Читать интересную книгу Штурмовая пехота (СИ) - Казаков Дмитрий Львович

Мы взяли труп Симона, и побежали следом за остальными вниз, застучали под ногами ступеньки. Когда спустились до наземного уровня, теперь освещенного и полного механической жизни, то коленка моя заболела, как в те времена, когда в ней стоял протез, и боль оказалась такой, что я заскрипел зубами.

Я не инвалид, и это мне только кажется! Проклятый мозг выдумывает невесть что!

— Тащите дальше, к выходу, — распорядился Бадави. — Мы их тут остановим.

С лестницы мы свернули в узкий коридор, и неожиданно увидели перед собой настоящую толпу: Ганс, за его спиной девчонки, все четверо, и дальше раненые, что должны прикрывать выход наружу.

— Вот это жопа! — пробормотала Гелия, глаза у которой стали очень, очень большими.

Явонда хорошо знакомым мне жестом прижала руку ко рту, Тамурда погладила себя по лысой макушке.

— Куда? — спросил Ганс.

Очень хотелось задать тот же вопрос ему — куда и зачем он ведет эту толпу?

— Так к вам… — ответил Фернандо, и в голосе его прозвучало то, что я ранее там никогда не слышал — растерянность.

Комотделения-один скривился так, словно ему вместо шоколадки подсунули лимон.

— Клади тут, того-сего. Этот еще жив? — распорядился он. — Давай посмотрим, что с ним. Моя аптечка еще целая.

Только что раненый боец застонал, когда на нем принялись резать одежду, запах дерьма, исходивший из его внутренностей, стал сильнее. Те, кто получил повреждения раньше, начали усаживаться вдоль стен, на ногах остались только здоровые, в том числе девчонки.

Я подошел к Явонде и очень тихо спросил:

— Почему вы тут? Что случилось?

— Там эти пришли, которых вы дрищами называете, много, — ответила она. — А потом… отверстие начало закрываться, зарастать, прямо на глазах… ну и он, — она показала на Ганса, — велел внутрь.

Я ощутил, как пол под ногами дрогнул, и торопливо оперся о стену.

Это что получается, мы заперты внутри ожившего дредноута в компании отряда врага, и не имеем шансов выбраться наружу?

Глава 21

Стенка выглядела бы девственно-гладкой… если бы не раковинка с кулак, зараставшая с такой неторопливостью, что этого почти не было видно.

— Оно мне кажется? — спросил Шредингер и постучал по серой поверхности кулаком.

Увы, нашим глазам предстал вовсе не глюк, именно тут находилась трещина, через которую мы попали внутрь дредноута. Находилась, а потом взяла и заросла… после того, как хранилище пробудилось к жизни, и начало, судя по всему, приводить себя в порядок и ремонтировать.

А я вспомнил бабушку, с которой расстался чуть больше двух недель назад, а кажется — очень давно. Затем из памяти неизбежно всплыла Мила, хотя вот о ней думать совершенно не хотелось, поскольку ей до меня нет дела, поживает со своим Жабенем и радуется жизни. Только вот мозгу не прикажешь, увы.

Хочется ведь увидеть и ту, и другую, но увы, не получится.

Выходит так, что я отсюда не выйду, даже если нам удастся победить дрищей. Останусь внутри, чтобы умереть от голода и жажды, или меня прикончит какой-нибудь из «десептиконов», раздавит, точно насекомое, и даже не заметит.

И ради чего я выжил во всех прежних передрягах? Уцелел в Африке — два раза. Ухитрился выздороветь после жуткой болезни, одолевшей наш батальон уже на этой планете, имени которой я так и не узнал, не пал от пули дрища, металлической лапы столбохода или острого лезвия на ветке боевого дерева.

Зачем?

Стоявшая позади меня Явонда всхлипнула, кто-то из бойцов выругался, длинно и неразборчиво, так что я разобрал только сочетания «через колено» и «упоротый выкидыш».

— Эх, а мне даже нечем сделать себе харакири, — сказал Ганс, бывший чистокровным японцем, несмотря на немецкое имя, ну или скорее намертво приросшее прозвище. — Обычным ножиком совсем неправильно.

— Я тебе сделаю. Что за детский сад⁈ — в голосе Шредингера звучала сдерживаемая ярость. — Приказ есть приказ! Стенка заросла? Насрать! Мы должны выполнить приказ! Напомнить, как он звучал⁈

Мне повторение не требовалось, я помнил, как звучал голос Нгуена, сказавшего «нужно остановить их!». Вот только дредноут работал, и не поздно ли пить минералку, если почки приказали долго жить?

— Мы должны перебить ту дрянь, что забралась сюда! Всех, до последнего! — комвзвода обвел нас взглядом. — Даже если придется порвать их зубами! Мы не никудышная охрана! Мы — штурмовая пехота!

На меня эта речь впечатления не произвела, и не такие слышал, особенно на срочной, от нашего комполка, любителя повыступать перед солдатами. Но лица моих соратников посветлели,место безнадеги в глазах заняла решимость, и даже Ганс перестал озираться в поисках меча для харакири.

Донесся дробный топот — кто-то несся к нам по коридору.

— Разрешите доложить! — задыхающийся, срывающий голос принадлежал Эрику, и услышав его, радостно пискнула Азна. — Там эти, здоровенные роботы, они начали двигаться!

— Идут сюда? — Шредингер криво усмехнулся.

— Нет, никуда не идут, они что-то пытаются сделать, с помощью того конвейера. Собирают всякие детали.

Так что, «десептиконы» вовсе не боевые машины, спавшие в ожидании боевой трубы? Это всего лишь станки, а дредноут — автономная, частично разумная фабрика, которая изготавливает… правильно, оружие, и такое, которого нужно бояться сильнее, чем всей начинки кубов и башен.

Вот о чем пытался сказать Поль Жиру перед смертью.

— Пусть хоть грибы собирают, — Шредингера новость не удивила, не расстроила и не обрадовала. — Новые дрищи внутрь не сунутся, и нам надо разобраться с теми, что тут есть. Тридцать минут до начала атаки. Гражданских забираем, раненых тоже, мертвых…

Тело Симона мы оставили на подземном уровне, где не было такой суеты, как выше, и где не лазили роботы-уборщики, способные принять труп за особо большую кучу мусора, которую нужно утилизировать. Мне этот набор прямых коридоров и просторных комнат, забитых чем-то непонятным, напомнил склад, да наверняка им и являлся.

А затем мы оказались на лестнице между первым и вторым уровнями, превратившейся в импровизированный лагерь. Тридцать девять бойцов, из них одиннадцать раненых, плюс четверо гражданских, вот и все, что осталось от первого взвода второй штурмовой роты отдельного седьмого батальона, уже не охранного,а не пойми какого.

Честно говоря, я бы предпочел скучную караульную службу всей этой катавасии, но кто меня спросит?

— Серов, ты с нами в группе обхода, — сообщил мне Ричардсон, едва я вскрыл сухой паек: есть не хотелось, но я понимал, что надо докинуть энергии в организм, иначе свалюсь в самый важный момент.

Вместо уставного ответа я кивнул, но комотделения не обратил на это внимания.

— Эх, я бы накатил сейчас, братаны, — мечтательно сказал Вася, разглядывая галету так, будто она была его смертельным врагом. — Холодной водочки… под селедку с лучком… черный хлеб, потом сварить пельмешков, да с горкой, чтобы они за края тарелки выпадали… Масла сверху, зелени покрошить…

В животе у Хамида, который вряд ли пробовал пельмени, а тем более водку с селедкой, оглушительно заурчало.

— Скажу вам как известный диетолог… — начал он, но вынужден был прерваться, поскольку ржали уже все.

Включая Ингвара, к которому я старался не поворачиваться спиной, включая Азну, сидевшую рядом с Эриком, положив голову ему на плечо.

Остальные трое девчонок располагались тесной кучкой у стены. Гелия ошеломленно таращилась в пространство, видимо никак не могла осознать факт, что ее, галактическую звезду, никто не спасет, что тут, в этих затхлых коридорах она и останется. Явонда лежала, свернувшись в клубок, и Тамурда гладила ее по роскошным волосам, напевала что-то ласковое, вроде колыбельной.

Смех затих, и некоторое время прошло в молчании, которое никто не рискнул нарушить.

— Ну что, пора, — сказал наконец Ричардсон. — Кто в группе охвата, те за мной.

Помимо меня, встали Сыч, Грегор, Нагахира, и еще бойцы из других отделений, все небольших размеров — кому будет проще развернуться на аварийной лестнице.