Читать интересную книгу Губин ON AIR: Внутренняя кухня радио и телевидения - Дмитрий Губин

Есть вторая теория, политолога Игоря Бунина. Мы с ним как-то говорили о феномене демонстративного потребления в России. Допустим, в Барселоне миллионер, владелец винодельческой бодеги, ездит по городу на Mini Cooper, потому что это машинка маленькая, юркая и позволяет легко парковаться. А за городом он ездит на большой и мощной BMW M5. А у нас по Москве самый кайф разъезжать на Hummer, и у нас машины давно круче, чем в Париже или в Лондоне. Так вот, Бунин считает, что таким образом создается определенная система идентификационных знаков, система «свой – чужой». Одна моя знакомая живет в Горках-11, точнее, не она, а ее папа, и там о статусе домовладельца судят по высоте забора. Бедные живут, условно, за двухметровым забором, а потом идут трехметровые. Я говорю: «Ань, ну вы-то за трехметровым забором?» – «Что ты, издеваешься, что ли, папа не бедный, у нас пятиметровый». У них такая идентификационная система.

И есть еще одна теория, ее полностью вы можете прочесть у Пелевина в «Empire “V”». Это теория утверждает, что гламур есть форма анонимной диктатуры. Никто никого персонально не угнетает, но все чувствуют себя угнетенными. Переформулировал ее Ходорковский, уже после интервью Financial Times, данного в зале Читинского суда перед началом процесса. Он потом дал еще одно интервью – через адвоката заявил, что у России сегодня психология побежденной, оккупированной страны. Все чувствуют, что кем-то оккупированы, кем-то угнетаются, но найти, персонифицировать эту группу невозможно, потому что те, кто на самом верху, тоже чувствуют себя угнетенными. И вот гламур – эта та штука, которая позволяет это рабство и эту русскую суть, состоящую в том, что русские всю жизнь угнетают самих себя при отсутствии внешнего врага и внутреннего тоже, завернуть в такую красивую обертку.

Ничто из того, что происходит сегодня в нашей стране, не позволяет мне думать, что эти три фактора в ближайшем будущем перестанут действовать[65]. Долго будут приходить к власти люди, которые знали голодное детство, потому что за поколением с голодным брежневским детством выросло поколение с голодным детством перестройки. Что касается оккупации, то это продолжается уже полтысячи лет, со времен примерно Ивана III и Ивана IV, когда сложилась форма современного Российского государства. Что же касается теории распознавания «свой – чужой», то здесь тоже не вижу никаких оснований полагать, что будет по-другому. Поэтому та система, о которой я вам сегодня рассказывал, система представлений о представлениях о реальности, может быть вами использована. Это один вариант. А может быть вами не использована. Это другой.

ПОТОМУ ЧТО ИНОГДА МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ЧЕСТНЕЕ ЗАКРЫТЬ РАДИОСТАНЦИЮ, ПОСКОЛЬКУ ОНА ВРЕТ, ИЛИ ВЕШАЕТ ЛАПШУ НА УШИ, ИЛИ ЗАМЕНЯЕТ РЕАЛЬНОСТЬ ПРЕДСТАВЛЕНИЕМ О РЕАЛЬНОСТИ И ТЕМ САМЫМ НЕ ПОЗВОЛЯЕТ ДЕЛАТЬ ЛОГИЧНЫЕ ВЫВОДЫ, – ИЛИ ПОПРОСТУ УЙТИ С ТАКОЙ РАДИОСТАНЦИИ, ПЕРЕСТАТЬ РАБОТАТЬ НА НЕЕ. ИНОГДА МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ЭТО ГОРАЗДО ЧЕСТНЕЕ, ЧЕМ ПОДДЕРЖИВАТЬ ВОТ ЭТОТ МОРГ, КОТОРЫЙ СЕГОДНЯ СУЩЕСТВУЕТ ВО ВСЕХ ГЛЯНЦЕВЫХ ЖУРНАЛАХ, НА ВСЕХ ГЛЯНЦЕВЫХ РАДИОСТАНЦИЯХ, А НИКАКОГО ДРУГОГО ВАРИАНТА У РАДИОСТАНЦИЙ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ, КРОМЕ КАК БЫТЬ ГЛЯНЦЕВОЙ, С МОЕЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, И НЕТ.

Вот, собственно, и все.

Спасибо.

Лекция 10

Профессиональная гигиена журналиста

Смартфон, ридер, мыло душистое, полотенце пушистое и зубной порошок[66]

1. Профгигиена как забота о профессиональном здоровье

Закаляйся, если хочешь быть здоров! Постарайся позабыть про докторов! Водой! Холодной! Обливайся! Если хочешь быть здоров…

Что такое, кто такой – «профессионально здоровый журналист»? Это, с моей точки зрения, журналист, который независим ни от чего, кроме требований профессии. Никто не смеет его лечить, ни один доктор из государственной поликлиники! И из частной корпоративной клиники тоже.

Может ли сегодня достичь такой независимости журналист в России?

Он может попытаться – как и я – ее достичь. Для этого сегодня в России нужно: 1) очень много работать в очень многих местах; 2) быть готовым к потере любой работы, превращая потерю в перемену, в поворот в карьере, то есть превращая минус в плюс.

Но тут возникает два вопроса.

Первый: а как можно работать «очень много», если наши физические возможности ограниченны?

Второй: а если все так просто, то почему все журналисты не воспользуются этой простотой?

Отвечаю.

Чтобы работать в большем объеме, чем те журналисты, которые привязаны к своему работодателю и потерять его боятся больше, чем профессиональное достоинство, у нас должно быть преимущество в личной системе анализа и отбора фактов, дающей нам неизменный профессиональный гандикап. То есть у нас должно быть преимущество в качестве труда. Это как, знаете, когда-то, еще в советское время, я сказал своему учителю Валерию Аграновскому, что невероятно благодарен такому-то редактору, что он взял мой текст в свой журнал. А Аграновский ответил: «Это он вам должен быть благодарен, что их журнал получил отличный текст, а не вы ему! Вот если бы вы написали плохой текст, а он его взял – вот тогда вы могли бы быть ему благодарны!» Так вот, мы должны использовать такую систему, чтобы нам были благодарны за нашу работу, а не такую, чтобы мы благодарили за наше трудоустройство.

Далее: помимо преимущества в качестве труда, наша система должна нам давать еще и преимущество в производительности труда.

И третье: у нас должна быть очень большая профессиональная универсальность, чтобы потеря работы не становилась для нас проблемой, а всего лишь необходимостью сменить платформу. Так сказать, на какой-то срок с Windows перейти на Macintosh. Те люди, кто работал в издательском бизнесе, где верстка идет почти сплошь на «Маках», знает, что владение второй платформой – дополнительный профессиональный плюс при приеме на работу.

2. Планирование: 5–10 лет, год, месяц, ежедневно

Давайте вы в ближайший же день, возможно, даже сегодня вечером, когда у вас будет возможность остаться одним, напишете на чистом листе бумаги: «Чего я хочу достичь в своей жизни». И добавите следом: «…в ближайшие 10 лет». Выберите какой-то такой, достаточно большой, но все же обозримый срок – от 5 до 15 лет. И напишите честно. Только не придумывайте, а пишите честно: «Выйти замуж и родить двух дочек. Купить маленький красный кабриолет. Заработать миллион. Перебраться в Москву. Стать главредом. Вылечить прыщи. Купить пусть крохотную, но собственную квартиру».

Я не про профессию сейчас.

Профессия не может, не должна существовать в противоречии с вашими личностными установками. Она должна либо помогать их реализации, либо, на худой конец, не мешать. И если больше всего на свете вы мечтаете бросить эту страну на фиг и охомутать миллиардера с недвижимостью на 5-й авеню, то, может быть, вам следует подучить английский и поинтересоваться, какие сайты, кроме компьютерных, читают жители Кремниевой долины. А у кого еще, кроме них да наискучнейших финансовых воротил, есть возможность скупать самую дорогую в мире недвижимость? Можно, конечно, попробовать в Куршевеле нашего олигатора зацепить, да ведь велик шанс, что питерские силовики его жестко нагнут…

Если вы попробуете всерьез такой план жизни составить, вы увидите, насколько это трудно – быть честным перед собой в своих желаниях. Вам там ведь придется что-то и про карьеру самому себе сказать. Хочу я добиться славы Владимира Соловьева и Сергея Доренко? Или я хочу написать книжку? Или просто на телеэкран с этого чертова радио сбежать? Или писать сценарии для документальных фильмов? Или сценарии для Голливуда?

Но вы обязаны, обязаны, обязаны быть честным хотя бы перед самими собой.

Попробуйте!

А когда вы все же более или менее честно составите такой план, садитесь писать другие планы: на год, на месяц, на неделю, на день. Тот, главный план будет вас корректировать. Вам волей-неволей придется с ним сверяться. Тогда против вашей воли у вас будут появляться некие новые пункты в годовом или месячном плане. А если вы не будете их выполнять, вам придется их переносить из месяца в месяц, из недели в неделю, из плана в план. Но вы не сможете их забыть, пока не измените, не откорректируете главный план.

Планы ведь нужны не для того, чтобы все их пункты выполнять, вычеркивая их со сладострастием, сравнимым с раздавливанием шарика на пупырчатой упаковке. А и для того, чтобы не забывать. В том числе и обещания, данные самим себе.

И запомните: вы не можете работать много, разнообразно и качественно, если эта работа не будет коррелировать с общим планом вашей жизни. Грубо говоря, вам должно быть равно интересно жить и работать.