Да, и Рис, и монах, который был с ним, входили в келью Бенедикта!
Взяв на душу страшный грех, аббат выругался и скомкал письмо, только что написанное генеральному викарию Ордена в Валорет.
Он с ожесточением швырнул его в огонь.
Бенедикт не уходил из аббатства в беспамятстве и не умирал на снегу от холода. Он совсем не был болен ни сейчас, ни тогда, две недели назад. Он был похищен прямо из стен аббатства, прямо из кельи, и похищен этими двумя!
Тут его размышления прервал робкий стук в дверь. Аббат постарался принять вид, достойный уверенного в себе пастыря Божьего.
— Да.
Приоткрыв дверь, в комнату заглянул брат Патрик. За ним виднелись головы Джубала, Рейнарда, Пола и Финеаса. Аббат позволил им войти. Монахи стояли неподвижно, склонив головы, сложив на груди руки, спрятанные в необъятные рукава сутан.
Аббат окунул перо в чернильницу и положил перед собой чистый лист бумаги.
— Брат Рейнард, ты не можешь припомнить дату, когда брат Бенедикт упал в обморок и когда он заболел, — день, когда он беседовал с двумя посетителями?
Брат Рейнард с минуту изучал носки своих сандалий, а затем поднял голову.
— Это было в праздник святого Маргетана. Нет, скорее это было сразу после дня рождения святого Эдмунда.
— Так когда же, брат Рейнард?
— В день рождения святого Эдмунда. — Он посмотрел в свою книжечку. — Четырнадцатого ноября.
Аббат записал дату и перевел взгляд на брата Джубала.
— Брат Джубал, кажется, ты дежурил у ворот в это время?
— Да, отец аббат.
— Ты не можешь припомнить имена посетителей? Там был Целитель и монах.
Немного подумав, брат Джубал поднял бровь.
— Мне кажется, что монаха звали брат Кирилл, отец аббат. Он из Ордена святого Гавриила.
—Да-да, брат Кирилл, — повторил аббат. — Называл ли он другое имя?
— Нет, только свой Орден, — услужливо вмешался брат Финеас, — а также то, что он находится на службе у епископа.
Аббат поискал кончик пера, покачал головой.
У него не возникло никаких ассоциаций в связи с этим именем, и это его мучило. Но, во всяком случае, главный викарий должен знать его имя и принять какие-то меры, если, конечно, этот монах действительно существует и служит архиепископу.
Он записал это имя, тщательно выписывая каждую букву, и снова взглянул на монахов.
— Ну, а теперь имя Целителя-лорд Рис какой-то.
— Мурин или Турин, или что-то вроде этого, — сказал брат Джубал.
— А мне кажется, Турин, брат Джубал, — заметил брат Рейнард. Изогнув шею, он пытался рассмотреть, что записывает аббат. — Правда, я не очень уверен в этом, но он действительно Целитель. У меня в этот день болел зуб, а он…
Аббат строго взглянул на него, и Рейнард виновато замолчал, потупив голову.
Аббат снова начал писать, но перо не долго скрипело по бумаге. Вскоре аббат поднял голову и движением руки отослал монахов прочь.
Когда за ними закрылась дверь, монах взял чистый лист бумаги и начал новое письмо своему викарию. На этот раз его почерк был четким и уверенным.
«Ваше преосвященство, я с прискорбием сообщаю о похищении из аббатства святого Фоиллана два дня назад брата Бенедикта. Подробности состоят в следующем…»
* * *
«…Итак, — через пять дней после этого викарий Ордена читал письмо архиепископу Валорета, — совершенно очевидно, что брат Бенедикт похищен вышеназванными братом Кириллом и лордом Рисом Турином-Целителем. Я посылаю копии всех показаний монахов, так как вы в своей мудрости можете заметить то, что пропустил я.
Остаюсь вашим преданным слугой».
Викарий опустил письмо и взглянул на архиепископа.
Архиепископ, перед которым стоял его обычный стакан козьего молока, протянул иссохшую руку к письму, затем долил молока и погрузился в чтение.
Викарий в это время отрезал себе кусок сыра.
Было раннее утро, а архиепископ имел привычку завтракать с кем-нибудь из подчиненных и просматривать во время завтрака утреннюю почту.
Но, конечно, Роберта Орисса нельзя было считать простым подчиненным. Генерал-викарий Ордена святого Джарлата и архиепископ Валорета, примас церкви Гвинедда, родились примерно в одно время и впервые встретились, будучи учениками знаменитой школы при монастыре святого Неота, когда им было по десять лет.
И хотя Энском Тревасский был дерини, а Роберт Орисс— нет, это не помешало возникновению между ними тесных дружеских отношений, которые длились уже долгие годы. Да и теперь, если Роберт Орисс был в своей резиденции в Валорете и не выезжал в инспекционные поездки по монастырям и аббатствам Ордена, они встречались друг с другом по крайней мере раз в неделю. Энском принадлежал к той весьма редкой категории людей, которые не забывают старых друзей, возвысясь над ними. И Роберт, хотя он часто не понимал действий своего коллеги-дерини, очень ценил эту дружбу.
Но они уже встречались на этой неделе, и сегодняшняя встреча была вызвана получением этого странного письма, которое требовалось немедленно показать архиепископу.
Викарий налил в стакан молока для архиепископа, который ненавидел его, но пил для возбуждения работы пищеварительного тракта, затем отломил кусочек хлеба и стал жевать, дожидаясь, пока архиепископ закончит чтение письма. Строгое лицо Энскома сделалось хмурым и печальным.
— Что это за монах, Роберт? Почему кому-то понадобилось похищать его?
Викарий покачал головой.
— Я теряюсь, ваша милость. Я просмотрел все наши записи. Принял обет… Я просто понятия не имею.
— А этот аббат, он заслуживает доверия?
Викарий горячо запротестовал. Он верил всем своим подчиненным-все они богобоязненные люди, не способные на гнусные интриги.
Архиепископ хмыкнул, бросил письмо на стол и долго смотрел на викария.
— Вы знаете, что Катан МакРори умер на прошлой неделе?
— Советник короля?
— Сын графа Камбера Кулдского, — уточнил архиепископ. — А дочь Камбера Эвайн-невеста Риса Турина.
— Рис Ту…-Викарий схватил письмо. — Тот самый Рис Турин?
— Да, тот самый.
Викарий, глубоко вздохнув, откинулся на спинку кресла. Завтрак был забыт. Архиепископ молчал и не торопился высказывать свое мнение. Тогда викарий поджал губы и задумчиво посмотрел на него.
— Ваша милость, а вы не полагаете, что граф Камбер Кулдский как-то связан с похищением брата Бенедикта?
Архиепископ поднял глаза, и какая-то тень мелькнула на его лице, обычно непроницаемо спокойном.
— Вы сошли с ума, — мягко прошептал он. — Я знаю Камбера. Мы вместе учились в Грекоте до того, как все его братья умерли и он остался единственным наследником отца. Я венчал его с женой, крестил всех его детей, принял монашеский обет его сына Йорама, венчал Катана с Элинор. А кроме того, зачем ему все это нужно?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});