Читать интересную книгу Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

- Что вы имели в виду ?

- С Пушкинской он так и не ушел. Расхаживал по супермаркету на Тверской. Присматривался, ничего не покупал. На часы поглядывал... Кого-то выискивал. В основном, среди мужиков.

- Ну и что ?

- Минут сорок ждал, - нашел нужным оправдаться собеседник, нетерпеливо так....

- И потом?

- В половине шестого издалека заметил какого - то типа, сделал ему знак рукой и сразу завилял бедрами.

- Что за тип?

- Мы его сфотографировали. Вы получите снимок. Лет сорока, одет, как говорится, с иголочки. По виду, - китаец...

- Китаец?! - переспросил Рындин.

- Да, Олег Алексеевич...

Рындин хмыкнул.

Глава службы безопасности многозначительно кашлянул: щекотливое дельце, порученное ему, он выполнил четко и пунктуально...

- Удалось его проводить? - не допускающим, что могло быть иначе тоном продолжал расспрашивать рындин.

- Так точно. Снимает квартиру на Тверской, напротив Центрального телеграфа. Владелица - дочь сталинского министра, живет на даче. Единственный сын - дипломата, аккредитован в Конакри..

- Сколько времени китаец этот в Москве ?

- Соседи говорят, что бывает наездами. Его видят тут при примерно с год...

Рындин подумал:

- Имя и фамилия, конечно, нам ничего не говорят ?

- Естественно, - обрадовался собеседник, - здесь он может блеснуть профессионализмом.

- Их у него, скорей всего, в избытке...

Рындин опять поморщился: что за манера - выпендриваться на службе ?

- Это все, Олег Алексеевич.

- Спасибо, - сказал он суховато..

Рындин получил нужную информацию: Шанс оправдаться, который он предоставил Панадису, тот не не использовал...

Теперь не могло быть никаких сомнений: сегодняшний визит Панадиса к нему - лишь хитроумная попытка обвести его, Рындина, вокруг пальца. И предпринята, возможно, по совету того же Ченя.

С этой минуты судьба Панадиса и его секьюрити - израильтянина, в принципе, была решена.

Рындин отложил телефонный аппарат.

Последствия нападения на Медицинский Центр "Милосердие 97" были ликвидированы. Его ждали дела...

5

Андрей Станиславович Ковальский принадлежал к редкому типу людей, которые и в огне не горят и в воде не тонут.

Встретит такой по дороге смерть - весь расплывется, заокает:

- Кого вижу ! Какая встреча !

Ну прямо друзья с рожденья - и как за таких не порадоваться ?!

Пошутит, покалякает, посмеются оба, и, глядишь, смерть растрогается: " Чего ж это я, подумает, плошаю?! Хорош же мужик, чего же его так быстро с собой забирать?! "

В свои шестьдесят три, он, инженер Ковальский, хоть и на пенсии уже, а со всеми в ладах, всем нужен. Он тебе и починит, и смастерит, из дерьма конфетку слепит и так еще тебе подаст, что съешь и спасибо скажешь.

Он и в пятьдесят пять еще в горы ходил, на плотах по рекам сплавлялся. Рюкзак на одном плече, гитара на другом, запас анекдотов, который и на вторую, и на пятую ночь не кончится... Всегда ровен, весел, свободен. С женой развелся еще в тридцать пять, сын в Питере доценствует, а сам бабешками иногда балуется: обычно лет на пятнадцать помоложе. Чтоб не слишком и в то же время...

Всю свою жизнь он так: звезд с неба не хватал, но зато руки! Обе правые и, как говорится, по локоть золотые. Да за одни такие руки человека почитать можно. Цены им нет и не может быть. Все сделают, со всем справятся. И главное - без истерики, нервотрепки, ворчания и жалоб: все со смешочком, с напевочкой, с присвистом.

Студентом был таким, потом инженером. Все рады были ему. У него собирались, к себе приглашали...

Пока не женился. Походы, "мальчишники", междусобойчики - все сразу закончилось. Жена попалась - зануда:

- С туристами не пойдешь!Что я одна с малым буду сидеть?

Дальше - больше:

На спевку гитарную, под дым и водочку - "Только попробуй, - я что, домработница тебе?" Рыбку поудить где-ни будь на водохранилише в Подмосковье ? "Ты бы лучше делом занялся, а не глупостями..."

Он любил из дерева безделушки делать, мебель старинную реставрировал. Все соседи к нему обращались - "видик" вышел из строя, перегорел утюг...

Помогал, подсоблял, успокаивал...

Никогда не видели его унылым, и, что бы не случилось, не жаловался и не впадал в отчаянье.

Таким в молодости был и таким в пенсионном возрасте остался.

Иных его сверстников взять - да они злобой, как тюбик пастой, переполнены. Только открой: полезет, поползет - не остановишь ! Жалуются, стонут, кряхтят, все на свете клянут и честят.

А вот он, Ковальский, - нет ! Всегда одинаков: всем доволен, везде нужен...

Лет пять назад, когда разогнали весь ИТР на заводе, - кого в рабочие, кого на пенсию, кого в отпуск без содержания а кого и просто за ворота Ковальский долго не тужил и не печалился...

На третий день, когда шел на оптовый рынок за макаронами да за сахаром - так много дешевле получалось - глядит: стоит мужик возле "девятки" на дороге, дверь в машине закрыта наглухо, ключ внутри, а он потеет, парится, пытается внутрь проникнуть. И все не впротык.

Вот Андрей Станиславович и приткнулся. Попотел вместе с бедолагой минут пятнадцать, пару анекдотов рассказал, запачкался слегка - но ведь открыл все же. Мужик сунул ему пятьдесят тысяч недоминированными...

- Да ты что, брат ? - изумился инженер.

- Да я б тебе и три раза больше дал, коли б было...

Ну, насчет было - не было, это - поди знай ! А вот сама по себе мысль о замочном ремесле: а почему бы и нет ? - в мозгу, как острый гвоздь застряла.

Пошел, понакупил на развале старых и ржавых замков, неделю повозился, поразбирал и пособирал, глядишь, уже на более сложные нацелился. А потом и за иностранные принялся - турецкие, итальянские, их теперь на все металлические двери в домах ставили.

И так пошло и поехало. Через полгода у него уже и клиентура своя появилась. Звонки со всех концов города. Днем - один прейскурант, ночью другой.

- Станиславыч, гони, давай ! Понимаешь, замок у меня, едри его корень... Не могу в квартиру войти. Такси, я тебе в оба конца оплачу...

На время к мастерской присоседился на Ордынке, где сейфы чинили. И там тоже свое мастерство показал. Но с этим быстро покончил: дело стремное и зачем это ему надо? Этого только ему не хватало! А вот замки автомобильные его продолжали кормить. И довольно неплохо. Себя он сам называл честным и профессиональным взломщиком. Его даже в милицию приглашали: советы давал, консультировал...

В тот злополучный вечер Ковальский возвращался навеселе. Настроение у него было отличное: шел и пел от переполнявшего его жизнелюбия. Бабешке сорок семь, но вся пухлая, жаркая. Готовит - что надо! На стол "абсолюта" выставила. А ночевать оставаться у чужих он не любил: к своей постели привык. Вот и выбрался - за полчаса до закрытия метро.

Шел дворами от Дорожной улицы в сторону "Пражской". Темновато, это тебе не центр. Фонари - где горят, а где уж перестали...

Сразу за аркой на улице Подольских курсантов неожиданно выросла перед ним и затормозила "скорая". Станиславыч осмотрел ее всю. Он и не видел в Москве такие - на базе "мерседеса", массивная, вместительная: туда целый лазарет вместится. В кабине перед водителем болталась игрушка - крокодил. Сзади, на двустворчатой двери висела новенькая запаска...

"По магистрали, небось, как по взлетной полосе несется, - подумал Андрей Станиславович. - Того и гляди - взлетит! Явно не государственная..."

Санитар - здоровый молодой малый, в камуфляже под медицинским халатом, открыл дверцу кабины:

- Ты че поешь, отец ?

- Домой спешим, - с улыбочкой ответил Станиславыч.

- Ну, - спросил парень, открывший заднюю дверь, и куда же это ?

- Стремянный переулок...

- Повезло! - удивился санитар. - видал солиста? И мы ведь туда рядом... Давай садись!

Станиславыч постеснялся:

- Да мне до " Пражской" тут пять минут.

- Да садись, садись, папаша: веселей будет ! Споешь нам, мы пение просто обожаем. Всю ночь по городу ошиваемся...

Водитель молчал.

Санитар пересел вместе с ним в кузов. Тут было чисто, репсовые белые занавески аккуратно задернуты.

- Одному искусственное дыхание, другому желудок промой, - пожаловался санитар. - Да ведь, считай, вечер еще. Вся ночь впереди...

Хорошо покатили... С ветерком...

Не заметил Станиславыч, как прикатили к метро "Варшавская". Еще не много, а там Окружной мост и уже Большая Тульская... До Большой Серпуховской и Стремянного рукой подать...

Ковальский поглядывал за занавеску на окне.

В районе Хлебозаводского переулка водитель вдруг свернул вправо, подал в обратную сторону.

Ковальский не понял:

- Да вы, ребята, чего? Через Каширу?

Тут была развилка: от Варшавки отходило Каширское шоссе.

И санитар, и водитель промолчали.

Ковальскому стало вдруг отчего-то неспокойно, он приподнялся с места:

- Шеф, останови тут. Дальше я трамваем...

- А ну кончай базарить, дед ! - зло бросил санитар. - Целей будешь...

Он резко задернул занавеску и грубо вмял Ковальского в сиденье. Тот понял, что влип и замолчал, ожидая, как развернутся события далее.