Читать интересную книгу Клей - Ирвин Уэлш

– Очень весёлая история, – говорю.

– Простите… простите, что я такой зануда. Пошла эта Гейл на хуй со своим мудаком.

После долгой паузы, во время которой мы все сидим, не зная, куда глаза девать, он отправился к холодильнику и взял ещё по пиву. Я пошёл поставить музон. У Алека – отличная коллекция записей, единственная проблема в том, что записи эти – на полях «Дейли рекорд». Единственным, что можно слушать, из того, что я нашёл, оказалась кассета Дина Мартина. В конце концов бухло сделало своё дело, и горемыки почувствовали облегчение. Потопить печаль, так чтоб она пошла ко дну, не получается, ты просто подтапливаешь суку, а на следующий день она всплывает снова.

В итоге Алекс рубился. Хата у него – что забытый богом остров, где время остановилось. Электрический камин с наличником из фанеры под тик, которая уже вся в отслоившихся завитках, видал времена и получше. Ковёр настолько истёрся и пропитался за годы всяческим калом, что по нему можно кататься, как по ледовой арене Мюррейфилд. На стене – треснувшее зеркало в модной раме под золото. Самую тоску нагоняют измятые семейные фотографии на каминной полке и телевизоре. Похоже, он топтал их в алкоголическом угаре, а на следующий день любовно разглаживал в приступе самоедства. Старые шмотки валяются на спинке усеянной окурками кушетки, снизу обшивку пробили лопнувшие пружины. Пахнет табаком, несвежим пивом и пережаренной хавкой. Кроме наших банок и заплесневевшей головки сыра, в холодильнике ничего, из переполненного помойного ведра на пол валится мусор. Глазго – культурная столица Европы? Хуйня, у Алека на тарелках, сваленных в раковине, культуры куда больше: всё в зелёной плесени и чёрной тине. Чувак в запое – без вопросов.

Наутро я просыпаюсь с тяжёлой башкой, и Голли рядом нет. Пошёл, наверное, в магаз за сигаретами. В любом случае, я не собираюсь здесь оставаться, чтобы наблюдать, как эти упыри устроят вакханалию самоуничижения. Пора сваливать, пока не затянуло в очередной виток слезливого раскаяния.

Я сел на автобус и уже проезжал Чессер. Корень мой встрепенулся, сколько он уже бабца не видел. Мне чего-то схужело, в автобусах со мной такое случается, и я решил сойти и прогуляться через парк, глотнуть свежего воздуха. Занюхал подмышки и решил, что проветриться тоже не помешает.

В парке играют в футбол. Команда в синей форме терзает парней в чёрном с золотом. Те, что в синем, выглядят лет на десять моложе и раз в пять здоровее, чем чёрно-золотые. Я прошёл через висячие сады и остановился, увидев знакомое лицо.

Рядом с ней коляска, она присматривает за малышкой, но в то же время погружена в мысли. Я подкрался к ней и почувствовал возбуждение, которое испытываю всегда, когда бываю с ней рядом.

– Так-так, – говорю.

Она обернулась и неспешно посмотрела на меня. Глаза у неё усталые, ни враждебности в них, ни одобрения.

– Терри, – устало отозвалась она.

– Устроили вчера шоу…

Она обхватила себя руками, посмотрела на меня и говорит.

– Не хочу о нём говорить… и о другом тоже, пошли они оба.

– Меня это вполне устраивает. – Я улыбнулся и подошёл поближе. Малышка играет в коляске.

Она промолчала.

Я задумался о том, как она тогда выглядела. Давненько это было, леть пять тому. Когда Голли снова сел и мне тоже небольшой срок влепили. Мы с ней… вместе мы всегда были грязными похотливыми животными. Всегда было что-то такое… я чувствую, как перец мой начинает медленно поёрзывать, а изо рта вываливается фраза:

– Ну и какие планы на вечер? Поедете вдвоём в город зажигать?

Она смотрит на меня, как будто говоря, ну вот опять – завёл свою шарманку.

– Не-а. Он уехал на две недели в Салам-Во.

– Конечно, деньги-то надо зарабатывать. – Я пожал плечами, а на уме у меня было что угодно, только не деньги. Мы оба знаем эту скользкую тропинку вдоль и поперёк.

Она состроила грустную такую улыбку, показывая, что не так уж и них всё сладко, и предоставляя мне пространство для следующего хода.

– Что ж, если получится сплавить малышку, я не прочь потусоваться с тобой вечерком.

Она явно разозлилась – и как примется стрелять на меня глазами вверх-вниз.

– Я буду вести себя как настоящий джентльмен, – говорю.

За это я получаю невесёлую улыбочку, от которой тарелка б треснула.

– Тогда я не пойду, – говорит, и ни хуя она не шутит.

Тут я оказываюсь в наилучшей позиции. Какого хера я опять это затеваю? Ведь у нас с Вив всё так хорошо. Да это просто с бодуна такая тема. Кровь из головы отхлынула к перцу, и ты тупеешь как сука и говоришь то, что говорить не следовало бы. Что тут скажешь, что поделаешь? Когда ты сбит с толку, приходится делать то, что от тебя ожидают. Сомневаешься – выделывайся.

– Что ж, я буду изо всех сил стараться сохранить свои благие намерения, но уверен, что окажусь бессилен против твоих чар. Они всегда безотказно на меня действовали.

Это ей понравилось, зрачки расширились, а рот скривила улыбочка. Её губы. Она всегда была первоклассной соской. Могла бы выступать на чемпионате мира по минету за Шотландию. Да хуй с ней, с Шотландией, она выступила бы и за Бразилию.

– Приходи в восемь, – говорит она скромненько так, как девочка, и это, конечно, пиздец, умора, если знать предысторию.

– Будет сделано.

Вот я и вписался. Чувствую я себя как сука полная, но уверен, что приду как миленький. И я пошёл дальше, оставив её с ребёнком, который так и играет в стороне.

Малышка Жаклин меня, наверное, даже не увидела.

По ходу я приглядываюсь к молодым мамашам и гадаю – может, и они в том же стиле выступают. Может, и у них муж поехал на заработки, пребывая в счастливом неведении, что какой-то борзый поддонок продувает его женушке трубы, пока он там вкалывает, чтоб семью прокормить. Многие из присутствующих тёлочек оказались бы с ней в одной лодке, это точно. Ходить по паркам да магазинам, сидеть дома с детишками – не может это так уж всем нравиться. На хуя ждать дома убитого, выбившегося из сил чувака, которому ты уже, может, и не нравишься не фига, который только и мечтает на работе целыми днями, как бы свалить куда подальше.

Здесь есть женщины – одногодки тех, что танцуют по оупен-эйрам да ангарам, разъезжают по стране вдоль и поперёк, отрываются по полной. Этим несчастным коровам тоже, небось, хочется чего-нибудь похожего: симпатичного молодого поджарого пацана с большим перцем и без забот, который фачил бы её всю ночь и говорил бы, что она самая красивая, а главное – чтоб и думал так на самом деле. Да, мы все хотим свой кусок пирога; все хотят денег, веселья, да – всего. А с хуя бы не хотеть? Это ж соль жизни. С чего они решили, что тёлки должны вести себя иначе, чем чуваки, в наше-то время, – это выше моего понимания.

Я выхожу через ворота и иду дальше по главной дороге. Здесь проходит линия фронта блочных коробок. На другой стороне стоят старые дома, те, что мы, живущие в коробках, считали трущобами, теперь-то они благоденствуют. Там тебе и новые окна, и двери, и аккуратные чистенькие палисадники. На нашей стороне в двухэтажных квартирах, которые никто не хочет покупать, всё разваливается по кускам.

Я решил, что идти домой я не готов. С тех пор как я переехал обратно домой, матушка злобствует, пиздец, а Вивиан с работы ещё нескоро вернётся. В брюхе у меня успокоилось, но башка трещит, и я препочёл «Ивнинг ньюз» и кружку пива в «Улье». Своё название пивнуха уже не оправдывает, Карл и Топси катают шары, Софт Джонни у музыкального автомата, и некий Чистюля Уилсон, пятидесятипятилетний дуст в шерстяной паре, за стойкой, и больше никого. Я прохожу, киваю всем по кругу и принимаю свою обычную позу. Забавно видеть мистера Юарта на районе; с тех пор как он завёл себе квартиру в центре, а мама с папой переехали в какой-то снобский пригород, он нас особо не балует.

Карл подошёл, хлопнул меня по плечу и расплылся в широкой улыбке. Он, конечно, иногда слишком много о себе думает, особенно с тех пор, как у него пошли дела с клубом «Флюид», но я на самом деле обожаю упырёныша.

– Ну как, мистер Лоусон?

– Неплохо, – я пожал ему руку и схватил краба Топси: – Мистер Мопси, – говорю.

– Можно просто Мопс, – подмигнул мне Топси.

Подвижный, сухощавый, маленький, всегда выглядит моложе своих лет, но борзый, сука, пиздец. В своё время он был заводилой «Хартс», пока банда их не испарилась, когда фанаты «Хибз» подмяли под себя весь город. Топси крепко досталось от этого Лексо, с тех пор он не такой, как прежде. Мне он всегда нравился, олд-скульный такой пацан, старой закалки. Нацик, между прочим, ну не то чтоб, а так, балуется, но через это и у нашего мистера Юарта проблемы были. Карл-то всегда был в полной уверенности, что у Топси из сраки солнце сияет, они давно были не разлей вода. Забавая, впрочем, парочка: мистер Юарт и мистер Мопси.

– Чему же обязаны посещением наших трущоб? – спрашиваю.