Читать интересную книгу Дело победившей обезьяны - Хольм ван Зайчик

23

В одном из комментариев к “Делу незалежных дервишей” нам уже приходилось останавливаться на ордусской практике занятия местных руководящих постов. Назначению на вакантную должность должна была предшествовать так называемая “просьба народа”. Жители уезда, после соответствующего обращения к ним улусных властей, начинали выдвигать людей, каковые по тем или иным причинам казались им достойными для занятия данной должности. Количество выдвигаемых не ограничивалось, но затем обязательно проводилось “подтверждение просьбы”. Имеющие право голоса жители уезда сходились на просительных участках и заполняли соответствующие документы, отдавая свой голос тому или иному выдвинутому. Окончательный список формировался из кандидатов, в день подтверждения просьбы набравших не менее десяти процентов от списочного состава уездных просителей, которых иногда на западный манер называли “демандератом” (от европейского “to demand”, “demander” – “настойчиво просить”). Список выдвинутых таким образом лиц поступал в улусную Палату Церемоний, которая назначала срок проведения специальных экзаменов для претендентов. Экзамены подразделялись на четыре этапа: “забота о душе народа” (здесь проверялись познания кандидата в литературе, живописи, кинематографии, музыке, философии, законоведении и истории), “забота об уме народа” (проверялись познания в естественных и педагогических науках), “забота о теле народа” (проверялись экономические и агрономические познания, а также умение их применять в конкретных ситуациях) и “забота о среде народа” (проверялись начатки экологических познаний кандидата и степень его любви к природе родного края). Набравший на экзаменах наибольшее количество баллов назначался великим князем (ханом, ильханом, бадаулетом, премьером и пр.) данного улуса на искомую должность.

24

Вэй, или, более точно, сяньвэй, — так еще в средневековом Китае называлась должность уездного начальника стражи, приблизительно соответствующая современной должности начальника областного отделения МВД.

25

Букв.: “охранники”. Низшие исполнительные чины Управления внешней охраны (Вайвэйюань, что-то вроде полицейских.

26

Ютаями в Китае спокон веку называли евреев. Ютаи, или, полностью, ютайжэнь, — это, несомненно, в первую очередь транскрипционное обозначение. Однако оно может одновременно читаться и по смыслу. Первый иероглиф значит “все еще”, “несмотря ни на что”, “вопреки”, “по-прежнему”. Второй употребляется в китайском языке крайне часто и входит, например, составной частью в такие известные слова, как “тайфэн” (о японском чтении “тайфун”) – “великий ветер”. Третий же иероглиф – это “человек”, “люди”. Таким образом, в целом “ютайжэнь” значит: “как ни крути – великий народ” или, если выразиться несколько по-ютайски – “таки великий народ”.

27

Первый иероглиф в его глагольном значении переводится как “входить”, “вводить”, второй означает “добродетель”, третий – “веселье”, “радость”; четвертый означает “дворец”, “дворцовый комплекс”.. Таким образом, название это можно перевести как “Дворец, где вводят (входят) в добродетельное веселье”. Небезынтересным нюансом является, однако, то, что первый иероглиф в значении существительного значит “отхожее место”, “свинарник”, и, следовательно, то же самое сочетание иероглифов может быть понято как “Дворец свинских (сортирных) добродетелей и радостей”. Переводчики далеки от мысли, что X. ван Зайчик имел в виду именно такую трактовку – но, стараясь быть максимально добросовестными, не могут не упомянуть об этом. В текстах ван Зайчика не бывает случайностей – во всяком случае, в иероглифике. Надо полагать, великий еврокитайский гуманист хотел подчеркнуть, что и тот, и иной перевод равно возможны – и конкретный выбор между вариантами зависит не от филологии, а исключительно от того, что реально происходит в Цэдэлэ.

28

На протяжении многих веков всех иностранцев и Ордуси, следуя древней китайской традиции, называли варварами, не вкладывая, однако, в это слово оттенков превосходства, презрения или высокомерия. “Варвар” значит просто “человек иной культуры”. Однако в последние десятилетия, избегая употребить этот все же не вполне уважительно звучащий термин, людей, по темили иным причинам приезжающих в Ордусь из-за границы, именуют гокэ, т. е. “гостями страны”.

29

Философ и общественный деятель из Франции, научный руководитель Жанны.

30

Это следовало бы перевести как “место, где смешались жабы”, “жабье месиво”. Вероятно, он возник как намек на тесноту, замкнутость и неопрятность подобного рода обиталищ – и качества их обитателей. То, что термин оканчивается иероглифом цза (смешанный, неоднородный, разномастный, несортовой, низкокачественный, нечистый), с трудом способным выполнять функции существительного, не должно обескураживать читателя; по всей вероятности, здесь имеет место редукция исполненной глубочайшего смысла, известной всякому культурному ордусянину фразы из двадцать второй главы “Лунь юя”: (ха цза цзай фэи фэп фэй ха фэй е) – “Жабы порой смешиваются с фениксами, но фениксы потом взлетают (улетают), а жабы – нет”. Стоит произнести первые слова этой фразы – и любой, вспомнив продолжение, сразу понимает контекст. В то же время обрыв цитаты на полуслове подзывает, что в данном случае о фениксах и помину нет, а жабы смешиваются лишь друг с другом. Может, жабы и хотели бы смешаться с фениксами – да лапки коротки… и так далее. Традиционная ханьская полифония смыслов предстает в этом коротком выражении во всей красе. ”