсми не сказала это вслух, но это была правда.
— Но только потому, что вы помолвлены, ты позволила ему загнать тебя в угол и прервать отношения с Хантером…
— Все было не так, — заспорила Эсми.
— Именно так, Эз, — нежно сказала Грейс, — и я думаю, что ты так сильно борешься за Джона только для того, чтобы доказать себе и всем остальным, что ранить Хантера было необходимостью, а не огромной ошибкой.
Эсми наклонилась к горячим струям воды и откусила от сельдерея еще раз.
— Знаешь, сегодняшний вечер должен был стать развлечением, — проворчала она.
— Ну, именно ты принесла сельдерей в джакузи.
Эсми не смогла ничего с собой поделать и улыбнулась.
— Я люблю тебя, Грейс. Иногда ты мне не нравишься, но я всегда тебя люблю.
— Аналогично, — сказала Грейс, набирая еще ложку мороженого.
Они сидели так несколько минут.
— Знаешь, Хантер кое с кем встречается, — наконец сказала Эсми.
— Знаю. Она выглядит неплохо.
— Так и есть. Ты виделась с ней?
Грейс покачала головой.
— Неа. Только фотографии в сети.
— Я тоже.
Опять повисло молчание.
— Думаешь это надолго? — спросила Эсми.
— Прошло только несколько недель, — сказала Грейс, — но выглядит как очень хорошее начало.
Да. Так и есть. От этого Эсми захотелось выбросить сельдерей и схватить еще одну упаковку мороженого.
— Как ты? — спросила Грейс, осторожно глядя на нее, — что чувствуешь по поводу Хантера и Тани?
Эсми сжала губы, думая о том, насколько честной ей надо быть. Правда будет звучать как предательство, но она всегда была честна с Грейс.
— Честно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Честно, — ответила Грейс.
Эсми сделала глубокий вдох.
— Я не могу нормально спать вот уже пять дней. Меня тошнит от одного взгляда на их фотографии. Не знаю, как отреагирую в реальности.
Грейс кивнула.
— Как твоя подруга, скажу, что это не та реакция, которую стоит проигнорировать. Тебе надо изучить ее. Ты ведь еще не замужем.
— Знаю, — сказала Эсми, сфокусировавшись на поедании сельдерея. Ей стоило винить только себя за то, что у нее такие хорошие друзья, которым, о боже, иногда стоит ненадолго становиться не такими умными.
— Могу я задать тебе вопрос? — сказала Грейс, — клянусь, твой ответ никогда не выйдет за пределы этого джакузи.
Ой. С подобным заявлением, Эсми была абсолютно точно уверена, что вопрос ей не понравится. Тем не менее это служило обозначением того, что его стоит задать.
— Задавай, — сказала Эсми.
Грейс отставила мороженое и повернулась к Эсми.
— Окей, я хочу полнейшего откровения. В какой момент твоей жизни ты была по уши влюблена в Хантера, и когда в последний раз твоя любовь к нему больно задела тебя?
Вау. Грейс действительно смогла уместить всю опасность в одном вопросе.
Заметив, что Эсми замялась, Грейс ободряюще сжала ее за руку.
— Ты не сможешь двигаться дальше, пока не признаешь правду. Я точно знаю, что ты была влюблена в него на первом курсе.
— Ага, — призналась Эсми, удивленная тем, как легко пришло признание, — тогда мы впервые разлучились. Я безумно по нему скучала.
— Мы все заметили, — сказала Грейс, — но на втором курсе ты слегка успокоилась.
— Ага, — повторила Эсми, хорошо вспоминая то время в своей жизни.
С рождения и до 19 лет, она воображала, что они с Хантером предназначены друг для друга. Затем она пошла в колледж, он стал пожарным, и все поменялось. Это была настоящая проверка реальностью, когда она, вернувшись домой, после первого года колледжа, пробиралась к парню сквозь толпы девушек, который никогда не делал ей шаг навстречу, но не имел никаких проблем, чтобы зависать с другими. Именно тогда она осознала, что фантазии, которые она испытывала всю свою жизни, были всего лишь фантазиями.
Поэтому она решила двигаться дальше. Или попыталась это сделать.
Вот к какой неразберихе это привело.
Моргнув, она прогнала мысли о прошлом и вернулась в настоящее. Грейс смотрела на нее.
— О чем ты думала?
Эсми вздохнула.
— Не знаю, хорошая ли это идея открывать эту бутылку.
— Что означает, когда речь заходит о Хантере, ты держишь все в себе? — участливо спросила Грейс.
— Да, — призналась Эсми, — точно.
Грейс задумчиво пожевала нижнюю губу.
— Может нужно вытащить эти чувства на поверхность и разобраться с ними, прежде чем двигаться дальше?
Эсми хотела бы воспользоваться пятой поправкой, но она просто промолчала. Но ее подруга не собиралась так легко отпускать ее с крючка.
— Признаешь, что была влюблена в Хантера, когда была ребенком?
Эсми кивнула.
— Да. Была.
— И подростком?
— Рядом с ним я была другой, — рассмеялась Эсми, — я делала все, чтобы привлечь его внимание. Я даже пыталась вызвать у него ревность, чтобы он сделал шаг, но он никогда этого не делал.
— А ты просила его сделать шаг? — спросила Грейс, — ты говорила ему о своих чувствах?
— Нет, — призналась она, — но я нажимала на все его точки и пыталась свести его с ума. Никогда не срабатывало.
— Никогда не срабатывало? Или никогда не срабатывало в том плане, как ты думала это будет?
— Я…. я не знаю.
Шоколадные глаза Грейс изучали Эсми, заставляя ее почувствовать, что подруга видела почти все, что Эсми пыталась спрятать поглубже.
— А сейчас? Ты влюблена в Хантера сейчас?
Эсми посмотрела вниз, на руку под водой, а точнее на кольцо на пальце. Ответ подскакивал в упрятанной от всего мира части нее. Ответ будет означать, что она должна снять кольцо, а она не была уверена, что готова к этому.