военные чины третьей армии, к которой принадлежит полковник Муларов, определились со стороной. Генерал от инфантерии Аркадий Андреевич Долженский с подачи Оражена и в союзе с Романом Алексеевичем Романиным уже разбили военные формирования рядом с городом Фалчи и продвигаются, как к нему, так и к Былраду. И как, мне думается. Всё, что сейчас происходит на фронте идёт не по плану.
И знаешь. Ты правильно сказала Инна. — Отпила из бокала Мария Павловна. — Император со своими прихлебателями не потерпит такого грандиозного успеха Романина и Оражена, а значит, их ответные действия не заставят себя ждать. И, как только они сделают свой ход Инна, думаю, начнётся начало конца. И всем нам надо приготовиться.
В кабинете канцлера, что расположился в центре Петербурга в имперской канцелярии, была напряденная атмосфера, что исходила от собравшихся здесь высокопоставленных личностей.
— Да сколько можно уже это спускать с рук! — Эмоционально на повышенных тонах выпалил полный мужчина в военной форме с погонами генерала от инфантерии, стоя посредине богато обставленного рабочего кабинета канцлера. — Эти безродные собаки уже в открытую смеются над нами. Да в придачу распускают слухи о наших потерях и провалах. Распустить этот сброд к чертям собачьим, а половину к ответу, да по штрафбатам, а особо языкастых на каторге сгноить. Хватит! Навоевались! Послать артиллерию, да разбомбить сукиных детей в пух и прах. Всё равно все подумают, что их османы завалили.
Канцлер, сидя в своём кресле, выпустил клубы дыма, смотря на разгорячённого генерала, чьи слова пока молчаливо поддерживали ещё несколько высокопоставленных людей империи.
— Анатолий Васильевич, — по-дружески протянул канцлер, убрав в сторону сигару. — Давайте без эмоций. Как, по-вашему, мы сейчас можем распустить Романовский полк? На каком основании? Да и артиллерии пока не надо. Это уж слишком. — Слегка скривился Владимир Михайлович. — Народ не поймёт. Идёт война, знаете ли. Здесь ваши методы неуместны. Хотя они хорошо уже себя зарекомендовали.
— А что же тогда уместно? — Встал со стула худой мужчина в обычном костюме без намёка на военный лад. — Романин должен был стать изгоем, что неминуемо нашёл бы смерть на фронте в назидание многим поднимающим голову. А вместо смерти он обрастает сторонниками, как из армейского блока, так и из коллежского. Романин, словно плюёт всем нам в лицо и насмехается. Правильно говорит Антон Васильевич. Романин с его ополченцами попирают не только армию, но и всех нас. Вы пророчили ему провал, а вместо этого Романин стал народным героем. Да в придачу вместе с этим безродным Ораженым мешают нашим делам в империи. Они, как бельмо на глазу.
Канцлер поджал губы и встал из-за стола, смотря на тлеющий уголёк своей сигары.
— Господа. Давайте без этих излишних эмоций. Мне понятно ваше возмущение. И поверти мне. Мне это чувство тоже присуще, как и вам. Да согласен. Это неприятно. Но, — обвёл хищным взглядом, что сменился добродушной улыбкой. — Наши с вами дела делаются. Неугодные лица гибнут, ослабляя своими смертями свои рода. Аристократов, что неудобны для наших дел, становится всё меньше. Вскоре, как вы все знаете, мы приступим ко второму этапу военных действий, и тогда разорение и упадок многих мешающих нам аристократов, будет делом пары месяцев, если не недель. Все мы получим желаемого господа. А Романин. Он нам с вами сделал подарок. Его потуги выявили не только штатских аристократов, но и военных, что могли стать в дальнейшем нам с вами проблемами. Да в придачу показал нам, сколько в империи есть нежелательных людей, что сейчас на фронте. Пусть они гибнут, захватывая нам молдавские земли, тем самым ослабляя себя ещё больше и выявляя для нас скрытые угрозы.
— Это понятно. И я с вами полностью согласен Владимир Михайлович, — вступил в разговор, доселе молчавший аристократ с погонами генерала от кавалерии. — Как нам известно, Галец уже взят, а третья армия во главе с генералом от инфантерии Долженским при поддержке Романина уже глубоко продвинулись на Былрад. Это громкие события Владимир Михайлович. Народ не то что уже благоволит Романину и его приспешникам, а уже скоро начнёт их считать отдельной ветвью власти в империи, которая представляет имперские интересы больше чем императорский дворец. Отсюда мне непонятно ваше спокойствие. Вы сами сказали совсем недавно, что распустить Романовский полк и этих ополченцев в разгар их, так сказать, триумфа не имеет возможности. Так как вы Владимир Михайлович намерены решить эту проблему?
Канцлер вышел из-за стола, стряхивая в пепельницу пепел. После чего вновь затянулся сигарой, выпуская колечки дыма.
— Хороший вопрос Филлит Евгеньевич, — Владимир Михайлович улыбнулся генералу. — Как вам известно. Изначально Романин должен был потерпеть фиаско на фронте, как и все остальные неугодные императору и нам с вами. Но неужели вы думаете, что я не предусмотрел похожий поворот событий. Господа, у нас изначально с императором был план на случай чего-то подобного. По-другому и быть не могло. Как только мы узнали, что Романины покусился на город Галец, в обход наших планов, мы с его императорским величеством обсудили детали плана на вот такой неординарный случай успехов бывшего брата монарха. И скажу даже больше. Утвердили уже решение этой проблемы, и не только в отношении Романина, но и в отношении выходящей из-под контроля третьей армии Долженского. Его императорское величество дало добро на ряд мер, для устранения нашей с вами общей проблемы. Уже скоро вы увидите, как Романин будет сокрушён. Род Романиных перестанет существовать, а вместе с этим и ополчение. Ведь ополчение не может существовать без шествия над деревенской сворой, какого-либо полка. Совсем скоро Роману Алексеевичу будет не до военных побед, и никто не сможет ему помочь в том, что мы ему приготовили, а его сторонники разбегутся кто куда. Ведь тело не может жить без головы, а после этого можно и вашими методами воспользоваться Анатолий Васильевич. — Затушил в пепельнице остаток сигары канцлер.
Глава 21
Гарде
Особняк на окраине улицы, где располагались дома значимых персон Петербурга, был неспокоен и самого утра.
В родовое графское гнездо Белениных с утра прибыл посыльный из армейской канцелярии, дабы вручить бумагу старшему и среднему сыну графа.
Послание было просто и лаконично. Вадиму и Богдану нужно было прибыть в военную канцелярию, их призывали на фронт, хоть оба брата выбрали путь коллежских чинов.
В гостиной после ухода посыльного, понуро сидел пожилой глава рода, а рядом с ним старший сын, что держал вручённую бумагу с гербом императора.
С лестницы же, что вела на второй этаж, послышался топот, а через пару мгновений в гостином проёме появился Богдан, что только год назад окончил царский лицей. С плеча парня свисала походная сумка, а в руках красовалась