Читать интересную книгу НОВЫЙ ДОМОСТРОЙ - Сергей Кравченко

Приезжают во двор невесты, подхватывают дружку из седла, и он докладывает тестю челобитье от свата, тысяцкого (Имярек), «бояр» и всего жениховского поезда, что пора, батяня, нам бы и подъехать?

Но тут сквозь туман проступают очертания огромного стола, описанного в начале главы. За столом, понимаешь, сидит тесть, с другого конца — теща. Все утыкано «сидячими боярами и боярынями».

Тут так все знакомо, что у дружки возникает подозрение в дежавю. Все носила и поставцы, кошель для свечи, ферязи и кушаки — точь в точь, как намедни у свекра. Это мы не круг ли нарезали ненароком?

Дружка бочком подсовывается к свечнику.

— Скажи брат, что твоя свечка весит?

— Пуд без четверти, братишка.

Вот и разница! — там был пуд с четвертью, а тут — без. Выходит 12 кг. Почти вдвое легче! Ну, слава Богу!...

Сознание дружки восстает из мрака и он тараторит челобитье снова, отдельно передавая приветы от «бояр» — «боярам», от тысяцкого нашего района — тысяцкому вашего сельсовета, от свекра — тестю. Внятная мысль дружкиного мычания состоит в том, что «жених (Имярек) готов ехать к месту».

Тесть отвечает, отрываясь от закуски, что мы пока едим — не видишь, что ли? — а как будет время, так мы пришлем нашего дружку, и он покажет дорогу вашему жениху.

Тесть падает лицом в сыр — хорошо хоть тавранчуков не подавали! — и дружка жениха пробирается по стеночке на выход. Миссия выполнена!

Но у свекра доклад дружки выслушивают с сомнением, и на всякий случай посылают сваху в желтом наряде. Эта смелая баба входит в хоромы тестя и резким голосом приводит собрание в чувство: так мы едем или не едем? Везем наш пестик в вашу ступку?

Конечно, местные «боярыни» начинают кудахтать, обнимать и целовать сваху: да ты ж наша кошечка, да вези же скорей сюда вашего хлопчика; вот у нас и краля за занавеской наряжена!

Невеста, как мы помним, лежит. На ней венец алмазный, летник желтый, шубка черевчата — национальные, так сказать, цвета. Хорошо бы смотрелся и гусь-хрустальный гроб… Сваха с нею целуется и говорит: «Время, государыня, тебе идти к месту».

Мать благословляет невесту восстать из непорочной летаргии, вешает ей на шею монисто или панагию, целует в щечки. Невеста по протоколу должна всхлипывать. На всякий случай, — вдруг не всхлипнет, а заржет призывно, — народ за занавеской орет песни.

Выход невесты «к месту» — тоже не абы как происходит. Чинной процессией в застольную залу следуют: мать, за ней новобрачная, с правой стороны ее предохраняет от обморока главная (женихова) сваха, с левой — собственная. За ними идут «боярыни». Сверху это напоминает крест, влачимый на Голгофу. И даже хуже. Голгофу сыграли с 10-00 утра до 14-00 пополудни, а эта казнь будет длиться пожизненно, и неизвестно каким царствием небесным закончится!...

«Крестный ход» входит в хоромы. Демонстранты синхронно кланяются на все 4 стороны. Теща и ее «боярыни» падают обратно за стол — на свои места, священник хрипит «Достойно» и благословляет своим крестом одну-одинешеньку невесту; кропит святой водой ее посадочное место.

Невестин дружка обращается к теще и тестю с запросом благословения сесть дочери на мокрый свадебный трон.

Родители цедят: «Чего там! Бог благословит! Пусть садится! Да скажи, чтоб не ерзала!» Зажигаются свечи перед образом Спаса, врубается вообще вся иллюминация. Домовой священник, готовит к обручению две свечи, витые вдвое.

Наконец шлют дружку к жениху. Он проделывает путь по схеме постельного шествия, и его встречают те же и так же. Но уже в доме родителей жениха, а не в новом доме молодых.

Вы не запутались меж трех дворов?

Ну, хорошо.

Дружка невесты входит к взопревшим гостям свекра, бойко докладывает челобитье от всех тамошних имяреков всем тутошним, что пора-таки «жениху ехать к своему доброму делу».

К какому делу — не уточняет, — стесняется, боится употребить неформальные слова.

Дружка уезжает обратно. Здешние встают, покачиваясь. Тысяцкий с командой поезжан кланяются и говорят казенно:

— Вы, папаша (имярек) и мамаша (имяречка) изволили сына своего сочетать законным браком, так теперь не выворачивайтесь, благословите его ехать.

Отец и мать выходят с женихом из-за стола, кланяются с малой иконкой на 4 буквы компаса и говорят сыну своему: «Бог тебя благословит и помилует, Бог подаст тебе законное супружество, счастье и здоровье в личной жизни!».

Свадьба у нас не рядовая, поэтому отец благословляет сына не алюминиевым крестиком, а животворящим, в штампованное золото которого вправлены натуральные мощи (30 долларов за унцию). Папа надевает «мощный» крест сыну на шею, мама нанизывает на палец деточке эксклюзивный перстень.

Вступает хор. Поет что-нибудь божественное, типа «Как родная меня мать провожала».

Впереди идет дружка. Потом колонной по два — поезжане, начиная с самых молодых. Последним идет новобрачный, под правую руку его поддерживает тысяцкий.

Садятся на коней. Жениху это удается не сразу — ноги дрожат, стремена вертятся, седло съезжает. Пока молодого втаскивают на лошадь, остальные хлопцы уже в седле. Чтобы отвлечь внимание зевак от возни жениха, им рекомендуется «прыгать на конях по двору». Выезд строится в том же порядке, что и выход, только во главе процессии еще едут дополнительные холопы в золотом платье.

Кроме конных, в процессии следуют пешие: по человеку у стремени каждого персонажа. За головным, холопским охранением идет свечник с пудовой свечой, потом каравайники, священник с крестом, потом — через интервал в несколько шагов — поезжане: дружка с собственной пехотой, прочие парни по 2 в ряд, за ними — носильщики с покровами и попонами. Потом идет толпа слуг и обывателей из гостевых кланов, чем больше, тем лучше. Они держатся группами вблизи своих лидеров — «бояр».

В хвосте процессии тащится лошадка жениха. Тысяцкий не дает ему рухнуть с седла. Тысяцкий и жених окружены золоченым эскортом с «малыми батогами» — разгонять зевак. Вокруг «биченосцев» еще одно кольцо слуг в цветном платье. Замыкают шествие носильщики конских попон. На остановках в доме невесты, в церкви и т.д. ими будут накрывать коней от простуды, чехлить иномарки.

Колонна втягивается во двор невесты, всадники спешиваются и, не нарушая строя, идут в хоромы. Слуги, разумеется, остаются во дворе. Им и верховым лошадям сюда вынесут торбы с овсом, выпивку и закуску.

На ступеньках гостей крестом благословляет поп. Встречает только местный дружка, он идет перед тысяцким и женихом, показывает дорогу: «Налево тут канава, — пожалуйте направо!».

В хоромах пришедшие выстраиваются вдоль стен напротив тестя и его «сидячих бояр».

Тысяцкий с новобрачным кланяются на 4 стороны, дружка новобрачного тем временем пробирается к помосту для жениха и невесты и сгоняет оттуда «отрока, которой сидит с невестой» на жениховском месте (!).

Откуда он там взялся? Раньше о нем ничего не говорилось! Если это болванчик, временно изображающий жениха, так надо было так и писать в «зарядной»! А вдруг это тень прошлого?

Ну как невеста не такая уж деревянная, как нам обещали?

Короче, наш дружка без базара гонит козленка в шею. Гонит и приговаривает:

«Аргамак тебе в Орде, а золотые в Угре».

В этой ключевой фразе очень много шифрованной информации… На дворе стоит 1547 год. Не прошло и 70 лет «советской» власти после татарского ига. Мы же помним, как в 1480 году дед нынешнего государя Ивана Васильевича «Грозного» — тоже Иван, тоже Васильевич, но не «Грозный», а «Горбатый» — спугнул на реке Угре кочевья татар, в последний раз пришедшие к нам подкормиться. Река Угра стала нашим национальным Рубиконом, Непрядвой, Вислой, Одером, Калкой… Нет, Калка не подходит. Ну, ладно.

Итак, дружка посылает самозванца на четыре речные буквы, символически изгоняя бесов девичьего прошлого. Одновременно он намекает, что местному пацану больше не придется седлать нашу кобылку. Мы теперь сами на ней будем ездить. Сейчас парня выбьют со двора пешим порядком, и он сможет подкатиться только к ордынской какой-нибудь девке в окраинном бардаке. Нечего ему надеяться и на золотую присыпку. Пока он снова проберется во двор после ритуального выброса, там уже будут рассыпать только крашеное просо!

Вот какой у нас русский язык! Пять существительных, три предлога, и готово дипломатическое послание!

Священник благословляет жениха присесть на тепленькое место, все усаживаются, велят зажигать местные свечи.

Напротив молодых выстраиваются их собственные свечники и каравайники. Домашний поп обручает молодых. Тут жениху в первый раз официально разрешается поцеловать невесту.

И сразу обе свахи встают, и, не сходя с места, кланяются образам на 4 стороны и говорят тестю и теще: «Дорогие Имяреки, благословите нас чесать головы детям вашим, новобрачному и новобрачной». Папаша и мамаша чинно кивают. Начинается чес под накидками, переплетение кос, установка поверх прически рогатой кики.