Читать интересную книгу Индоевропейцы Евразии и славяне - Алексей Гудзь-Марков

Около середины II тыс. до н. э. наступила эпоха окончательного перелома, перераспределения энергии индоевропейского мира от старых, переживающих катастрофическую засуху центров Передней Азии и юга Туркмении к новым, подчас уже заложенным предшествующими вторжениями индоевропейцев, но еще не принявшим современной классической формы центрам. Южный Урал явился важнейшим плацдармом кочевого индоевропейского мира в создании великих цивилизаций Евразии, засвидетельствованных уже не только археологией, но и создавших нетленные памятники мировой литературы.

Южный Урал XVIII–XV вв. до н. э. вовсе не был оторван от огромных просторов окружавшей его равнины. К XV в. до н. э. восточная граница андроновской культуры достигла верховий Иртыша, а южная касалась оазисов юга Туркмении. Западный фланг индоевропейского степного мира с XV в. до н. э. представляли носители срубной культуры, занимавшие Нижнее Поднепровье, Подонье и Поволжье. Они сменили в степях юга России своих предшественников, носителей катакомбной культуры XX–XVI вв. до н. э.

Топонимика Северного Причерноморья, Приазовья, Восточного Крыма, Поднепровья, Подонья и Поволжья наряду с югом Урала, Сибири и Средней Азией сохранила до наших дней множество древних индоиранских названий рек, озер, гор, отдельных селений и местностей.

В значительной мере именно степи Евразии стали местом сложения прежде всего протоиндоевропейского языка, а затем, уже в IV–III тыс. до н. э., выделения из него восточной его ветви протомитанийско-индийского и иранского арийского языков хеттских надписей, Ригведы и Авесты II–I тыс. до н. э.

В степях Евразии около последней четверти III тыс. до н. э. и первой четверти II тыс. до н. э. произошло разделение восточной группы индоевропейских языков на митанийско-индийскую и иранскую группы.

Язык выходцев из развитых оседлых центров юга Туркмении и Ирана был близок восточной ветви индоевропейских языков и особого революционного воздействия на них оказать не мог, хотя наверняка и привнес в него множество родившихся в городах юга слов, связанных с опережающим развитием экономики.

Огромная подвижность индоевропейского населения Евразии предопределила широту распространения индоевропейского языка таким, каким мы его видим из сравнительного языкознания, ещё в V–III тыс. до н. э., а во II–I тыс. до н. э. и митанийского, индийского и иранского языков континента.

Ввиду серьезных отличий славянского и индоиранского языков можно сделать вывод о том, что в IV–III тыс. до н. э. протославянская общность центра и востока Европы уже начала складываться, хотя и далеко не в окончательно сформированной форме. Начало сложения балтской языковой и культурной общности северо-востока Европы было положено вторжениями носителей индоевропейской культуры шнуровой керамики в последней четверти III тыс. до н. э. — первой четверти II тыс. до н. э. в лесную полосу Европы.

Протославянский язык в V–IV тыс. до н. э. мог являться западным флангом протоиндоевропейского языка, и носителями его могло быть население днепро-донецкой культуры юга России V–IV тыс. до н. э. Дальнейшие наслоения индоевропейских кочевников, шедших начиная с середины V тыс. до н. э. из степей Нижней Волги и Восточного Прикаспия в Поднепровье, несли новые диалекты, родственные протославянскому, и потому не менявшие его основы, но лишь развивавшие и дополнявшие общеиндоевропейскими оборотами.

К западу от Среднего и Нижнего Днепра в центре Европы в VII–IV тыс. до н. э. располагались поселения генетически чуждых индоевропейцам средиземноморских народов. Таким образом, в VII–IV тыс. до н. э. центр Европы не мог служить местом сложения не только протославянского, но и вообще какого-либо индоевропейского языка. На близких протославянам Восточной Европы индоевропейских диалектах могли говорить лишь североевропейские охотники, населявшие леса Белоруссии, Польши, севера Германии, Дании и юга Скандинавии (культура Эртебеле).

С середины IV тыс. до н. э. индоевропейские диалекты начали распространяться и утверждаться в Европе, главным образом на ее севере (культура воронковидных кубков). Сначала III тыс. до н. э. индоевропейские слоговые и глагольные формы начинают основательно утверждаться в центре Европы (культура баденская, шаровидных амфор) и на её западе (культура Уиндмилл-Хилл). При этом основой пока еще неустойчивых, но утвердившихся на тысячелетия на европейской почве диалектов вчерашних кочевников служит язык индоевропейцев крайнего запада евразийской степи, то есть юга России, извечного плацдарма для вторжений кочевников в Европу. Это означает, что в IV–III тыс. до н. э. именно здесь закладывалась общность западной индоевропейской ветви общей языковой семьи в противовес восточному его крылу, вынашивавшему митанийский, протоиндийский и иранский языки.

Таким образом, начиная с середины IV тыс. до н. э. и на протяжении всего III тыс. до н. э. шла эпоха активного разделения общей индоевропейской протокультуры, религии и языка на западную и восточную группы. Европа, земли которой полнились подвижными индоевропейскими группами, в III тыс. до н. э. вынашивала основы будущих кельтского, латинского, греческого, германского, славянского, иллирийского и фракийского языков.

Именно на III тыс. до н. э. указывают параллели в славянском, латинском и греческом языках. На рубеже III–II тыс. до н. э. в результате движения носителей культуры шнуровой керамики зародились основы будущего балтского языка.

На III тыс. до н. э. помимо языковых параллелей в латыни, греческом и славянском языках указывает еще и то, что именно около XXV в. до н. э. были заложены основы Ранней Эллады и именно в III тыс. до н. э. индоевропейские кочевники, проникшие на Апеннины из центра Европы, привнесли древнейший металл на полуостров. Именно в течение всего III тыс. до н. э. развивалась культура Уиндмилл-Хилл на островах Британии.

И хотя уже к концу III тыс. до н. э. индоевропейское население различных районов Европы могло лишь с определённым трудом понимать друг друга, такие примеры, как: бык — bovis (лат.) — gaus (Веды), указывающие на III тыс. до н. э. как на эпоху конца былой консолидации индоевропейцев, служили в дальнейшем красноречивым указанием на достаточно недавнюю общность.

Во второй половине IV тыс. до н. э. и в течение III тыс. до н. э. закладывались основы будущих германских, кельтских, латинских и эллинских протоязыков, в III тыс. до н. э. пока еще весьма близких к протославянскому. Однако обособление различных индоевропейских языков, западной ветви, в III тыс. до н. э. уже произошло и век от века набирало силу.

И тут мы подходим ко II тыс. до н. э., времени, определившему не только расстановку современных или уже успевших погибнуть, но оставивших яркие памятники культур и языков индоевропейского мира Евразии, но и времени, во многом поставившему точку в сложении основных форм различных языков индоевропейского ряда Европы и Азии.

Наметившийся ещё в V–IV тыс. до н. э. разлом на западную и восточную группы индоевропейского праязыка ко II тыс. до н. э. приобрел окончательное оформление. Но около середины II тыс. до н. э. произошло новое величайшее вторжение ведического восточноиндоевропейского крыла Евразии в Центральную и далее в Северную и Западную Европу. Новое эпическое вторжение, привнесшее в Европу курганную археологическую культуру, не только возродило на континенте несколько подзабытый к XV в. до н. э. древний степной обычай насыпать курганы над погребениями и наполнило долину Дуная множеством боевых колесниц, составлявших главную ударную силу индоарийцев II тыс. до н. э., но и привнесло в Европу на этот раз почти окончательные и определяющие влияния евразийской степи на культуры и языки складывавшихся индоевропейских общностей континента.

Именно вторжение боевых колесниц индоарийцев XV в. до н. э. в центр Европы поставило ближе современные германские языки к протоиндийскому (санскриту), нежели к нему расположен славянский. Ив то же время близость восточнославянского к индоарийскому языку ведических гимнов боулыпая, нежели западнославянских диалектов, указывает на непосредственное соседство восточных славян с евразийской степной родиной ведического языка и мировоззрения II тыс. до н. э.

Можно сказать и так, что протославянский мир, сам некогда вышедший из степи и во II тыс. до н. э. занимавший обширные районы Центральной Европы (Средний и Верхний Дунай, Карпаты, бассейны Эльбы, Одера, Вислы) и восточноевропейской лесостепи, являл собой одновременно и крайний запад подвижного индоевропейского мира Евразии, и крайний восток оседлого мира Европы.

Вторжения элиты степной индоевропейской ведической культуры в центр Европы XV в. до н. э. носило для славян менее революционный, нежели для западноевропейского населения, характер, хотя издавна и общавшегося с выходцами из степей юга России, но не имевшего дотоле непосредственных контактов с представителями южноуральских и среднеазиатских индоевропейских общин.