— Нет, — ответила она. — Так было лучше. — Спокойно, тихо. (Сострадание и помощь. Теперь мы перестали быть зверьми, нам скалить зубы не пристало.)
«Да. Это — будущее. Забудь о том, что волновало твою кровь прежде».
— Но что ждет нас завтра? — спросил он. (У наших ног обломки старого мира. Мы стоим пред пустотою, которую предстоит наполнить нам самим. И здесь нам никто уже не поможет.)
— А как же судьба? (Бог, рок, дерзанье?)
— Возможно, и они всему причиной, — кивнул Коринф. — Но как бы то ни было, в итоге мы получили в свое распоряжение весь этот мир.
Она не стала задавать ему главного вопроса, понимая, что для ответа на него нужна немалая смелость. Имеем ли мы право воспользоваться этим или же нужно согласиться с Грюневальдом и предпочесть всему бессмысленную жестокость случая, холодную однозначность причинных связей, воду жиденьких мыслей в ступе разума?
— Не надо думать, что будет какой-то определенный момент торжественного принятия нами своей судьбы, — сказал он ей. — Мы никому не будем навязывать своей воли — нет! Мы будем незримыми проводниками и охранителями свободы. Построение новой цивилизации — вот к чему мы должны стремиться!
«Овеликая судьба! О славный удел! Разве можно печалиться в такую ночь? Но почему-то у меня в глазах стоят слезы…»
Она заставила себя сказать то, о чем просто не имела права молчать:
— Несколько дней назад Шейлу выписали из больницы. «Мой милый, я скорблю вместе с тобой…»
— Да, — кивнул он. — Это произошло у меня на глазах. (Она вела себя, словно малое дитя. Протянула руки к солнцу и засмеялась.)
— Она нашла ответ на свой вопрос, теперь очередь за тобой. Его разум играл с прошлым так, как играет с костью собака.
— Она и не подозревала, что я за ней наблюдаю… «Это было утром — ясным холодным утром. Красный лист клена слетел ей на голову и застрял в ее косах. Когда-то она любила украшать себя цветами — я это помню».
— Она уже стала забывать меня…
— Ты просил Кирнса помочь ей забыть о тебе, — сказала она. — Это самый смелый поступок, на который ты только мог решиться. Для того чтобы быть действительно добрым, потребно мужество. Но скажи, хватит ли у тебя сил на то, чтобы быть добрым к самому себе?
— Нет, — тут же ответил он. — Я по-прежнему люблю ее и не хочу ничего иного. Прости меня, Хельга, но это так.
— За Шейлой будет вестись наблюдение, — сказала она. ~ Она, разумеется, об этом и не подозревает. Наблюдатели будут следить за каждым ее шагом и направят ее в нужную сторону. К северу от города есть одна многообещающая колония… слабоумных. Недавно мы смогли помочь им, причем они этого даже не заметили. Колонией руководит один хороший человек — сильный, но спокойный. На роль основательницы рода Шейла подходит прекрасно, думаю, ты с этим не станешь спорить…
Он промолчал.
— Пит, — прошептала она, — что же ты медлишь? Я — твоя…
— Понимаешь, Хельга. Все может измениться… Вдруг ты захочешь меня оставить? Понимаешь…
— Ты ведь знаешь, пока я тебе нужна, я тебя не оставлю! Пит, поверь, ты тоже стал бояться жизни как огня!
На сей раз тишина установилась надолго, лишь море и ветер сохраняли дар речи. Луна была уже возле самого горизонта, свет ее теперь казался им нестерпимо ярким. Коринф отвернулся в сторону и расправил плечи.
— Помоги мне! — пробормотал он, взяв Хельгу за руки. — Я не могу быть один, понимаешь? Помоги мне, Хельга!
«Слова утратили всякий смысл. Есть вещи, о которых не расскажешь».
Их разумы встретились и, слившись воедино, устремились ввысь.
«К любви, нежности и славе, пока смерть не разлучит нас».
Древняя, старая как мир история, лучше которой в мире не было и не будет. Все как надо — море, звезды и полный диск луны в придачу.
Глава 21
Вновь пришла осень, в воздухе запахло зимой. Опавшие листья лежали грудами под голыми черными деревьями, ветер то и дело начинал играть с ними, перенося с места на место. Все стало серым, лишь кое-где все еще виднелись желтые, бронзовые и алые пятна чудом сохранившейся листвы.
По небу в южном направлении потянулись огромные стаи диких гусей. На сей раз птиц было куда больше, чем обычно. Брок решил, что это связано с тем, что охотников теперь стало поменьше. Гусиный крик был исполнен надсады и скорби, — птицы дружно горевали о чем-то таком, чего не дано знать людям. Небо стало белесым, солнце — по-прежнему яркое — уже не грело, но лишь освещало пустынные земные просторы. Ветер раскачивал верхушки деревьев и ворошил шумливую листву. Он пах снегом.
Брок вышел из главного здания усадьбы, шурша жухлой травой. По пятам за ним следовал Джо. Из сарая слышались удары молота по наковальне — Мехитабель и Мэк трудились не покладая рук над созданием газификатора для древесного угля. Запасы бензина подходили к концу, поэтому их энтузиазм можно было только приветствовать. Часть народа ушла в город, другие отсыпались после сытного воскресного обеда. Нигде не было ни души.
Брок хотел было войти в сарай и немного поболтать с Мехитабель, но, вспомнив, что она была за собеседник, передумал. Помимо прочего, он не хотел мешать и работе. Он решил немного прогуляться по лесу. День уже клонился к вечеру, сидеть же в такую погоду дома ему как-то не хотелось.
Рядом с одним из коттеджей он заметил Эллу Мэй. Она смотрела куда-то в сторону и тихо хихикала.
— Приветик, — пролепетала Элла.
— Здравствуй, здравствуй… — ответил он на ее приветствие. — Как у тебя дела?
— О, все прямо прекрасно! Может, войдешь? У меня сейчас никого.
— Нет, нет, спасибо, — замотал он головой. — Мне изгородь надо чинить.
— А можно я пойду с тобой? — покраснев, спросила Элла.
— Лучше не надо. Ты же знаешь, там водятся свиньи. Лучше с ними не встречаться, ты же понимаешь.
Глаза Эллы Мэй наполнились слезами, и она печально склонила свою безобразную голову.
— Ты со мной никогда и минутки побыть не хочешь! — сказала она с упреком.
— Понимаешь, все как-то не до того, — поспешил ответить ей Брок. — Я постоянно чем-то занят и конца-края этому не предвидится.
Брок поспешил ретироваться.
«Надо бы ей мужа подыскать, — подумал Брок. — Таких, как она, сегодня хоть пруд пруди. Иначе она так и будет за мной ходить».
Он криво улыбнулся. Быть главным — работа тяжелая и неблагодарная. Кем только он не был — командиром, судьей, учителем, врачом, исповедником — теперь, похоже, настало время быть и сватом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});