сюжета это было даже неплохо: в том омуте, где беззаботно бултыхается Дейзи, героиню фильма тоже считают неподобающе современной. Однако Барри Браун, как и Эйлин Бреннан, идеально вписывается в перенесенный на экран исторический период. Он входит в фильм как будто с полотна Шагала. И кажется, что после финальных титров возвращается туда же.
Мы видим, как Дейзи держит Уинтерборна на поводке и дергает за него.
Мы видим, как он отчаянно пытается угнаться за Дейзи, да так и не может.
Мы видим, как он сначала очарован ее раскрепощенностью и вольнолюбием… а потом разочарован.
Потом мы видим, как он предает ее.
И только в финальном кадре тяжесть потери и цена предательства обрушиваются на нас и Уинтерборна, оставив и нас, и его раздавленными.
Что все это значило?
Кем была для него Дейзи и кем останется?
Неужели всего лишь частью рассказанной им истории?
Как она изменится в этой истории?
Кем станет в этой истории сам Уинтерборн?
Неужели он единственный (не считая матери и младшего брата), кому небезразлична Дейзи и кто может о ней рассказать?
Главный вопрос, который Барри Браун своей актерской игрой задает зрителю: будет ли дух Дейзи Миллер преследовать Уинтерборна, или со временем ее образ сотрется из его памяти?
После «Дейзи Миллер» Браун не получил ни одной крупной роли в студийном фильме (хотя сыграл главную роль в невероятно увлекательном горнолыжном триллере «Абсолютная угроза» недооцененного Роберта Батлера).
Браун работал в основном на ТВ и в конце 1970-х часто мелькал в сериалах вроде «Женщина-полицейский» и «Барнаби Джонс». Наконец в 1978 году ему досталась хорошая роль в судьбоносных «Пираньях» Джо Данте, подражании «Челюстям» от студии New World Pictures.
Но незадолго до выхода этого фильма на экраны, в возрасте 27 лет, Барри Браун покончил с собой. И отныне все мы, кто любил Барри Брауна, смотря финал «Дейзи Миллер», превращаемся в Уинтерборна.
Кем был Барри Браун?
Что все это значило?
Неужели я – единственный, кто помнит Барри Брауна?
Достаточно ли меня одного?
ПОДЛИННЫЕ ФАКТЫ ТРАГИЧЕСКОЙ НАРКОЗАВИСИМОСТИ ЛУГОШИ
Смерть Белы Лугоши, наступившая 10 лет назад, 16 августа 1956 года, стала не оглушительным сюрпризом, а скорее неизбежной развязкой, проливающей свет на его трагическую 20-летнюю борьбу с наркотиками.
В 1957 году вышел на экраны фильм «ШЛЯПА, ПОЛНАЯ ДОЖДЯ». На ранних стадиях это был импровизационный проект Актерской студии, который развил и доработал драматург Майкл Гадзо. Джонни Поуп (Дон Мюррей), раненный в бою солдат, проходит лечение морфием от сильных болей. Вернувшись с войны, он обнаруживает, что не может избавиться от зависимости от морфия. Вся оставшаяся часть фильма посвящена борьбе с этой зависимостью и завершается тем, что Поуп ложится в больницу. Эта вымышленная история сильно напоминает подлинную несчастную историю Белы Лугоши. Борьба Лугоши длилась треть его жизни, и высшей ее точкой стало его относительно триумфальное возвращение к славе.
В 1935 году, работая над фильмом MGM «ЗНАК ВАМПИРА», Лугоши стал принимать дозы морфия по легальному врачебному рецепту, чтобы избавиться от того, что он позднее называл «стреляющими болями в ногах». Когда ему отказали в продлении рецепта, Лугоши наладил подпольные каналы добычи наркотика. За следующие три года у него выработалась сильнейшая привязанность. «Вскоре я уже сам понимал, что теряю контроль над собой», – вспоминал Лугоши в 1955 году в интервью репортеру Los Angeles Times.
В 1938 году Лугоши отправился в Англию, поскольку «слышал о препарате, менее вредном, чем морфий». Новый препарат оказался метадоном (полностью – метадона гидрохлорид), белым порошком стимулирующего действия, очень похожим по действию на морфий. Сегодня метадон широко используют в лечении наркозависимости в таких клиниках, как Лексингтонский исследовательский центр наркомании. Принимаемый исключительно в малых дозах, он может облегчить мучительные симптомы абстиненции.
Одна из последних фотографий Белы Лугоши.
«Я вывез тайком большую коробку, – рассказывал Лугоши. – Кажется, там было полкило». С этого момента и до начала 1950-х нервная система Лугоши приспособилась к метадону и демеролу, сильному морфиноподобному синтетическому веществу, которое он впервые попробовал в конце 1940-х. Демерол (полностью – меперидина гидрохлорид) – это бесцветная жидкость, которую можно растворить и выпить в стакане воды. Даже переключение на эти заменители не спасло Лугоши от последствий длительного потребления. Позднее он говорил: «Я не ел. Я чувствовал себя все хуже и хуже».
Все это время четвертая жена Лугоши, Лиллиан, всеми силами помогала мужу в его непубличном лечении. Она упрямо заменяла дозы метадона на более слабые, и этот период, несомненно, был мучителен и для нее. Затем – возможно, чувствуя, что сделала все что могла, – Лиллиан Лугоши ушла от Белы, который, казалось бы, избавился от наркозависимости. Ее метод лечения почти полностью совпадал с тем, который Лугоши испытал на себе в наркоклинике.
Но психологически Бела был все еще не готов к возвращению к активной работе. Позднее он так описал пережитое: «Она делала мне уколы. А потом отлучила от груди. В итоге я получал только пустую иглу. Пустые уколы – вот все, что у меня было. Я покончил с этим. А потом она ушла. Забрала нашего сына. Он был моя плоть. Я вернулся к наркотикам. Мое сердце было разбито».
После развода с Лиллиан в 1953 году и последующего решения суда, по которому Бела-младший остался с ней, Лугоши жил в квартире по адресу 5714, Карлтон-Вэй. 21 апреля 1955 года, в сопровождении писателя Мэнли Холла, который помогал Лугоши после развода, Бела пришел в Центральную больницу Лос-Анджелеса, в отделение психической гигиены, и попросил зачислить его как пациента. К этому времени Лугоши весил всего 56 кг и разительно отличался от прежнего рослого и могучего себя.
Все необходимые формальности были улажены быстро. Лугоши провел ночь в больнице, а на следующий день, 22 апреля, явился на 45-минутное судебное заседание, на котором запросил лечения в медицинском центре. Главный судья Уоллес Уорд постановил, что Лугоши может быть отправлен в государственную больницу «Метрополитен» в Норуолке (Калифорния) на срок от 3 месяцев до 2 лет.
СМИ оказались относительно бескомпромиссны к Лугоши: передовицы газет пестрели заголовками вроде «Бела Лугоши признает, что двадцать лет сидел на наркотиках» и «Бела Лугоши признался, что он наркоман». Больничные психиатры сначала отказывались отвечать на любые вопросы о состоянии Лугоши или о том, о каких именно наркотиках идет речь, но уже через месяц после того, как информация впервые просочилась в прессу, все детали его печального положения были обсосаны со всех сторон.
Однако в конечном счете профессионализм и сила Лугоши одержали верх над трагическими обстоятельствами, и 2 августа 1955 года он удачно прошел медицинское обследование. В пятницу, 5 августа 1955 года, Лугоши выписался из больницы, где провел 105 дней. В интервью Newsweek Лугоши заявил, что выздоровление стало «лучшим событием