Читать интересную книгу История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

По нашим вычислениям средний размер службы 3–4 дыма. И по количеству населения, по крайней мере мужского, службы весьма неодинаковы. Даже каждый дым представляет собою большею частью сложную семью, состоящую из родственников. Две трети дымов имеют 2–3 взрослых мужчин на каждый дым, около четверти [дымов] имеют от 4 до 7 муж[чин] на каждый двор и только 14 % по 1 муж[чине] на каждый дым. Итак, служба, состоит из сябров, она разбивается на несколько дымов, которые в свою очередь составляются из более близких родственников, а иногда с привлечением чужих. Буквально то же самое следует сказать о дворищах. В составе дворища от 1 до 23 дымов, но в среднем на него приходилось 5–6 дымов. По пространству занимаемой земельной площади оно при измерении давало от 1 до 50 волок земли. Что касается населения дворища и его состава, то надо помнить, что оно ничем не отличается от службы. Все это указывает на то, что старые службы и дворища в достаточной мере были снабжены пахотной землей и прилегающими к ней сенокосами, лесом и рыбными ловлями. Это старая форма хозяйства, в которой еще в сильной мере сохранились наряду с пашней, бортное, звероловное и рыболовное хозяйства. Оттого дани медовая, бобровая, куничная играют еще значительную роль в обложении крестьянских служб и дворищ.

В половине 16 в. Белоруссия переходит в значительной части к волочной помере, что означало прежде всего уничтожение старых хозяйственных единиц, служб и дворищ. Лядинное и переложное хозяйство сменялось трехпольем и точным определением земельного участка, отводимого каждому дыму. Старая хозяйственная единица разлагалась и дым постепенно превращался из сложной сябринной семьи в простую. Как господарское, так и частновладельческое хозяйство, измерив свои земли волоками, могли подвести итоги своим земельным владениям, выраженные в точных единицах мер. В начале 2-й половины 16 в. громадное пространство, годное для обработки земли, еще не было заселено. Оставались не только обширные пущи, обмежеванные, но не измеренные, даже среди сел, уже отведенных под волоки; было много «непринятых» волок, т. е. незаселенных, ожидающих нарождающегося поколения земледельцев.

Так, среди обширных господарских добр в Виленском повете в 60-х годах 16 в. не было заселено 20 % разбитой на волоки земли, а в Троцком повете — 43 %. Следовательно, последний повет был заселен немногим более чем на половину. В таком же положении находилась Подляхия. В Виленский повет входила вся центральная часть Белоруссии. Правда, в оба повета входила часть литовских земель. Сколько было земли даже в господарских имениях Подвинья, Поднепровья и Мозырщины сказать трудно, так как эти местности не подвергались измерениям. Еще в 18 в. здесь встречаются целые оазисы, живущие по-старинному. Земля считается по службам, на каждой службе сидит сябринная семья в 4–6 человек. Служба состоит по-прежнему из нескольких дымов, но иногда крестьянская семья с дольниками и посябрами доходит до 7-10 чел. мужского населения, сыновей и чужаков и живет в одной избе. Иногда службы распадаются и тогда семьи сидят на 1/4, на 1/8 службы и т. д.

Все указанное говорит нам о том, что крестьянское хозяйство 16 в. не могло чувствовать утесненности в земле и размер запашки ограничивался рабочей силой семьи, количеством скота и податей. Известно также, что помещики жадно ловили каждого крестьянина, желавшего взять волочный участок и давали ему льготу. Выработался даже особый тип «осадчего», т. е. такого приказчика, который сзывал и осаживал крестьянина или на «сыром корени» или на ранее разработанных участках пашни. До нас дошли целые описания староств 60-х годов 16 в. и ряд инвентарей частных имений. Участок в 1 волоку тяглой пахотной земли был обычным для размеров крестьянского хозяйства наделом. Но кроме тяглого участка крестьяне брали еще добавочные земли, так называемые застенки, лишки и пользовались сеножатием и входами в лес. В Берестейском старостве, напр. , на 1 хозяйство приходилось тяглой земли 1,1 волоки, а всей земли, т. е. [с] разного рода прирезками 1,3 вол[оки]. Те же соответствия мы наблюдаем и в других староствах.

Бобруйская волость переведена на волоки во 2-й половине 16 в. Как общее правило, каждый крестьянский надел состоял из одной волоки, но кроме того, крестьяне в широкой мере имели возможность брать дополнительные земли в виде застенков, сеножатей, аренды озер. Таким образом недостатка в земле не чувствовалось. Мало того, [было] много пустых волок, в отдельных селах до 50 %. С другой стороны встречается ряд сел, где садятся на 1 волоку по 2 и даже по 3 хозяина, не всегда родственники. Так всех волок было отмерено 335, из них пустых 169.

Надо, однако, заметить, что господарские имения больше изобиловали землей, чем некоторые из частных, где возможны были всякие случайности. Но и в частных хозяйствах преобладали волочные участки на каждое хозяйство, частью полуволочные, а меньше уже были редкостью. Наконец, в хозяйствах обоего типа [можно] найти немало крестьян, сидевших более, чем на волоке.

Существенным обеспеченьем крестьянского хозяйства является вопрос о скоте. Наши данные не особенно полны, но все же Подля[шье], Пинщина и центральный Минский район хорошо представлены. Выборочные подсчеты дали следующие размеры обеспеченности крестьянского двора рабочим скотом. Дворов без рабочего скота зарегистрировано 6 %. Следовательно, вся остальная масса крестьянства в большей или меньшей мере обладает рабочим скотом. Безлошадных [при волах] 13,3 % и не имеющих волов при лошадях 10 %. Следовательно, около 70 % дворов имеют и волов и лошадей. Из них многолошадных (от 3 до 10 лош[адей], но от 4-х лош[адей] идут уже случайные одиночки) около 10 %, имеющих более 5 волов немного, всего 4,5 %. Преобладают дворы с 2 лошадьми (26 %) и парою волов (36 %) или парами волов (21 %). Имеющих 1 лошадь 44 % дворов и имеющих по два вола — всего 17 % дворов. Около 1/2 дворов имеют сочетание 2-х волов и 1 лошадь. Следовательно, преобладает распашка волами, а лошадь является лишь подспорьем в хозяйстве.

Наше положение значительно труднее, когда мы задаемся вопросом об обеспеченности двора молочным и мелким скотом, так как данных не много. По-видимому, надо предполагать решительное преобладание 2-х коровных дворов. В изученных нами данных совершенно отсутствуют безкоровные дворы. Запись молодняка колеблется в среднем по 2–3 штуки на двор.

Без свиней довольно часто встречаются крестьянские хозяйства, без овец очень редко. Козы совсем редкое явление в хозяйстве.

Довольно не легко представить себе общий контур крестьянского хозяйства. В общем надо признать наличие земельного простора, по крайней мере для громадного большинства хозяйства и достаточную обеспеченность скотом. Но на крестьянских хозяйствах лежала податная тягота не одинакового масштаба для разных местностей. Податная тягота до измерения на волоки пестрела таким разнообразием, которое не поддается учету и с переводом на волоки только в господарских добрах крестьянские оброки и повинности по крайней мере в 16 в. подлежали более или менее определенному учету. Так, в западных старостьях все повинности, в том числе и барщина, переведенная на деньги, рассчитывалась, в зависимости от «подлого», среднего и доброго грунта, в 40, 55 и 30 грошей с волоки в Пинском старостве, в 73, 77 и 86 в Гродненском, от 60 до 97 грошей в Берестейском и т. д. Если мы припомним, что бочка всегда расценивалась в 60-х годах изучаемого столетия по восьми-двенадцати грошей, а бочка ячменя или овса от шести до десяти грошей, то предполагая правильное трехполье, мы придем к заключению, что крестьянское хозяйство с волоки отдавало пятую часть валового дохода. Это более льготное обложение, чем то, которое господствовало в Подвиньи и Поднепровьи, где, как мы знаем, помещику шла обычно четвертая часть урожая.

Но это понятно, потому что правительство в своих обширных доменах сознательно делало льготу крестьянам только что переведенным на волоку и получало все равно большой излишек вследствие перевода старых и неопределенных долей на деньги. Баланс крестьянского хозяйства сводится к тому, что оно могло прокормить с волоки доброго грунта около 10 человек своей семьи, считая довольно скромные нужды русской крестьянской семьи конца 16 в. Так как население волоки состояло из одной большой или чаще всего из 2–3 малых семейств, и так как крестьянское хозяйство уделяло некоторую часть яровых скоту, то в общем можно сказать, что производство хлебного продукта носило чисто продовольственные цели. Это сходится в том, что мы отмечали раньше, что рыночными продуктами могли быть в 16 в. в крестьянском хозяйстве только продукты пчеловодства и звероводства и быть может, частью продукты скотоводства. Надо только помнить, что на землях частных помещиков крестьянину жилось гораздо труднее.

Вывод наш в том, что крестьянин потреблял весь произведенный им хлеб и запасов не имел, находит себе подтверждение в известиях о тяжелых и частых голодовках. Недород и тем более неурожай расстраивали крестьянское хозяйство и подымали в несколько раз цены. В конце 16 в. в пределах Могилевщины в течение 20 лет цены на рожь и другие хлеба падали и повышались в зависимости от урожая в 10–17 раз. За этот период здесь летописец отмечает 3 голодных года и 2 хороших урожайных. Голод сопровождался ужасами смерти, всюду валялись трупы умерших от голода: «Их страшно было видети». На следующий год после голода крестьяне в значительной мере жали полузеленый хлеб. Масса народу пошла на низ, на Украину. Баркулабовская летопись, которой мы в данном случае пользуемся, чрезвычайно колоритно рассказывает об этих голодных годах.