Впрочем, мелких зеленых гоблинов среди посмертно кадавризированных организмов тоже не было. Так что баланс соблюдался без крайностей социальной и расовой иерархии.
Зато зеленявки в изобилии крутились в лагере. Вся техническая обслуга на них и прочие мелкие работы, в которые без малого десятиярдовому осаднику самому входить несподручно. Гоблины без стеснения сновали по всем строениям и самим кадоргам, словно термиты по валежнику.
Их собственные постройки, по идее, должны были обретаться в дальнем конце лагеря, почти примыкающем к джунглям. Там, где на угол сходит хлипкий вал периметра, негусто затянутый колючими плетями заграждения.
Колючка Бруно в мекадской сырости толком расти не хочет. Стелется, ползет волнами, ветвится не к месту. Это ей не родное Нагорье, где цизальтийские колдуны издавна, со времен того самого великого шамана всего Союза племен — Бруно Сломанного Слова — заклинают упрямое и цепкое растение в тугую спираль живой изгороди. Здесь-то одна гниль да морось, ветер — и тот сырой, как тесайрская портянка. У подданных Мага-Императора по бедности до производства носков руки никак не дойдут. Так и шагают по болотам, если не на босу ногу, то тряпьем негодным замотавшись...
В общем, все тут не слава Судьбе. Ну да лагерь-то не военный, освоительский. С некоторыми послаблениями режима смириться можно. Хотя джунгли тут, на Таругской петле, — противник посильней, чем Империя Людей, и спуску при случае точно так же не дадут. Хорошо хоть контрольную полосу за периметром раскорчевали и в порядке держат. Если слабым раствором дефера, мертвящего зелья, каждый день не опрыскивать, враз зарастет.
Ладно, не все же местным обитателям в трудах пребывать. Отдохнуть тоже нужно. Да и мне с дороги малость очухаться не помешает. Время-то уже к закату. Вон, кое-где уже костерки занялись, как на всяком биваке положено. Хотя в пище у основного местного контингента особой надобности нет, насколько я понимаю. Только прижизненную привычку так просто не перебьешь. Тут что-то посильнее смерти нужно...
К одному из костерков невдалеке от шатра Леах, кадорги у которого смотрелись понормальнее прочих, я и присоседился. Все тихо, чинно, только один из осадников, в корпусе серии «Ламех», все раскачивается без устали, монотонно. Так мало ли какая тому причина? Может, цепи обратной связи в резонанс вошли, вот и пробил тремор на все тело, захочешь — не остановишься. Надо будет с утречка посмотреть, наладить или хоть тесты прогнать обстоятельно, без спешки.
Оповещенные негласной фронтовой связью, старожилы к присутствию чужака отнеслись без особого Удивления. И правильно, сейчас хорошо бы без церемоний. Одно звание мое, что инспектор, а сам-то давно ли из тех же служак, войной покарябанных. Правда, не до такой степени, чтобы переселяться в тело из семи металлов, движимых пятью стихиями. За что Судьбе, конечно, благодарность особая...
Разговор у костерка шел спокойный, привычный, ни к чему не обязывающий. Случаи из местной жизни, военной да нынешней, которые у всех на один манер. Только про то, что до Мекана, — ни слова, как отрезано. Не каждый помнит то, что с ним раньше было, а прочие поддерживают молчаливый сговор из сочувствия. К чему хвалиться перед другими тем, чего уже не попробуешь, — прежней жизнью!
К тому же не знаю, как насчет жратвы, а с выпивкой у тутошних все в порядке оказалось. Каждый нашел, куда залить. Если потрохов вовсе не осталось — напрямик в тракт жизнеобеспечения. Туда, правда, только чистый алкоголь можно, либо с водой и сахаром. Вкуса не распробуешь. Хотя вкус этот у большинства разновидностей тяжелого, на многие градусы спиртного таков, что сие даже к лучшему.
Своеобычная чарка и меня не миновала. Не одна даже, каюсь. А что еще делать-то? Палатку поодаль от плаца, напротив шатра высокородной, еще загодя поставил. Других занятий ввечеру на новом месте не сыскалось. Отчего бы не выпить, после дальней дороги да в не самой неприятной компании?
Чарку за чаркой — так и проводили солнышко за тесайрский горизонт, Магу-Императору и его подданным лишний час светить, чтоб у них там не нашлось ни выпивки, ни закуски ко времени! Шатер высокородной озарился изнутри мягким сиянием переносной гнилушки, превратившись в задумчиво колышущийся под вечерним ветерком язык изумрудного шелкового пламени. Хорошо, однако, как не в Мекане, право слово...
Не меня одного отпустило. Всем выпивка сердце размочила малость. И, как водится, после такого умягчения душа у ребят песни попросила. А своей душе противиться — последнее дело. Вот и запели железные парни, у кого хоть какой голос в сохранности оказался. Да не что-нибудь — «Ворота Забвения», меканский марш, первые строки которого мне на память пришли тут же, как о поездке этой речь зашла. Душевно завели, с чувством и проникновением. Не грех и подтянуть. Правда, поначалу на какое-то время собственные воспоминания захлестнули меня, перехватив глотку. Оттого первую строфу я пропустил и включился уже со второй:
И ни во сне, ни наяву уж не отпустит топь,Тех, кто Анарисс покидал под барабанов дробь.Кому на час, кому на век достанет славы тут,Когда следы его сапог травою зарастут...
На этом, к сожалению, наше совместное исполнение закончилось. Потому что высокородная стерва вылетела из своего шатра, молотя жезлом по какой-то курильнице и визжа так, что уши закладывало:
— Прекратите! Немедленно! Это! Безобразие! Я! Отдыхаю!
Кадорги, как по команде, вскочили, отдавая честь.
— Да, хай-мэм! Так точно, хай-мэм! — ответил нестройный хор.
Большинство сразу же кинулось в темноту, изображая трудовую деятельность. Остальные вскоре последовали их примеру, и у костра остался я один. Ненадолго, конечно, — что делать у огня в одиночку, на ночь глядя? Так что спустя не более получаса пришлось отправиться на боковую с чувством глубокого разочарования. Какую песню испортила, дура...
Наутро я проснулся от неожиданной тишины. В лагере кадоргов, круглосуточно наполненном более или менее тихим лязгом, сие весьма нетипично и наводит на неприятные размышления.
Молниеносно, как в учебке под счет капрала, я натянул комбез с сапогами, жилет, рассовал по местам стрелометы с тесаком и файрболлом вылетел из палатки. Вовремя, как оказалось. Причина к беспокойству наличествовала, и не маленькая. Без малого семи футов роста...
То, что эльфийские дивы начисто лишены стыдливости, я усвоил еще по моей высокородной. Да и происшествие с меховянкой могло бы дать пищу для размышлений. Но Леах и тут побила все мыслимые рекорды и парочку немыслимых вдобавок. Даже я, при всей испорченности и определенном опыте, не смог представить себе, ЧТО она отколет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});