ты узнаешь всё, каждую деталь.
В этих словах мне слышится скрытая угроза, и я не успокаиваюсь в, а наоборот, начинаю нервничать ещё сильнее. Он хотел помочь мне… Это что, он избил Кузьмищева?
– Ты взял мой мобильный и читал все мои сообщения, и ты знал, кто мне звонит и кому звоню я. Ты хочешь полностью меня контролировать. Но я не игрушка Роб. Я тебе уже говорила!
Мой голос становится злым и до меня наконец начинает доходить, что в действительности всё это значит. И когда я понимаю, насколько распространился его контроль, мне делается действительно страшно. Я думаю, он психопат. Одержимый.
Он одержим мной и я не знаю чего мне ожидать прямо сейчас, не то что, когда-то в будущем. Может быть он захочет полностью управлять мной, как марионеткой. А может, посадит под замок, запрёт вот в этой прозрачной будке с вином, если я буду своенравной и своевольной. И это может произойти вот прямо сию минуту.
Он опасный психопат! Беги! Ты должна попытаться сбежать, кричит мой мозг.
– Но теперь выходит, что я полностью открыта перед тобой, в то время как ты остаёшься в панцире. И ты думаешь, что это нормально? А что ещё за секреты ты держишь в этом сейфе? Что за бумаги это тоже связано со мной?
– Нет, это связано со мной. Послушай, Алиса, я ничего не хочу от тебя скрывать ни сейчас, ни в будущем. Никогда. Поверь мне. Просто у нас всё происходит так быстро, что мы не успеваем узнать друг друга, как нам бы хотелось. Я не хочу, чтобы ты боялась. В этом свёртке пистолет, он не зарегистрирован. Поэтому где его хранить, как не в тайнике? Видишь, теперь ты знаешь что-то, что даёт тебе власть надо мной. Ты в любой момент можешь заявить об этом в полицию.
Да, думаю я, если смогу когда-нибудь отсюда выбраться.
– А в конвертах важные документы на собственность. Это касается бизнеса. Можешь их посмотреть.
– Нет. Не хочу… А пистолет…
Пистолет! Меня наполняет неприятное чувство, оно пробегает по моей спине маленькими холодными пупырышками и переползает на голову, заставляя шевелиться волосы, как если бы её потёрли воздушным шариком.
– Ты из него…
Заткнись! Нельзя это спрашивать! Ведь если он действительно кого-то убил из этого пистолета, мне ни в коем случае нельзя это знать! Я отвожу взгляд.
– Нет, что ты, – говорит он с улыбкой, – конечно я никого не убивал.
Я смотрю на него с ужасом. Как он догадался что я хочу спросить? Он что, читает не только мои сообщения, но и мысли? Или он настолько глубоко проник в мой мозг?
– Этот вопрос был у тебя на лице написан, – отвечает он на другой невысказанный мной вопрос.
Мне становится ещё более жутко. Теперь то, что сказала Катя, накладывается на моё воображение и на то, что мне открылось, и я совершенно ясно понимаю, что это не её глупая фантазия и не ошибка. У меня сосёт под ложечкой. Тоскливое такое чувство.
Я несколько нервно оглядываюсь, невольно осматривая пути к отступлению. Надо срочно уходить, пока ещё есть такая возможность…
– Ну что, что ты задумала? – спрашивает Роб.
Я вижу, что моё поведение его бесит, и я замечаю как гуляют его желваки, а глаза покрываются корочкой льда. От этого мне становится ещё хуже.
– Нет, я просто вспомнила… мне просто надо… – я судорожно придумывал какую-то отговорку, какую-то вескую причину, чтобы уйти.
Бесполезно. Я вдруг понимаю что всё это бесполезно, ведь он знает и видит каждую мысль. Я как открытая книга и полностью в его власти. В подтверждение этого он подходит и берёт меня за плечи. Меня бросает в жар от его огня, а на теле остаются ожоги от прикосновений его пальцев.
– Перестань, – говорит Роб, – тебе не нужно уходить ты должна быть здесь, твоё место здесь.
Звук его голоса меня не успокаивает, а лишь будоражит и нервируют до предела.
– Зачем, – шепчу я. – Зачем ты читал мою переписку? Ты думал, я тебе изменяю?
– Я должен был тебе помочь.
– С чем?
– Я видел, что тебе трудно.
Перед глазами вдруг встаёт избитый директор и покалеченный директор.
– Это ты его? Кузьмищева ты избил?
– Я рад, что он заплатил за свои грязные делишки. Но это только начало. Ему ещё многое придётся преодолеть, прежде, чем он очистится.
– Что? Так значит это ты!
Меня обжигает новая догадка:
– А Зина?
– Зину я не знаю. В твоём телефоне её нет.
– А хозяин квартиры? Ты его тоже избил?
– Нет, этого не потребовалось. Мы просто поговорили.
Представляю, что это был за разговор.
– Не думай, никакого насилия.
Я закрываю рот ладошкой. Он действительно читает мысли.
– И, если хочешь знать, – продолжает Роб, – твой Яр заплатил ему, чтобы он на тебя как следует надавил. Хотел, чтобы тебя выгнали из квартиры и ты бы вернулась к нему.
Что Яр мог это сделать, я верю…
– А что стало с теми подонками из бара? – шепчу я.
– Ты сама видела, ты там была.
– Нет, потом когда я уехала, что с ними стало потом?
– Они оказались в полиции, и я их не убивал, если ты это имеешь в виду.
– Но нападение невозможно было доказать.
– У них других прегрешений хватало, как выяснилось.
Он прижимает меня к себе и целует, а чувствую, что проваливаюсь в бездну. Я лечу с высокой вершины, которую сама построила и называла счастьем. А теперь с ужасающей скоростью я несусь вниз, и уже ничто не может меня остановить.
От его поцелуя мои губы набухают и превращаются в спелые вишни. Я чувствую животный ужас, но похотливый и неуёмный зверь, поселившийся внутри меня после первой встречи с Робом, требует страстной жатвы.
Роб распахивает на мне халат, и я оказываюсь перед ним совершенно незащищённой. Я пытаюсь понять, что творится с его глазами, но не могу пробиться через ледяную корку, покрывающую расплавленный янтарь и кипящую карамель.
Он обхватывает руками мою шею, и я отчётливо понимаю, что это конец, что сейчас он начнёт меня душить, но он лишь проводит руками по плечам, наклоняется и целует ключицу. Его пальцы касаются груди и кожа вокруг сосков мгновенно стягивается, превращая их