— Может быть. Но учтите, любопытство обычно до добра не доводит.
— Учту, — пообещал я. — И передам друзьям своего приятеля. Может, они настолько перепугаются, что постараются заплатить должок до возвращения Владычицы Бурь.
Я решил сменить тактику: эксперименты побоку, на Уиллу Даунт следует давить и давить. Не то чтобы у меня появились конкретные подозрения, просто она знала то, что требовалось мне. Может, в конце концов сломается и раскроет свои секреты?
— Вы не хотите рассказать о том, когда, где и как передали выкуп?
— Нет, мистер Гаррет. — Она криво усмехнулась.
«Должно быть, считает, что подкопаться под нее невозможно».
— Ваше право. — Я пожал плечами. — Вы заберете тело с собой? Мой слуга…
— Я приехала в экипаже, мистер Гаррет, и слуг у меня достаточно своих.
— Пускай подгонят экипаж к крыльцу, а я вынесу тело.
— Очень хорошо. — Домина вновь усмехнулась.
— Надеюсь, Амбер вы постараетесь вернуть в более приличном состоянии? — осведомилась Уилла Даунт, усаживаясь в экипаж.
Я мысленно досчитал до пяти, справляясь с приступом злобы. Вот стерва! Уверена на все сто, что музыку заказывает тот, кто платит. Ничего, Гаррет, ничего…
— Я постараюсь.
Она победно улыбнулась. Должно быть, считает, что разбила меня в пух и прах. Если честно, тут она права.
Я решил узнать, что думает обо всем этом Покойник.
Как оказалось, пока я отдувался, мертвый сукин сын благополучно дрых!
30
Я опорожнил кружку и вытер губы. В таком настроении мне ничего не стоило выпить целый бочонок, однако ночь только началась.
— Дин, скажи мисс да Пена, что домина ушла, и предупреди, что если у нее есть хоть частица здравого смысла и ей дорога собственная жизнь, пусть ни в коем случае не подходит к окну. Игра ведется по-крупному, церемониться никто не будет. Я пойду навещу мистера Дотса. Выйду на всякий случай через черный ход. Запри дверь на все замки и не открывай никому, кроме меня.
Дин нахмурился. Впрочем, он служил у нас достаточно давно, а потому успел привыкнуть к подобным вещам. Взял с кухонного стола секач и мясницкий нож, оба острые настолько, что ими можно отрезать человеку ногу, а тот ничего и не заметит, и сказал:
— Ступайте, мистер Гаррет. Я обо всем позабочусь.
Шагая по улице, я размышлял о том, что однажды, вернувшись домой, обнаружу толпу изувеченных взломщиков. Старина Дин смотрел на жизнь отнюдь не философски и не понимал, что силу следует применять разумно. Бруно с Коуртером повезло, что они застали его врасплох, безоружным.
Лишь преодолев три четверти расстояния, отделявшего наш дом от заведения Морли, я сообразил, что за мной «хвост». Не то чтобы я не проверял, нет; просто следил за мной специалист своего дела. Он понял практически сразу, что я его заметил, а потому все уловки, какие я попытался применить, не принесли ни малейшей пользы.
Тем самым он себя выдал.
В Танфере таких ребят было всего трое. Прежде всего ваш покорный слуга, затем Морли Дотс; но у Морли следить за мной не было никаких оснований.
Оставался тип по имени Шнырь Пиготта, настоящий ас. По слухам, он был наполовину призраком.
Вообще-то мы с ним оба занимались частным сыском. Неужели его наняла домина Даунт, чтобы он присматривал за чересчур ретивым Гарретом?
Вряд ли.
Тогда кто?
Между тем Шнырь предпринял попытку перехитрить меня. Я подавил желание поиграть в эту игру. Все равно ничего не выйдет. Шнырь Пиготта — консерватор, интересы клиента для него прежде всего.
Ну его к дьяволу!
Я вошел в заведение Морли через парадную дверь, обогнул стойку бара и на глазах у изумленного ночного бармена прошествовал в кухню. Повара с ножами в руках ошарашенно воззрились на меня. Я кивнул им с видом принца королевской крови, снизошедшего до провинциалов.
— Отлично, ребята, отлично. Эй ты! Надо резать ровнее. Смотри, какой толстый кусок.
До того как они опомнились и собрались меня линчевать, я успел укрыться в кладовой, откуда вышел через черный ход наружу, обежал здание и увидел, как парадная дверь захлопнулась за спиной Пиготты.
Замечательно! Он, видимо, решил последовать моему примеру и бросил играть в игрушки, а потому последовал за мной, даже не попытавшись замаскировать свои намерения хотя бы для приличия. Если вдуматься, в том был определенный смысл: при столь явной слежке я вряд ли рискну проворачивать наиболее тайные из своих делишек.
Неожиданно я ухмыльнулся, припомнив, какой вид был у поваров. Да, такого спектакля не поставить ни одному хореографу.
— Ладно, Шнырь, — пробормотал я и побежал к парадной двери.
Пиготта, удостоверившись, что меня в зале нет, как раз собирался уходить. Надо сказать, выглядел он весьма странно — высокий, тощий, весь какой-то угловатый и настолько бледный, что его можно было принять за вампира-полукровку. На улице незнакомые люди от него попросту шарахались.
— Попался, Шнырь, — проговорил я, глядя Пиготте за спину, на приближающегося Уолдо Тарпа, который производил впечатление вполне здорового человека. Понятия не имею, каким ветром занесло сюда Плоскомордого, но я откровенно ему обрадовался.
— Бывает. — Пиготта пожал плечами.
— Что тебе нужно?
— Ты что-то сказал, Гаррет? Извини, я в последнее время плоховато слышу.
— Что стряслось, Гаррет? — поинтересовался подошедший Тарп. Теперь на нас глядели все, кто присутствовал в зале.
— Мы со Шнырем собрались повидать Морли. Я нашел одного из тех парней, с которыми ты на днях повздорил. Хочешь послушать? — Я сделал недвусмысленный жест рукой. Пиготта подчинился; по всей видимости, он сообразил, что у меня к нему чисто профессиональный интерес, ничего личного, и успокоился. На его месте я ощутил бы то же самое.
Шнырь начал подниматься по лестнице. Я шагал следом, а Плоскомордый замыкал шествие. Взгляды посетителей заведения буравили нам спины.
Морли, естественно, узнал о нашем приходе заблаговременно.
— И что мне с ним делать? — осведомился он.
— Поскольку он отказывается говорить, кто его нанял следить за мной, придется принять известные меры. Лучше по возможности обезопасить себя, чем потом всю жизнь жалеть. Возьмешь на хранение?
— Надолго?
— На денек.
— Пиготту?
— Подумаешь, какая знаменитость.
Морли поразмыслил, затем произнес, обращаясь к одному из своих подручных:
— Кровосос, проверь карманы мистера Пиготты, только вежливо.
Шнырь и глазом не моргнул, хотя я представлял себе, что он чувствует. Мне самому несколько раз приходилось терпеть подобное обращение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});