Это вот пронзительное и сдержанное «верю в тебя» — продолжение «Жди меня». Ибо война шла второй год и никто не знал, когда она закончится…
Но «Синий платочек» по своей популярности и фантастически точному попаданию в атмосферу времени, сознание народа намного опередил многие действительно хорошие песни военных лет. Кто-то из журналистов написал, что, если бы Шульженко за весь свой 60-летний путь на эстраде исполнила только один «Синий платочек», она бы уже обессмертила себя. Скорее всего доля правды в этом утверждении есть. Открывая свой юбилейный концерт, семидесятилетняя Клавдия Ивановна плавно вышла на сцену Колонного зала, держа в поднятой правой руке синий платок. Прекрасный высокопрофессиональный оркестр Юрия Силантьева сопровождал этот поистине королевский выход вступлением в мелодию «Синего платочка». Не надо было ничего объявлять. Зал поднялся и аплодировал Шульженко семь минут!
Самое удивительное, все певицы, в том числе и известные, как по команде прекратили исполнять «Синий платочек». Ни со стихами Я. Галицкого, ни, естественно, со стихами М. Максимова. Впрочем, такое уже случалось с Шульженко.
Слава «Синего платочка» иной раз бежала впереди Шульженко. А однажды «Синий платочек» спас жизнь ее мужу. Он отправил оркестр в Ленинград, а сам задержался в части. И вдруг сообразил, что часть расположена всего в десяти минутах ходьбы от кладбища, где похоронена его мать. Она умерла незадолго до начала войны. Владимир Филиппович решил навестить могилу матери, хотя расположение части нельзя было покидать. Он не спросил разрешения у начальства, потому что знал — все равно бы не разрешили. Над кладбищем висели огромные заградительные аэростаты. Он быстро отыскал могилу, вздохнул с облегчением, обнаружив, что она не повреждена. За спиной послышалось клацанье затвора и резкая команда:
— Руки вверх!
Коралли обернулся. Солдат целился ему в грудь. Коралли двинулся ему навстречу, но остановился как вкопанный, услышав:
— Ни с места! Стрелять буду!
Он шел под конвоем, с поднятыми руками. Решили отвести его в другую часть, где они еще не выступали, о них еще никто не знал. Подозрение вызвала новенькая шинель и начищенные сапоги. Как правило, так были одеты диверсанты. В осажденный Ленинград и в части, стоявшие на втором рубеже обороны, их забрасывали в большом количестве.
Коралли очень перепугался. Он знал о приказе — диверсантов расстреливать на месте при одном только намеке на сопротивление. А что в голове у его конвоира? Пришли в расположение части. Майор хмуро его выслушал. Внимательно изучил бумагу, из которой явствовало, что Коралли может передвигаться по городу в любое время. Это еще больше его насторожило. Майор таких бумаг еще не видел. Отчаявшийся Коралли сказал, что он муж Клавдии Шульженко.
— А! «Синий платочек»! — просветлел майор и стал накручивать ручку телефона, пытаясь соединиться с начальником ленинградского Дома Красной Армии. Удалось. Отпустили. Тот же самый солдатик, который стал уже миролюбивым, проводил Владимира Филипповича до его части, где они недавно выступали.
В квартире-подвале его ждала большая радость. Из Москвы, из Комитета по делам искусств, пришла телеграмма — Шульженко приглашали в Москву на съемки фильма.
Когда они прилетели в заснеженную столицу, где, казалось, было еще холоднее, чем в Ленинграде, на аэродроме их уже ожидала машина. Шульженко и Коралли сели сзади. Впереди, рядом с водителем сидел молчаливый пожилой мужчина в полушубке. Пока они ехали, он ни разу не обернулся. Приехали на площадь Коммуны, к зданию театра Красной Армии. Зрительный зал был переоборудован под павильон. Их встретил человек, который представился как режиссер фильма Михаил Слуцкий. Клава о нем много слышала еще во время конкурса артистов эстрады, когда она близко познакомилась с Марией Мироновой. Слуцкий был ее первым мужем, до Александра Менакера. Шульженко с любопытством его разглядывала.
Выяснилось, что их уже на следующий день должны отправить в Ленинград. Фильм строился как концерт по заявкам бойцов. Оказалось, что больше всего они хотели слышать «Синий платочек». Шульженко поразилась, как быстро на фронте полюбили ее песенку. Сценарный план фильма написал Алексей Каплер, известный кинодраматург, один из авторов сценария фильма «Ленин в Октябре». Чуть позже, в том же 42-м году он был арестован, ибо слишком затянулся роман 40-летнего сценариста, да к тому же еврея, с 17-летней Светланой, дочкой Сталина.
Сюжетный ход фильма-концерта был прост. Аркадий Райкин, «киномеханик» на мотоцикле, развозит коробки с фильмом по воинским частям. И перед каждым показом объявляет, кого сейчас увидят бойцы. В одном из бойцов, с восторгом смотрящего на экран, можно узнать совсем юного артиста Михаила Пуговкина. Лучшие силы советского искусства исполняли свои номера. Пел Иван Козловский, читал стихи и прозу Игорь Ильинский. В наспех сколоченных декорациях Лидия Русланова исполняла народные песни в своей знаменитой цветастой шали. Утесов в сопровождении джаза спел «Одессита-Мишку». Карандаш показал номер, о котором в то время говорила вся Москва. Он подходит к трибуне с микрофоном, вынимает из портфеля собаку-скочтерьера. Пес громко гавкает в микрофон, а Карандаш своим знаменитым фальцетом объявляет: «Речь министра пропаганды Геббельса закончена». Не все его шутки нравились в Кремле. За некоторые из них он имел серьезные неприятности. Однажды он разыгрывал репризу в цирке и неожиданно погас свет. На вопрос, что случилось, Карандаш объявляет: «Опять кто-то плитку включил». Пользоваться дополнительными электроприборами в первые годы войны в Москве было строжайше запрещено. Или же сидит он посреди арены на большом мешке. Его спрашивают, что в мешке. Он отвечает: картошка. Почему ты сидишь на ней — спрашивают его. Карандаш под хохот зала отвечает: «А сейчас вся Москва на картошке сидит».
В этой компании всесоюзных знаменитостей выступала и Клавдия Шульженко.
Народный артист СССР кинорежиссер Григорий Чухрай рассказывал, как он в госпитале после ранения смотрел фильм «Концерт — фронту». До войны он видел Шульженко, когда она гастролировала по Украине, тогда она уже была в моде. Чухрай был поражен, как она изменилась в фильме, ибо в ее лице появилось благородство, одухотворенность, — то, что раньше не замечал, возможно, потому, что сам был совсем юным. Они смотрели на молодую женщину в темном с блестками платье, видели ее светлые кудряшки, перстень на правой руке, узкий поясок, подчеркивающий ее тонкую талию, и от ее облика веяло мирной жизнью, надеждой, верой, что они выживут… Она стояла на фоне занавеса. По обе стороны расположились два аккордеониста. Сегодня, спустя более пятидесяти лет, мне представляется, что это один из самых пронзительных музыкальных аккомпанементов знаменитой песни. Щемяще-пронзительный звук аккордеона, сдержанная манера Шульженко, ее негромкий голос с нежными интонационными переходами — сегодня все это вместе рождает удивительное чувство светлой печали и непонятной тоски. Нынче, кого ни спросишь, с какой строки начинается песня «Синий платочек», каждый ответит:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});