Читать интересную книгу Осада - Иван Алексеев

Разумеется, пан Голковский немедленно соблаговолил. Они прошествовали через лагерь провожаемые восхищенными и завистливыми взглядами королевских воинов. Восхищение, разумеется, относилась к дамам, а зависть – к их кавалеру. Однако, поскольку крутой нрав гусарского ротмистра и его искусство фехтовальщика были хорошо всем известны, никто не осмелился присоединиться к маленькой процессии или же попытаться остановить их для беседы.

Они добрались до места, откуда была хорошо видна панорама осажденного Пскова. Мисс Мэри сдержанно выразила удивление размерами города варваров.

– Кстати, не хотите ли взглянуть на одного из русских? – обратилась к своей спутнице пани Анна. Наш доблестный пан ротмистр вчера во время неудачного штурма все же сумел отличиться, как и всегда, и захватил в плен вражеского военачальника.

Произнося эти слова, прекрасная пани посмотрела на пана Голковского долгим взглядом, значение которого было понятно лишь им двоим.

– А это не опасно? – без всякого кокетства деловито осведомилась англичанка.

– Нет, что вы! Он ранен и едва ли находится в сознании. Кстати, вы наверняка, как и все высокородные дамы, владеете искусством врачевания. Вы можете проявить христианское милосердие и оказать помощь этому несчастному. Будет потом что рассказать на родине.

Мисс Мэри, после недолгих раздумий, согласилась проявить милосердие и получить сюжет для захватывающего рассказа.

Они не спеша прогулялись до бивуака роты пана Голковского. Вначале пани Анна спустилась в землянку к раненому сама. Затем, убедившись в безопасности, она пригласила свою гостью.

Мисс Мэри, демонстрируя недюжинное умение, осмотрела раны метавшегося в бреду русского дружинника.

– У него сместился шейный позвонок и пережал несколько крупных нервов. Отсюда и болевой шок. Если аккуратно вправить позвонок, то боль пройдет, вернется сознание, и через пару дней этот бедолага будет совершенно здоров. Я могу этим заняться прямо сейчас.

– Вы правильно поставили диагноз, дорогая мисс Мэри, – одобрительно кивнула пани Анна. – Однако столь почетной гостье не стоит утруждать себя. К раненому уже вызван лучший королевский костоправ. Уверяю вас, он лучше справится с лечением, чем вы.

– Королевский костоправ? – сдержано удивилась мисс Мэри. – В связи с чем простому пленному оказана такая честь? Чтобы затем казнить публично, перед строем?

– Во-первых, дорогая леди, это не простой пленный, а офицер, причем, несмотря на его простой наряд, он – весьма важная персона, а именно лейб-гвардеец, – усмехнулась пани Анна. – А во-вторых, не знаю, как у вас в Англии, а у нас в Европе таких пленных не казнят. Мы свято блюдем рыцарские обычаи, а потому берем за высокопоставленных пленных выкуп.

Мисс Мэри безразлично пожала плечами и осведомилась, имеется ли для раненного обезболивающий отвар, а если нет, то она может его приготовить. Пани Анна взяла серебряный кувшинчик, стоявший в темном углу, и подала мисс Мэри. Напоив раненого отваром, после которого тот впал в глубокий спокойный сон, дамы со своим спутником направились в обратный путь к временному пристанищу английской леди. Ротмистр вновь остался за линией часовых, а пани Анна и мисс Мэри дошли до ее шатра и еще некоторое время беседовали, стоя перед входом. Затем пани начальница вервольфов распрощалась со своей подопечной и направилась восвояси, то бишь на доклад к маркизу. А мисс Мэри вновь уселась в то же кресло, глядя прямо перед собой рассеянным взором, слегка затуманенным от обилия новых впечатлений.

Дочитав последнее за на сегодня агентурное сообщение, маркиз запер его в тяжелый окованный толстым железом ларец и гибким стремительным движением встал из-за стола. Он с удовольствием потянулся, разминая затекшие члены, и, откинув полог, вышел из своего шатра. Солнце уже закатилось за лес, оставив за собой бордовую полосу вечерней зари. Маркиз постоял минуту, по давней привычке украдкой огляделся по сторонам, и отправился совершать обход лагеря королевского войска. Он проделывал эту процедуру ежевечерне, чтобы лично оценить обстановку и почувствовать царящие в лагере настроения.

Проходя мимо шатра, отведенного мисс Мэри, маркиз увидел свою гостью, сидевшую, как и вчера, в кресле перед входом. Ее спина была чопорно выпрямлена, на лице не отражалось ни каких эмоций. Истинная английская леди, спокойно ожидающая обещанного ей документа с королевской печатью.

Согласно докладу пани Анны, мисс Мэри не проявила ни малейшего интереса к численности и составу королевского войска. Пани Анна – опытная разведчица, и наверняка заметила бы, что ее спутница во время прогулки по лагерю считает солдат, запоминает их вооружение и экипировку. Мисс Мэри ничего не считала и не запоминала. К показанному ей раненому русскому дружиннику она отнеслась как врач к обычному пациенту, деловито его осмотрела и констатировала сотрясение мозга и вывих правой руки с ущемлением нерва, которое должно было причинять сильную боль, когда раненый ненадолго приходил в сознание. Пани Анна с таким диагнозом была полностью согласна.

«Надо будет проконтролировать, чтобы к пленному действительно пришел королевский костоправ и поднял его на ноги, – мимоходом подумал маркиз. – А потом мне этого пленного нужно будет допросить. Возможно, он пригодится в моей комбинации по устранению русского воеводы».

Затем его мысли вновь вернулись к анализу данных об англичанке и ее спутниках. Сама леди не дала ни малейшего повода для каких-либо подозрений. С ее спутниками по заданию маркиза встретились английские офицеры, которые затем подтвердили, что проверяемые действительно те, за кого себя выдают, а именно отставные сержанты английской морской пехоты. Обнаружилось много общих знакомых, совместных походов, парадов и учений. В общем, об этой странной троице можно смело забыть, вручить им вожделенный документ и отправить восвояси с глаз долой.

Маркиз неслышной тенью скользил между шатрами, палатками и землянками лагеря. На бивуаках вокруг ротных костров не было привычного оживления, хохота и разудалых песен. В войске, потерпевшем первое за пять лет поражение, царила тишина и уныние. Однако в обрывках солдатских разговоров, которые улавливало чуткое ухо маркиза, не было и намека на недовольство королем или другими военачальниками. Опытные наемники хорошо понимали все превратности своего военного ремесла. Основной мотив разговоров был таков: жаль, что на сей раз победа ускользнула от нас, но вскоре мы поквитаемся с неприятелем, и получим свою законную добычу. Вполне удовлетворенный всем услышанным маркиз отправился на доклад к королю.

Король после неудачного штурма, разумеется, отнюдь не пал духом, а, напротив, развил бурную деятельность. Он проводил непрерывные совещания с ротмистрами и полковниками, участвовавшими в сражении. На этих совещаниях подробно анализировались все эпизоды штурма, в деталях рассматривались действия атакующих и обороняющихся, составлялись планы продолжения осады с учетом сложившейся обстановки и новой тактики русских. Король Стефан, будучи опытным полководцем, не склонен был обвинять своих подчиненных во всех смертных грехах и искать среди них козлов отпущения. Сейчас важно было сплотить войско, подготовить его к новому штурму. Поэтому король не обрушил свой гнев даже на начальника разведки, маркиза фон Гауфта, хотя тот явно проморгал возведение вала и недооценил численность псковского гарнизона.

Стефан Баторий выслушал доклад маркиза о настроениях среди солдат и явно пришел в хорошее расположение духа.

– Как продвигается ваш план по уничтожению русского воеводы? – довольно милостиво осведомился он.

– Ваше величество, посылка для князя Шуйского почти готова. Мастер обещал закончить работу завтра. Однако, нужен почтовый голубь, из рук которого князь Шуйский без боязни примет подарок! У меня имеется несколько кандидатур. Уверен, что в течение двух-трех дней мне удастся выбрать самую подходящую.

Король милостиво кивнул маркизу и позволил быть свободным. Маркиз низко поклонился, вышел из королевского шатра и зашагал в расположение своего отряда. Ответив на приветствие часовых, охранявших, как всегда периметр, фон Гауфт направился было в личные апартаменты чтобы поспать хоть несколько часов, однако заметил своего адъютанта, спешащего ему навстречу из штабной палатки. Начальник контрразведки печально вздохнул, поняв, что его и без того короткий сон будет сокращен еще как минимум на час и остановился, поджидая адъютанта. Тот, не тратя времени на формальные воинские приветствия, доложил вполголоса, почти на ухо своему начальнику (хотя здесь никто не мог подслушать его, даже если бы он рапортовал, как на плацу), что его сиятельство господина маркиза поджидает в штабной палатке тайный агент по срочному делу. Маркиз поблагодарил адъютанта и почти бегом проследовал в штаб. Он, естественно, никого не вызывал, и если тайный агент осмелился лично заявиться в штаб контрразведки, значит, дело действительно было безотлагательным и важным. В полумраке большой палатки, скупо освещаемой единственной масляной лампой, фон Гауфт увидел своего давнего сотрудника – русского перебежчика Псыря.