Сергей вскочил.
— Очень нравится, очень, — сказал он порывисто. — Ведь это то, о чем мечтали люди. Единство, взаимопонимание, общение без лжи, без обмана. Абсолютное доверие, никаких преград между людьми.
Отец полулег в кресло и задумчиво смотрел на сына.
— Ведь это же осуществление самых смелых мечтаний! — возбужденно говорил Сергей. — Возможен ли сейчас брак без любви, без полного взаимного проникновения человеческих чувств, без совершеняого взаимопонимания? Нет, невозможен. Возможно ли сейчас то моральное одиночество, на которое физически обречен каждый человек? Нет, ибо в своих соседях он находит не только слова, но и непосредственные чувства, которыми он может жить так же, как живет своими собственными. Люди стали неизмеримо богаче, масштаб их чувств возрос от единицы — я, до пятимиллиардного человечества — мы. Покончено с извечной тоской, с лозунгом «каждый умирает в одиночку». Люди стали братьями физически, материально, ощутимо.
Сергей осекся. Он был в страшном возбуждении. Отец внимательно смотрел на него, словно видел впервые.
— Успокойся, — негромко сказал он. — Такие дела нужно обсуждать с ясной головой.
Сергей ухмыльнулся. Отец прошелся по комнате.
— Ваша биотоза, или Душа Мира, как вы ее называете, сказал он, — с чем я в корне не согласен, ибо душой мира может быть только общность людей, занятых разрешением великой и благородной задачи, есть, попросту говоря, биологический автомат сложной конструкции. Этот автомат воспринимает все имеющиеся у человечества знания, чувства, мысли и как-то их там перерабатывает. Он обладает материальной и логической автономией, что позволяет ему с помощью излучения корректировать деятельность отдельных людей и целых сообществ. Таким образом, люди нежданно-негаданно получили этакого контролера, который вмешивается в их личные, глубоко индивидуальные планы, контролирует их эмоции и мышление. Мало того, оказывается, она, ваша Душа Мира, подвержена своим, присущим только ей, особенностям развития. Она быстро эволюционирует. Очень быстро. Пойми меня правильно, я уже сейчас согласен с теми, кто считает биотозу гениальным изобретением. Это величайшее достижение современной науки. Но оно стихийно. Оно неуправляемо. В этом его вред. Атомная энергия тоже была великим достижением своего времени. Но она могла принести людям и смерть, ужасную смерть. Тогда она являлась стихийной, неуправляемой силой.
Наше общество отличается тем, что мы строим его сознательно. Мы управляем нашим будущим. Мы создаем его своими руками, и нам не нужна корректировка автомата, хотя бы и такого умного и сложного, как ваша Душа Мира!
— Но почему? — воскликнул Сергей. — Д.М. обобщает опыт четырех миллиардов людей! В ней заложены великие моральные принципы. Неужели она глупее и хуже какого-нибудь отдельного человека? Почему ты думаешь, что…
Он замолчал.
— Договаривай, — сказал отец. — Я понял твою мысль. У власти должен стоять человек. Только человек, а не сверхмощная кибернетическая машина или ваша биотоза. Ибо только человек может понять свой народ, его нужды и надежды. Правительство меняется, народ остается. Но всегда у власти будут стоять люди с теплой человеческой душой, с красной кровью, с верой в сердце, со всеми их недостатками и достоинствами.
Они помолчали.
— Ваше изобретение надо использовать, — продолжал отец. В нем много полезного и нужного людям. Но, до тех пор пока это вещь в себе, она вредна. Недаром все наши силы, силы наших предков и детей вложены в то, чтобы будущее сделать управляемым. Оно неизвестно и многозначно. Очень трудно просмотреть что-либо достоверное сквозь темную завесу времени. Нужно отдать жизнь за то, чтобы оно было таким, каким его видели герои прошлого. А вы развязываете мешок с чертом, и он садится нам на шею! В определенном отношении вы преступники. Вас извиняет только неожиданность, которая присуща любой научной работе. Но вы породили чудовище. Вам же надлежит отыскать противоядие. Не исключено, что вам придется уничтожить свою Душу Мира и начать создавать что-то новое…
— Нет! — крикнул Сергей. — Ни за что!
Отец подошел к нему и взял его за руку.
— Ты вот только что говорил с большим подъемом о прекрасном воздействии «эффекта взаимонаводки» на людей, на человеческое общество и т. д. А Ермолов в своем выступлении доказывает совсем обратное. Десятки тысяч семей оказались разбитыми из-за «эффекта дубль-ве». Люди, ранее любившие и уважавшие друг друга, не могут находиться рядом. Ермолов утверждает, что поскольку общение между людьми идет алогичным путем, исчезает возможность сознательного контроля над поступками. Люди потеряли уверенность в себе, в своих действиях и реакциях. В жизни появилось слишком много неожиданного. Все это сказывается на производительности труда, общей дисциплине и моральной атмосфере нашего общества. Возьми хотя бы это псевдовоскрешение! Ведь оно всех вышибает из седла. Невероятная путаница и хаос. Зачем нам нужны эти призраки?
— Что вы все прицепились к призракам? — закричал Сергей. — Чего вы боитесь? Они же никому ничем не угрожают, не говоря уже о том, что они со временем деэволюционируют и исчезнут!
— Моральная атмосфера общества, в котором мы живем, сказал отец, — не позволяет…
Его перебил щелчок видеофона в передней. Сергей вышел в коридор и увидел на экране лицо Ермолова.
— Приезжай немедленно в институт, — сказал главнаучрук. Глаза его были суровыми и далекими.
Из кабинета Ермолова Арефьев выбежал, не дослушав его объяснений. Он бросился на третий этаж.
Сергей взбежал по ступенькам и, оттолкнув дежурного, широко распахнул дверь в сто восьмую комнату. Он уловил какой-то миг, когда комната была совсем пуста. Это было совсем коротенькое мгновение, но оно казалось бесконечным. Излучатель не работал. Из него был вынут центральный кристалл. Пыль серой кожей одевала столы. Из щели в шкафу высунулся лист бумаги и мелко дрожал под порывом воздуха, ворвавшегося с Сергеем.
А потом он увидел Ружену. Она, узнав его, тихо улыбнулась. Она будто только что отключила свои приборы и собиралась идти домой.
Девушка провела руками по голове. Волосы рассыпались по ее плечам. В комнате было сумрачно, рассеянный вечерний свет слабо освещал предметы, а Ружена сверкала, озаренная дневным солнечным светом. «Еще один парадокс, — машинально подумал Сергей. — Оказывается, в этой Душе Мира время не работает синхронно с изображением».
Он долго сидел, обхватив руками колени. Потом поднял страшные воспаленные глаза. Ермолов, включивший видеофон, увидел пустую комнату, посреди которой чернела фигура Арефьева.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});