— Изменяешь, дражайшая супруга?
От неожиданности победительница аж подпрыгнула. Хм, даже я испугалась собственного голоса. Не по-человечески вышло, как-то низко и с шипящими интонациями.
— Ты! Ты!! Ты!!! — задыхаясь, выкрикнула неудавшаяся прелюбодейка и, подскочив с жертвы, кинулась прочь.
Ничего, найдется. Надо будет провести потом с ней разъяснительную беседу о психологии и поведении драконов. Я еще раз посмотрела сверху вниз на глядящего зверенышем братика, прикидывая степень потрясения юного идеалистического мозга, и присела, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Как ни странно, оставшись со мной наедине, он отнюдь не расслабился, а, наоборот, еще напряженнее застыл. Анализ совсем не давался, потому разум не нашел ничего лучше, как спросить в лоб:
— Как ты?
— Прекрасно! — ядовито огрызнулся Норри.
— Так, может, обратно позвать? — не выдержала я.
Но парень уже взял себя в руки и при данной угрозе лишь злобно зыркнул да снова что-то пробормотал на непонятном певучем языке.
«Порядок, — вздохнуло правое полушарие. — Раз ругается, значит, жить будет!»
— Добро пожаловать в семью, малыш! — обрадовала я ребенка и, поднявшись, протянула ему руку. — Идем.
— Зачем? — ядовито фыркнул эльф. — Можно и здесь, раз уж место утрамбовали!
— Чего?
— Да брось! — поморщился он, откидываясь на землю и хватаясь за многострадальную пряжку ремня. — Думаешь, не знаю, для чего ты меня освободила? Считала, из благодарности кинусь в твою постель? Не кинусь! Но отдамся, потому что больше нет сил сопротивляться, ибо уж лучше ты, маленькая дрянь, чем она! Ну не стой же столбом! Иди, празднуй победу! Давай! — прошипел он, расстегивая штаны. — Я буду послушным!
— Идиот! — В сердцах я пнула его в бок, развернулась и пошла прочь.
Наверное, пинок получился слишком сильным, потому что эльф непроизвольно охнул и затаил дыхание, но ничего, ему полезно. Придет в себя, полежит, подумает о жизни. А я еще беспокоилась за него, дура! Это ж надо так плюнуть в душу! У-у! Как я зла! Как вообще можно подумать такое?! Нет, этот мир явно сошел с ума!
Лады в лагере не было. Ничего, пусть прогуляется, ей тоже полезно. Виктор сонно шарил рукой по плащу, пытаясь выяснить, куда же делась полутораметровая грелка.
— Я здесь, — тихо прошипела я, укладываясь рядом.
— Малышка! — не открывая глаз, просиял брат, обнимая меня и укрывая плащом.
— С девушкой своей не перепутай!
— Как можно, милая? Как можно?! — возмущенно прошептал он, зарываясь лицом в мои волосы.
Пришел Кейси и улегся в ногах. Вот уж серый кардинал! Не видно и не слышно! И куда это он ходит по ночам? Ладно, потом выясню.
Но спалось отчего-то плохо. Хотя что гадать? Наверное, сказывалась обида. Бросало то в жар, то в холод, то в странное небытие, когда тело не двигается, но мозг ощущает, что бодрствует. Всю просто трясло. И где же тебя носит, Морфей?! Негодяй ты этакий! Чтоб тебя! Очевидно, древнее божество услышало мои гневные отповеди, но распахнуть объятия не отважилось, решив, что проще просительницу веско приложить чем-нибудь по затылку. По крайней мере, именно такие ощущения были первыми, когда проснулась.
Надо мной озабоченно склонилась Ладиина.
— Госпожа Драко! — взволнованно прошептала она. — Норри ванн Дерта нигде не видно!
— Ничего! Пусть погуляет! Он мальчик уже взрослый, не заблудится! И тебе подумать о своем поведении полезно!
«Благоверная» злобно фыркнула и пошла стелиться в стороне. И снова сон не шел! Блин! Да что же за напасть такая?! Морфей, зараза ты этакая! Ко мне, кому говорю! Но тот, видно, решил не наступать второй раз на одни и те же грабли.
Рядом заворочался встревоженный чем-то Вик. Рука его снова легла мне на талию, и душу охватило странное спокойствие. А потом вновь навалилось необъяснимое забытье. Одна часть мозга непонятным образом бодрствовала, другая утверждала, что это лишь сон. Чудное ощущение между забвением и явью. Казалось, что я мужчина, попал в какую-то деревню, шляюсь по пустым улочкам, наталкиваюсь на довольно симпатичную незнакомку. На душе хреново. Та тянет на сеновал. Иду…
Потом еще откуда-то три девицы… Что-то шепчут… раздеваются… Я не возражаю. Н-да! И это приличные женские сны?!
Сознание вернулось к месту ночлега. Сидит и смотрит на меня со стороны, зараза! Слейся со мной и дай уснуть!
«Ни хрена!» — ухмыляется то. Неужели у меня такая ехидная хитрая улыбка?
Трясет и бросает в жар, сердце колотится как от физических нагрузок. Непорядок! Тело же отдыхает! Пульс должен быть в норме!
Снова сеновал… На улице какая-то ругань и крики… Распахивается деревянная дверь… Мужики с вилами… Провал…
Но стоило ощутить долгожданный покой, как меня стали настойчиво трясти за плечо.
— Леди Драко, проснитесь! Проснитесь!
— Чего еще?
— Норри в деревне схватили, хотят повесить! — Озабоченный женский голос явно принадлежал Ладиине.
— Прекрасно! Одной проблемой меньше! — проворчала ваша покорная слуга и перевернулась на другой бок.
И так чувствую себя нянькой на прогулке детсада! Права была когда-то подруга, сказав: «Если Господь хочет тебя за что-то наказать, Он делает педагогом или воспитателем!»
Но просто так уснуть не удалось.
«Хозяйка! — озабоченно заскреблось левое полушарие. — Думаешь, Лерри ванн Дерт простит нам, если ты не укараулишь его племянника?»
«Где могилку столбить будем?» — услужливо осведомилось правое.
Заткнитесь, зануды! Голова и так трещит и раскалывается словно с похмелья!
Рядом застонал Вик. Похоже, не одной мне хреново! Но с ним-то что такое? Вроде же спал как сурок!
— Госпожа! — раздался над ухом озабоченный голос Кейси. — Может, все-таки спасете своего сводного брата? Судя по звукам, там уже натягивают веревку!
Конечно, спасу! Куда я денусь?! Вот только надо подумать как!
«А размышлять-то некогда! — услужливо пропело правое полушарие. — Действуй, хозяйка!»
С левой стороны скептически хмыкнули.
Ладиина, свеженькая и бодренькая, словно это не она ночью распинала на земле бедного ребенка, суетилась с сумками, рассовывая их по седлам. Злыдень вдумчиво смотрел на меня змеиными желтыми глазами. А что, если снова изобразить Дитя Смерти? Тем более что я теперь, не выспавшаяся и злая, выгляжу на все сто!
Решив с командой придерживаться именно этой идеи, мы выделили Ладиине пегаса Норри и попросили ждать на окраине поля, а сами сели по коням, если так можно охарактеризовать очередной шедевр Злыдня, и тяжелым галопом понеслись в сторону ничего не подозревающей деревни.
Народ гулял и гудел так, словно ожидалось не рядовое повешение, а большой национальный праздник. Невозмутимый эльфенок со связанными руками и накинутой на шею петлей гордо стоял на хлипком трехногом табурете и каким-то непостижимым образом умудрялся удачно на нем балансировать! Все-таки неспроста в этом мире ходят слухи об уникальной способности лесного народа держать идеальное равновесие!
Собственно, народ так увлекся зрелищем, что даже не заметил нашего торжественного появления. Они уже бились об заклад, что будет дальше, и собрались каждые десять минут отрывать у табурета по ножке, когда упитанный, румяненький мужичок, явно староста по замашкам, обернулся и побледнел. В ту же секунду над толпой повисла гробовая тишина.
Да-да! Я уже заметила, что воображению Злыдня только чудовищ для голливудских ужастиков создавать! А если учесть, что к симбиозу «Чужого» и еще какой-то страшной саблезубой скелетообразной твари под седлом не менее угрюмого существа в глубоком капюшоне сознание среднестатистического средневекового жителя просто не готово, то те буквально прилипли к земле, глядя на нас, как кролики на удава!
«Молчание ягнят! — ехидно хмыкнуло левое полушарие. — Эх, жаль, хозяйка, мы у забора еще косу не прихватили! Для драматического эффекта!»
Осознав свой звездный час, Злыдень с гордо поднятой мордой направился через толпу к виселице. Народ молча поспешно расступался, избегая прямых взглядов на меня. Насколько известно, в таких случаях молчание действует лучше всего. За мной, вооружившись и разыгрывая роль телохранителя-любовника, ехал Вик. Кейси, беззвучно ощерившись, шествовал рядом. Но самоубийц, чтобы на нас напасть, не было. Что ни говори, спектакль удался!
Остановившись напротив Норри и долго, внимательно на него посмотрев, я наконец обернулась к старосте, не торопясь со словами.
— Г-г-госпожа, — проблеял он, уставившись в глубь моего капюшона, но, не услышав ничего в ответ, заикаясь, продолжил: — А-а м-мы т-тут п-проходим-мца в-вешаем! О-он з-за э-эт-ту н-ночь п-пят-терых д-девиц н-на с-сеновале п-попортил! Е-ел-ли п-пойма-л-ли! С-с-су-су-щая б-бе-бе-стия!
— Мне он нужен, — твердо и на удивление низко получилось у меня.