Наспех одевшись, она вызвала такси и отправилась в церковь, и вот теперь, стоя на ступенях, вдруг испугалась. У нее не было никаких доказательств, одни только предчувствия. Кроме того, она боялась неизбежной встречи с Риком. Она не представляла, как заговорит с ним после того, что произошло. Он, конечно, подумает, что она просто ищет повод для встречи, но ей претила сама эта мысль. Вполне вероятно, Рик опять может отчитать и выставить ее, окатив ледяным презрением, как в прошлый раз.
Нет, честно, единственное, что могло заставить ее прийти сюда сегодня, – ужасное предчувствие, что с Мэри Фрэнсис что-то случилось. Всю ночь она боролась со своей совестью, вспоминая встречу с Риком Карузо. Конечно, он не обвинил ее прямо, но глаза яснее ясного сказали ей все, и Блю молча согласилась. Она приняла на себя ответственность за внезапно вспыхнувшую между ними страсть, она мучила себя за это… пока не поняла, что он с ней сделал. Что сделал с ней каждый, кого она любила в своей жизни.
Горечь охватила ее, горечь и обида.
Просто поразительно, как велика эта готовность мужчин обвинить ее в собственных слабостях. Ее отец сделал это, промолчав, и с тех пор ей было совершенно безразлично, что думают о ней другие. Мать повесила на нее ярлык – и все согласились: она ни на что не годится, она – шлюха. Что ж, Блю не собиралась разочаровывать их. Но от служителя церкви она все же не ожидала подобной черствости. Наверное, поэтому и позволила себе увлечься Риком Карузо.
Когда Блю вошла, она увидела в церковном офисе Марианну Дельгадо. Испанка беспомощно смотрела на погром в комнате; по лицу ее катились слезы. Рабочий стол был перевернут, все, что стояло или лежало на нем свалилось на пол в одну кучу, компьютер рассыпался, словно дешевая детская игрушка, и уже явно не подлежал ремонту. Все фотографии и благодарности в рамках были сорваны со стен, разорваны и разбиты вдребезги.
– Посмотри, прошептала она, обращаясь к Блю, – посмотри, что они сделали с офисом преподобного отца Рика. За что? Он такой хороший… – Она опустилась на колени и принялась что-то искать на полу, наконец нашла – телефон.
– Что ты хочешь сделать? – спросила Блю.
– Позвонить в полицию – сообщить о хулиганстве.
– Нет-нет, не надо…
Марианна растерянно посмотрела на нее.
– Почему не надо?
– Не сейчас, прошу тебя, – покачала головой Блю. OHa поняла, что виноваты в этом разгроме не подростки-вандалы. Это – дело рук Рика Карузо. Он сделал это из-за нее. Она виновата во всем. Она довела человека до того, что он разгромил собственный офис, уничтожил все благодарности за работу, все, что было дорого ему. Слова матери ударили ее, словно хлыст. Только теперь Блю поняла, что мать права: она ни на что не годится.
Глава 16
– Ты спрятала статуэтку здесь? – Алекс потерял дар речи. Такси остановилось у отеля «Бонавентура», огромного футуристического здания, расположенного в самом центре Лос-Анджелеса.
Мэри Фрэнсис наверняка бы улыбнулась, только у нее свело скулы. Похоже, при мысли, что национальное, достояние спрятано здесь, в центре города, его «финансовом сердце», Кордесу стало не по себе. Но она выбрала «Бонавентуру» именно потому, чтб здесь всегда толчется много народа.
– Нам придется войти внутрь, – сказала она и крепче сжала кожаный рюкзачок на коленях.
– Ты что, за дурака меня принимаешь? – Кордес резко повернулся к ней, с отвратительной улыбочкой, обнажившей ровные белые зубы. Если ты надеешься надуть меня, – сказал он с угрозой, – тысячи твоих кусочков найдут в мусорных баках по всему городу.
– Я не собираюсь обманывать вас, – заверила она его шепотом.
Рука Алекса нырнула под пиджак – так, чтобы только ей было видно, он показал пистолет с глушителем.
Мэри Фрэнсис оценила его размеры. По спине пробежал холодок, кожа покрылась мурашками, а сердце будто остановилось. От оружия веяло смертью, и от Алекса тоже. Она-то считала, что Уэбб Кальдерон воплощение зла, но этот человек – ходячая камера ужасов. Улыбка его подобна маске смерти.
– Думаешь, я не решусь прикончить тебя там, внутри? Думаешь, не решусь? – Он кивнул в сторону отеля. – Меня никто не увидит, – сказал он со смехом, – все будут заняты женщиной, упавшей на пол с пулей в голове. Да меня и к ответственности привлечь нельзя. Даже если я спущу курок на глазах у свидетелей, Меня никто не коснется. Я – сын главы иностранного государства, у меня дипломатическая неприкосновенность.
Она потянулась к шее, и пальцы невольно сжались в кулак, когда она вспомнила, что медальона там нет. Уэббу Кальдерону защита нужна больше, чем ей, но она не позволила себе думать сейчас об этом. Иначе у нее не останется сил, она просто сломается.
Она рассудила, что Кордес, вполне возможно, просто блефует. Маловероятно, что между Сан-Карлосоми Соединенными Штатами установлены дипломатические отношения. Но спорить она не собиралась, ни на секунду не сомневаясь, что угрозу он выполнит.
Она посмотрела на Алекса, и ее охватил ужас: в его ледяных глазах она прочитала приговор себе.
Алехандро Кордес убьет ее.
Она попыталась убедить себя, что ей это померещилось. Уже сорок восемь часов она не спала, все это время у нее не было во рту ни крошки, она измучилась и обессилила. Вполне возможно, у нее начались галлюцинации. Мысли смешались, перед глазами все поплыло. Предчувствие неизбежной смерти сдавило горло, душило подобно веревке. Она задыхалась. Он точно убьет ее. Даже если она отдаст ему статуэтку, он все равно выстрелит ей в спину. Угаснет мозг, уйдут в небытие последняя мысль, верования, надежды – все, что сейчас представляет собой Мэри Фрэнсис.
Животный страх сковал ее. Да нет, это сумасшествие! Настоящее помешательство. Он ни за что не осмелится выстрелить в присутствии стольких свидетелей. Она понимала: для паники нет оснований, но никакие рассуждения не помогали избавиться от ужасного предчувствия, что она на волосок от гибели. Мэри Фрэнсис изо всех сил старалась не поддаваться панике, но была не в состоянии избавиться от ощущения полной безнадежности. Проклятие, довлеющее над ее семьей, свершится с ее смертью. Правда, она станет уже второй из дочерей Мерфи, которая умрет в этом поколении, но в соответствии с проклятием в жертву должна быть принесена она, а не Брайана. Брайана не самая младшая В семье и никогда не пыталась казаться не тем, чем была в действительности, – настоящим чертенком.
Святошей числилась Мэри Фрэнсис. Она и должна умереть.
«Не может быть!» – кричал, не переставая, разум, но она слишком измучилась – и физически, и от чувства вины, – чтобы побороть страх. В голове от ужаса, царил полнейший хаос, события последних двух суток, сменяли друг друга словно в калейдоскопе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});