Поджав губы и уже начав плакать, она кивнула головой. Я утешать её не спешил, не полезно так делать. Пусть сначала осознает…
Что она заморозила воду в трубах.
И, судя по всему, воду в трубах во всём здании. Я поинтересовался, что там на первом этаже, и мне сказали, что вода не идёт. Я боюсь, что, если нам не повезло, она даже могла умудриться проморозить воду не только в здании, но и в близлежащих трубах.
Я до сих пор не знаю, правильно ли мы поступили, что не вкололи те шприцы и не показали ту кассету. Особенно меня волновал шприц с надписью «Б43», который в инструкции был обозначен как регулятор импульсной активности. Я до этого думал, что он усиливает импульс. Но что, если он делает обратное? Что, если он регулирует импульс его подавлением? И для этой девочки он нужен для того, чтоб уменьшить её силу?
— Так что, Соня, ответишь, как ты заморозила воду в трубе? Горячую воду.
Горячую воду! Во всём здании! Жесть…
— Я… я… — губы дрожали. — Я пш, а она… она… она хрусть! — и заплакала.
— Зачем?
— Во-да, — пробормотала мокрая мордашка. — В книж-ке она за-мер-за-ет. На кры-шах… Игол-ки… Я… я… я хо-те-ла… со… со… со… сосуль-ку!
И разревелась.
— Ты хотела сосульку? Зачем?
— Она… она… она краси-вая… — всё, теперь ещё и сопли потекли. — А… из туда… — она указала дрожащим пальцем на кран, — во-да… течёт… Я хо-те-ла… — шмыгнула носом, — боль-шу-ю со-суль-ку… Хо… хо-те-ла длин-ную… я пух, а… а… а… а она хрусть и… всё… У-у-у-у-у-у-у-у-у…
Действительно всё. В этот момент у меня зазвонил телефон.
— Да.
— Мистер Блэк, я Надин, помощница Клавдии Ивановны. Тут это… трубы лопнули в подвале. Даже не лопнули, а… замёрзли? Я не знаю, как это объяснить, но тут сосульки висят, — сказала девушка с другого конца. — Что делать?
— А главные магистральные?
— Я не знаю, мистер Блэк, если честно, но могу вызвать водопроводчика.
— Вызови… людей, которые делают нам ангар. Водопроводчиков, чтоб заменили все трубы в здании. И пусть магистральные проверят. Заплати, чтоб не было желания рассказывать об этом.
— Я поняла, сделаю.
Девушка из штаба, помощница Клавдии Ивановны. Помогает разгрузить мою секретаршу и при необходимости решать подобные житейские проблемы.
— Итак, Соня. Ты заморозила воду, чтоб получить сосульку?
— Прос-ти… — Соня плакала, как и любой другой ребёнок, сморщенная мокрая мордашка. — Прос-ти ме-ня… а хо-те-ла со-суль-ку…
— Что же ты воду просто не отлила в стакан или не сделала из воздуха?
— В книж-ке на-пи-са-но… — шмыг носом, — во-да нуж-на…
Вот бестолочь. Ты же можешь её извлекать из воздуха. Хотя откуда знать это шестилетнему ребёнку?
— Соня, Соня… — вздохнул я. — Ты понимаешь, что сделала?
— Тру-бе бо-бо? — посмотрела она на меня мокрыми глазами.
Если ты говоришь, что трубе бо-бо, то тут, боюсь…
— Она умерла в страшных муках, — вздохнул я.
Соня смотрела на меня с таким шоком, переводя взгляд на трубу, что я понял — немного переборщил. Потому что в следующее мгновение…
— У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!
И в комнате резко похолодало. Настолько резко, что у меня пар изо рта пошёл. А Соня разревелась, сев на коленки.
— У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!! П-п-прос-ти… тру-ба… У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У!!!
Я бы её ум оценил года на три или четыре, если честно. Хотя учитывая то, что недавно она и говорить не могла, очень скоро Соня повзрослеет.
Пришлось её успокаивать и говорить, что всё с трубой будет в порядке.
— Ч-чес-но?.. — посмотрела на меня заплаканными глазами Соня.
— Честно. Только в следующий раз, когда захочешь сделать сосульку, позови меня. Или лучше вообще в любой ситуации, когда ты хочешь сделать или попробовать что-то новое — зови меня, я тебе объясню, чтобы не было эксцессов.
— Ин… ин-це-сов? — переспросила она.
— Эм… нет, — смутился я. — Боюсь, то, что ты хочешь сказать, значит немного другое, — много другое. — Забудь. Просто в следующий раз лучше спроси у меня, хорошо?
— Д-да… Прос-ти ме-ня… — пробормотала она, уткнувшись лицом в плечо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но я и не надеялся, что на этом всё остановится. Это же дети, они просто обязаны что-то разрушать и ломать. Экспериментировать и удовлетворять свои желания познать мир. Правда, иногда болезненно для себя и других. Кто-то жжёт спички, кто-то бьёт бутылки, кто-то экраны от выброшенных телевизоров, кто-то поджигает кошек — много чего делают дети. И часто не из-за злого умысла, а потому что интересно глянуть, что это такое.
Причём ещё до труб она тоже смогла отличиться — обожгла Эйко и спалила кровать.
Сложно было описать мои ощущения, когда я услышал нечеловеческий крик, вылетел в зал, перевернув кухонный стол и вылив на себя кипяток из кружки, и увидел, как горит кровать. Я тогда похолодел от ужаса, хотя и смог всё потушить. Знал, что рано или поздно Соня доиграется с огнём и подожжёт что-нибудь, поэтому по всей квартире расставил огнетушители. И как видно, не зря.
После случившегося она моргала как семафор и вообще не говорила целый день. Просто забилась в угол, сжавшись в комок, и смотрела оттуда дикими глазами по доллару на меня, словно дикая кошка. Пришлось звать Фею, так как что-что, но женщина детьми воспринимается куда более благосклонно, да и опыт у неё есть.
— Ты же её не трогал? — спросил Фея негромко, смотря на затравленную Соню.
— Пальцем не коснулся. Она тут такой ор подняла, что я думал, припадок или ещё что-то. Прибежал, а тут… — я кивнул на кровать. Можно было сразу сказать, что матрас и постельные принадлежности только на свалку выбрасывать. А ещё здесь теперь воняло гарью. — Я думал, сердце остановится. И пока тушил, она туда забилась. Попытался вытащить, а она трясётся, будто холодно, слёзы пускает, но даже не плачет.
— Напугалась.
— Даже не сомневаюсь. Тут отругать надо, но… я не знаю, уже сама себя наказала.
— Уже не поможет. Ругать надо, когда ребёнок не понял, что натворил. А тут всё на лицо. Надо просто поговорить, объяснить, что можно, а что нельзя.
— Не знаю, поймёт ли.
— Конечно нет, — ответила Фея. — Мальчишкам объясняешь, что курить вредно, а они всё равно курят. Или дети, что играют со спичками. Сколько не объясняй, всё бесполезно. Так что можешь ждать новых фокусов от неё, пока Соня окончательно не поймёт, что можно, а что нельзя.
— Жесть… Как дома контролируют это?
— С утра до вечера. Там за чадами следят матери постоянно и постоянно объясняют, что можно, а что нельзя. Вряд ли у тебя столько будет времени, но есть няня.
— Ага, — вздохнул я. — Если она с няней не сгорит в следующий раз. Так что, попробуешь её оттуда вытащить?
Почему я не рискнул достать её силой? Она импульсник. На тот момент я ещё не знал, что она способна проморозить трубы с горячей водой, но подозревал, что сил у неё предостаточно. А что, если начнёт бить током? Да и просто применять силу к ребёнку, который может вполне бояться сам своих сил — плохая идея. Надо учить ими управлять и не заставлять их бояться. Я не эксперт, но книги и истории не зря говорят, что до добра подобное не доводит.
Фея долго что-то рассказывала Соне мягким тихим голосом, сидя так, словно приглашала в свои объятия. Та сидела минут десять, прежде чем начала кивать на тихие слова Феи, после чего разревелась и на четвереньках перебралась к ней руки, не умолкая ни на секунду.
Уже позже начинающая импульсница приходила ко мне извиняться за кровать. И обещать, что такого больше не повторится.
Я не поверил, хотя и кивал головой, говоря, что прощаю её. Как видно, не зря, так как потом произошла история с трубами.
Если бы я показал ей кассету, стала бы она спокойнее? Или стала бы машиной? Для меня это было секретом. Возможно, там была первоначальная настройка или что-то этом духе наподобие гипноза, но мне совесть не позволяла это делать с девчонкой. Я не мог говорить за других, но для меня она была человеком. Да, из пробирки, но вполне понимающей и осознающей себя, а не обычным роботом.