— Понятно, — заключил док Рау, — они морских подушек ловят.
— Кого? — переспросил Винсмарт.
— Это ядовитые иглокожие, наподобие морских звезд и голотурий, — пояснил Рау, — На них ставят донные ловушки, а часа через два вытаскивают. За ночь можно поймать десяток морских подушек, это верных полтораста фунтов заработка. Они применяются в народной медицине, их яд содержит высокоактивные гликозиды, я потом покажу в справочнике.
— Любопытно. А то, что мы видели — это технологический перерыв?
— Можно сказать и так. Это ведь подростки. Не будут же они два часа играть в шахматы.
— Не в шахматы, конечно, — согласился док Джерри, — но так относиться к сексу, тем более, в школьном возрасте, когда формируется психика… По-моему это неправильно.
— А как, по-вашему, правильно?
— Ну, знаете, это не так просто сформулировать.
— А вы попробуйте, — предложил Рау, — Я как раз пока кофе сварю.
Он отправился на кухню, а Винсмарт глубоко задумался и даже закурил сигару (курил он крайне редко). В европейской психологии считается, что подростки не готовы к сексу по целому ряду причин: они не способны связать секс с любовью, не видят в сексе ничего, кроме физиологического акта, не привыкли думать о чувствах партнера, не оценивают эмоциональные травмы, которые могут причинить, и далее еще множество разных «не».
Эти аргументы обладали общим дефектом: они ссылались на проблемы, характерные как для подростков, так и для взрослых (в т. ч. и для психологов, придумавших все эти «не»). О чем говорить, если у супружеских пар в США половой акт длится в среднем 10 минут, 27 процентов женщин никогда не получали от этого оргазм, а 24 процента подвергаются насилию со стороны своих мужей? Парочка юных ловцов морских подушек на этом фоне смотрелась идеалом, до которого средней американской семье, как до Луны ползком.
Появился док Рау, с кофейником и сахарницей в одной руке и двумя полупрозрачными фарфоровыми чашечками в другой.
— К чему вы пришли, коллега? — поинтересовался он.
— В общих чертах, — начал док Джерри, на ходу сочиняя продолжение фразы, — половой акт у человека не то, что у кошек, например. Он не сводится к технике достижения оргазма.
— У кошек он тоже к этому не сводится, — заметил Рау, наливая кофе.
— Я имел в виду культурную компоненту секса.
— В смысле, кровать и постельное белье?
— Нет, в смысле некоторой тайны, если угодно. Того, что касается только двоих и скрыто от посторонних глаз. Иначе остается только механика и нейрофизиология. Это слишком просто, чтобы быть по-настоящему человеческим чувством.
— Да вы поэт, коллега.
— И кстати о поэзии, — добавил Джерри, — мне сложно представить, что этот мальчик читает своей избраннице стихи…
— … Поет серенады под балконом, — подхватил док Рау, — и терзается сомнениями: любит или не любит, плюнет или поцелует.
Винсмарт согласно кивнул.
— Примерно так. Человеку нужна неопределенность. Если первый поцелуй автоматически переходит в первый коитус, то теряется романтика человеческих чувств и остается только биологический акт, пусть красивый, нежный, но не человеческий. Остаются два молодых, здоровых, высокоразвитых животных, следующих инстинкту продолжения рода.
— Скажите, коллега, вы действительно считаете сексуальные неврозы необходимой частью человеческих отношений между полами? — невинно поинтересовался док Рау.
— Почему такой странный вопрос?
— Потому, что вы, по неведомой мне причине, окружили половой акт сплошным кольцом условностей, которые, при всем кажущемся разнообразии, сводятся к одному: биология секса должна восприниматься человеком, как нечто постыдное и запретное. А из этого и возникают все сексуальные неврозы. Если здоровое высокоразвитое животное принимает запрет, то становится нездоровым из-за отсутствия разрядки. Оно может демонстративно нарушать запрет, но тогда оно тоже становится нездоровым вследствие перманентного конфликта с сородичами. Если оно будет тайно нарушать запрет, то тогда оно, опять же, станет нездоровым из-за постоянного страха быть пойманным на этом нарушении. Закономерный результат: 100 процентов жителей западных стран страдают неврозами.
Завершив этот монолог, док Рау налил в чашечки кофе и уселся в кресло, приняв одну из своих самых выразительных поз, означавшую: «то, что я сказал, совершенно очевидно, но если оппонент, все-таки, хочет с этим спорить, я терпеливо его выслушаю».
— В хорошее же дерьмо вы меня окунули, — пробурчал Винсмарт.
— Я лишь указал слабые места в вашей позиции, как это принято между коллегами.
— Ладно, предположим, я кругом неправ, а какой вывод? Секс где угодно, как угодно, с кем угодно, и к черту все условности, поскольку что естественно, то не безобразно?
— Я говорил об этом во втором пункте, — заметил Рау, — Демонстративное «долой запреты!» имеет смысл в ситуации, когда запреты есть. Но зачем это, если запретов нет? Здоровые высокоразвитые животные не стремятся кому-то доказать свою раскованность, а играют в увлекательные игры, базирующиеся на инстинкте продолжения рода.
— Увлекательные игры и только? — спросил Джерри, — Не слишком ли это примитивно?
— Наоборот, игры это самая сложная форма человеческого поведения. Разве нет?
— В широком смысле, да, но эротические игры это аналог брачных танцев насекомых, они чисто инстинктивны.
— Ну что вы, — док Рау улыбнулся, — Разве камасутру написали насекомые? Кстати, вы не слышали меганезийскую любовную лирику, я имею в виду, песни? По глазам вижу, не слышали. Сейчас я поставлю что-нибудь, где побольше доля английского. Вы не против?
— Ничуть. Я люблю музыку, если только это не военные марши, не псалмы и не hard metal.
… 2 августа. Семейный колорит Тероа. Как рождаются аборигены.
В это субботнее утро звонок на мобильник застал дока Рау во время завтрака в компании дока Винсмарта. Великий тахуна ответил что-то односложное, а затем сообщил коллеге:
— Уфале, дочка Киако Пиакари рожает. Я пойду, проконтролирую. Как вы смотрите на то, чтобы пойти со мной? Вам, я полагаю, это будет интересно посмотреть.
— Вообще-то от меня будет мало пользы, — заметил Джерри, — В акушерском деле я ноль без палочки, так что вряд ли смогу помочь чем-то, кроме «подай-принеси».
— Я же не сказал «помочь», я сказал «посмотреть».
— Гм… А это не будет бестактным?
— С чего бы? — удивился Рау, взвешивая в руке свой докторский чемоданчик. Когда они вышли из дома, он махнул рукой в сторону одного из крытых пирсов и пояснил:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});