— мама твердо вознамерилась к свадьбе приодеть меня в максимальное буржуйское «лакшери». Сделаю для родительницы исключение, а дальше опять буду в «Большевичке» ходить.
Виталина помрачнела.
— «Ой, Виталинушка, эта кофточка на тебе будет смотреться просто изумительно»! — спародировал я мамин голос.
— Может мне уволиться? — вздохнула она.
— Сигнал «терпеть»! — скомандовал я.
— Сережа, я в своих товарищах уверен — мы с ними с первого класса вместе, — решился Дима.
Это я так — попугал немножко, для солидности, а по факту мне ничего не будет: от человеческого фактора никто не застрахован, все это понимают, и падшего музыканта просто заменят на нормального. А чего он наисполнять может кроме беспорядочных половых связей и алкоголизма? На большее музыканты как правило не способны.
— Понял, — кивнул я. — Пошли я тебе репертуар выдам — три тестовых песни, вы их освоите, и, скажем, числа десятого апреля устроим прослушивание. Успеете?
— Три песни за неделю? Да запросто! — заверил он меня и тут же обнулил собственный посыл. — Партитуру бы посмотреть.
Виталина со слышимым только мне смешком (лицо при этом — непроницаемо-серьезное) вынула из сумочки требуемое.
Дима пролистал, помычал под нос, попробовал напеть текст.
— Быстрее нужно, — влез я.
— Примитив! — прихлопнул он ладонью листочки и испугался, что я сейчас обижусь и свалю. — Нет, я имел ввиду…
— Имел ввиду «примитив», — безжалостно оборвал я его. — И ты совершенно прав — примитив. Но «примитив» — не синоним «плохой песни».
— Верно, — облегченно подтвердил Дима.
— Тогда пошли к инструментам, запишем вам «шаблон».
— Идем! — радостно подскочил он.
Вручил музруку гитару, и мы, потратив по полчаса на каждую песню, слепили ужасающего качества демки. Надо бы озаботиться оборудованием для себя, любимого: ГДРовская техника — это хорошо, но ведь всегда можно «достать» что-то получше.
— Вот это песни! — радовался распробовавший новинки Дима, провожая нас на выход. — И у Худсовета никаких вопросов не возникнет, и музон офигенный!
— Рад, что нравится, — честно улыбнулся я ему, пожал руку, не забыл попрощаться с бабушкой, а Вилка вручила будущей звезде Всесоюзного масштаба визитку на всякий случай, не забыв добавить «позвонишь не по делу, а лично мне — зашибу!».
Опытная!
Поехали домой — на сегодня всё.
— Не больно-то и много ты сегодня планету сотрясал, — подколола меня Вилка.
— На такое я не поведусь, — отмахнулся я и спросил. — Прикроют, значит, мой личный магазин, раз взяточника повязали?
— Боишься, что презервативы закончатся? — ехидно захихикала она.
— Боюсь, — честно признался я. — В какой-то момент закончатся неминуемо, и что мне тогда делать? В ГУМе покупать? Да я со стыда сгорю!
— Какой стеснительный юноша тут у нас! — восхитилась она.
— Сверток положишь в сумку и тихонько сунешь в шкаф в моей комнате, в правую секцию, четвертый ящик сверху, дальний левый угол. Хорошо? — смягчил я приказ.
— Еще и презики твои от мамки прятать! — заржала она уже в голос. — Как скажешь, командир! — шутливо козырнула и продолжила ржать.
Хороший смех у девчонки — искренний, звонкий и греющий душу. Буду стараться веселить ее почаще. Дождавшись окончания, спросил:
— Так что с фарцой-то?
— Эту квартиру через неделю накроют. Васе ничего не будет — мелкая сошка, из университета и Комсомола давно выпнули, поэтому пожурят и выпустят. А через месяц он окажется в квартире другой — у Дрона связей много, вот и выведет на следующего любителя взяток. А Филипп с ними разругался вдрызг, ты знал? — вдруг спросила она.
— Знал, — кивнул я. — Он в больницу ко мне приходил, рассказывал, что в лётное перевелся. Твердо решил стать космонавтом, как мой «марсианин»! — хмыкнув, напомнил Вилке. — Помнишь я тебе тогда говорил, что перевоспитаю? Один уже есть!
— И ведь не поспоришь! — снова рассмеялась она.
Отец Фила потом тоже приходил, благодарил сильно — любит он единственного наследника, который из-за меня наконец-то взялся за голову. Шансы, конечно, не велики — космонавтами в СССР стать хотят без пяти минут все, но попытаться-то можно? Всяко лучше, чем шмотьем подпольно торговать.
Дальше решил проверить Вилку на прочность, начав гонять ее по школьно-ВУЗовским программам. Первые десять минут девушка самодовольно отвечала на все вопросы — что охренеть как впечатляет на самом деле, готовили ее реально на совесть — но споткнулась на «аспирантских».
— Не расстраивайся, — утешил я ее. — До такого уровня все равно никто тебя гонять не станет, а мне на научные и прочие высоколобные темы общаться не интересно — я по жизни предельно приземленный жлоб, и мне гораздо прикольнее послушать истории о том, как кто-то, например, по роже по пьяному делу получил.
— Я уже заметила! — фыркнула недовольная собой Виталина.
— За экономику в общем, так сказать, смысле, ты шаришь побольше моего отчима — а он кандидатскую пишет, — продолжил я ее утешать.
Конкретно про Англию Судоплатов-младший знает несоизмеримо больше, на то он и узкий специалист.
— А говорил — жалеть не будешь, — нашла она нестыковку, обвиняюще ткнув в меня пальцем.
— А я и не жалею, — пожал я здоровым плечом. — Просто не нравится, когда люди себя накручивают не по делу. Тебе есть чем гордиться, причем заслуженно, и не*уй мне тут нюни разводить — на улыбающихся девушек мне смотреть приятнее.
— Делать тебе «приятно» у меня приказа нет, — отмахнулась она.
Ну что за недоработки, деда Юра?! Шучу, это же нечестно, и пользоваться девушкой так я бы все равно не стал.
Протянув руку, погладил ее по волосам:
— Вилочка хорошая!
— Прекратить приручение, пионер Ткачёв! — лязгнула она металлом в голосе и ехидно улыбнулась.
— Не прекращу — вдруг получится? — отмахнулся я и развернул подаренную бабушкой из ДК конфету — в кармане своего часа дожидалась.
— Маме твоей расскажу, она наругает за испорченный аппетит, — пригрозила Виталина.
До чего же деградировали в будущем конфеты! Никакого вкуса, один гребаный сахар. Или это из-за рецепторов?
— Жрать охота страшно, так что не сработает, — улыбнулся ей перемазанными шоколадом зубами.
Девушка рассмеялась, заглушила двигатель, и мы с ней пошли в подъезд.
— А это ваша? — указал я на стоящую на парковке новенькую черную «Волгу».
— Не наша, — покачала она головой.
— Значит в гости кто-то важный, — сложил я два и два.
— А может это к кому-то другому? — предположила Вилка.
— Нет уж, — фыркнул я. — Если во дворе происходит что-то необычное, значит — из-за меня!
— Самомнения тебе не занимать, — укоризненно заметила она.
— Это пока никто не видит, — подмигнул ей я и открыл незапертую дверь квартиры — мама из-за заселившейся на первый этаж охраны расслабилась и замыкаться снова бросила.
Придется сделать внушение, но это потом, вечером.
Глава 19
В гости к