руками, и мои ноги тут же нашли его бедро и обхватили, превращая меня в лиану, оплетающую могучий ствол дерева. Вот только сейчас этому дереву нужна была моя поддержка. Я вспомнила, что мама как-то говорила: "Плохие сны всегда нужно рассказывать. Так они точно не сбудутся. А о хороших лучше промолчать, чтобы они сбылись." Рассказала об этом Филу и он впервые за ночь улыбнулся. Коснулся губами моего носа и выдохнул. Не с облегчением, но уже как-то похоже.
— Спи, малыш.
— А ты? — спросила я.
— Я все равно не усну.
— Тогда я тоже не буду спать.
— Хорошо, — согласился Фил. — Только закрой глаза.
— Только если и ты закроешь.
— Договорились. На счёт три?
Я кивнула, но когда в воздухе раздалось это самое "три" ни он, ни я не сомкнули глаз.
— Обманщица.
— А ты?
— И я. Давай ещё раз?
— Давай.
И снова Фил медленно считает до трёх. Дойдя до двух, прикрывает веки, и я тоже. На мгновение выпускаю его из своих объятий, чтобы пальцами на ощупь проверить — в этот раз закрыл. И снова мои руки крепко обнимают его, а я утыкаюсь ему в шею и тихонечко начинаю петь мамину колыбельную. Мой волк сильный. Самый сильный. Просто сегодня ему приснился страшный сон.
Баю-бай, волчонок мой,
Спи, усни, хороший мой.
Вот тебе под спинку —
Мягкую перинку.
Сверху на перинку —
Чистую простынку.
Вот тебе под ушки —
Белые подушки,
Одеяльце на пуху
И платочек наверху.
Баю-бай, волчонок мой,
Спи-усни, любимый мой.
Он смеётся на первых строках про волчонка, а после последней, буквально прошептанной от вырвавшегося признания, просит спеть ещё раз. Целует меня в макушку, перебирая пальцами волосы, и я пою уже смелее. Снова. И ещё один раз. И ещё…
— Я люблю тебя, Волк, — шепчу ему, слушая тихое спокойное дыхание.
Глава 29
— Вова, что у нас с мясом?
— Оно уже вот-вот будет восхитительным!
— Рома! Ты бокалы расставил?
— Да всё я уже расставил, ма!
— Чего ты на меня кричишь? Я просто спросила. И вообще… Рита! Рита, ты собираешься помогать или будешь до победного наводить красоту?
Мама с самого утра носилась по квартире, как заведенный электровеник, но сейчас кто-то щелкнул секретным выключателем и электровеник стал летать с сумасшедшей скоростью. Как всегда в праздники. И особенно перед Новым годом. Она зашла в комнату, видимо лично высказаться по поводу того, что я свинтила и бросила всех, а по факту ушла заворачивать подарок Филу, увидела маленькую коробочку, изуродованный лист плотной оберточной бумаги и тут же включила самую заботливую маму на свете.
— Так. Эта сюда не подойдёт. Ее даже скотч не удержит, — сказала она, — Вроде в шкафу была с елочками.
— Она слишком детская, мам.
— Ну да… Точно. Сейчас что-нибудь придумаю… Так… Так… Вова! Ты коробку из-под торта выкинул? — громко крикнула мама в сторону открытой двери.
— Оль, я тебе обещаю, что завтра все выкину. Обязательно. Встану специально пораньше и вынесу весь мусор. Ну и кто, скажи мне на милость, вечером ходит на помойку?
— Господи, да тебя просто спросили!
— А я тебе просто отвечаю, что все выкину. Но завтра! И у меня мясо, если тебе принципиально именно сегодня.
— В кои-то веки я действительно спросила именно просто так, а не чтобы устраивать разборки, так нет же, обязательно нужно меня завести! Вова, куда ты ее убрал?
— В кладовку.
— Замечательно! — восторженно вскрикнула мама, возвращаясь с бечёвкой от торта, чем окончательно запутала отца:
— Короче, ни черта не понял, но я тебя тоже очень люблю!
— Доня, прижми тут и подержи, — мама быстро завернула мой подарок в наименее пострадавший от сгибов кусок бумаги, перехватила его крест накрест бечевкой и завязала крепкий узел. — Красоту наводить будем?
— А есть из чего? — спросила я. — У меня только бантик.
— Доня, вот побудешь с мое матерью, научишься из всего красоту делать. Я у тебя шишечку эту заберу?
Уж что-что, а шишку, которой в обед будет сто лет, мне было совсем не жалко. А мама приклеила ее на верхнюю часть получившейся коробочки, и добавила три блестящих бусинки — две нанизала на концы бечевки, а одну приклеила рядом с шишечкой.
— Мам, ты супер! — восторженно произнесла я
— Супер, супер. Ты у меня там в платье не замерзнешь? Вся спина голая. И вообще, могли бы и у нас собраться. Мы для себя одних готовили что-ли?
— Ма, вот не начинай. У Алиски там родня приехала, плюс Ярик со своими, вы с папой, мы с Филом, Ромка, Ксю с Полуниным, Сашка… Куда всех посадили бы? И второго мы приедем обратно.
— Все равно. Свитер возьми и брюки теплые.
— Я уже все приготовила. Даже носков теплых две пары положила, не переживай.
— Да как тут не переживать? Ой, с вами каши не сваришь… Вечно все в последний день да впопыхах… Где твоего Фила носит? Нам его тоже так называть? Чем Филипп не угодил? Эти ваши закидоны… Зарядку взяла?
— О-о-о! — я только помотала головой от такого обилия вопросов. — Он у отца. Скоро приедет. Можно и Фил, и Филипп — как вам больше нравится. И зарядку я взяла. Все.
— А…
Если бы не дверной звонок, то мама бы устроила мне форменный допрос с пристрастием, но услышав брякнувшую трель, она быстро скинула с себя фартук, поправила прическу себе, мне, окинула нас обеих с ног до головы и даже умудрилась подкрасить губы. Тоже обеим. И все это за те секунды, которые потребовались Ромке дойти до дверей и открыть замок.
— Добрый вечер. С наступающим вас.
Фила было почти не разглядеть из-за двух шикарнейших букетов: один он протянул маме, чем тут же вызвал приступ озанья и аханья, а второй мне.
— Привет, Ангел.
— Волк. Или теперь уже мистер Волк? — заулыбалась я, впервые увидев Фила в солидном костюме.
Белоснежная рубашка, галстук, запонки, идеально отлаженные брюки и пиджак.
— Давай свое пальто, выпендрежник, — загоготал Ромка, — Ничего, что я по-простому и на ты?
— Не стебись. Поедешь знакомиться с родителями своей девушки, не так заморочишься, — усмехнулся Фил в ответ, немного ослабил галстук и скривился, — Как удавка…
— А тебе очень идёт. Ты на такси? — спросила я, и показала на тапочки, которые мама купила специально для него.
— На кой? Мы же вроде как собирались куда-то ехать.
— Ну а вдруг ты решил с моим отцом за