блокирующий наколенник, и повели в общую камеру для подростков. Что? Но его вина ещё не доказана! Каково чёрта они делают?
— Разве суд уже прошёл?
— Заткнись и заходи внутрь.
Дверь в каменный мешок закрылась. Здесь уже не было привычных прутьев. Четыре койки. Две из них заняты. С верхней, свесив ноги, на него смотрел молодой голюдь. Марк заметил четыре чёрных ногтя на правой руке. Второй был обычным человеком. Подростком с широко расставленными глазами и покрасневшим от расчесанных прыщей лицом. Парочка из них открыто сочилась.
— Я Гург.
— Луркас, — ответил голюдь, размахивая ногами.
— Шай, — прыщавый протянул ему руку и Марк, подавляя отвращение, пожал её. Нужно наладить дружественный контакт.
— За что тебя?
Марк занял нижнюю свободную койку.
— Вообще, я только подозреваемый. Не знаю, зачем меня сюда перевели.
— Это понятно. Мы тоже ни в чём не виноваты. Так за что? — переспросил Шай.
— Подозрение в убийстве.
С соседней кровати наверху присвистнули.
— Ты-то и убил? Понял, Луркас, да?
— Ага.
— И кого же ты «убил»? — улыбаясь, спросил подросток.
— Никого. Я же сказал, меня только подозревают, — вещей с ним никаких не было, так что раскладывать нечего.
Здесь хотя бы одеяла постелены, а не просто солома.
— А может, ты врёшь?
— С чего это? — нахмурил брови Марк.
Голюдь ловко спрыгнул с кровати и поковырялся языком в зубах.
— Ты же в первый раз в тюрьме?
— И что? — не понимая, спросил Марк.
Мелкий подошёл и выписал ему щелбан в широкий лоб.
— А то.
Шай загыгакал, как сдерживающий смех осёл.
— Если ты хочешь, чтобы я тебя нормально понял...
— «Если ты хочешь, стоби я типпя наманна поняль» — передразнил его голюдь, коверкая слова и оголяя щель между зубами, через которую мог проехать трамвай. — Ты же беленький весь, что ты городишь? Кого ты там убил?
— К-кромуша, — загоготал Шай, родив «гениальную» шутку.
— Да какой кромуш? Ты посмотри на него — сощурил в отвращении лицо Луркас.
Марк понял, куда клонится дело и встал с кровати.
— Парни у вас какие-то претензии ко мне?
Они переглянулись и заржали как гиены. Луркас, этот метр с кепкой, расставил плечи, словно у него за спиной рама, и зашагал как киборг.
— «У вас какие-то претензии, мистер»?
— Ой, не могу, мистер, ахахах — со слезящимися глазами схватился за бок Шай. — Всё, ты теперь будешь не Гург, а Мистер.
— Мистер Гург, что желаете на обед? — они чуть ли не скатывались по кровати от смеха.
Идиоты. Марк было тоже улыбнулся.
— Чего ты лыбишься, Мистер? — вдруг посерьёзнел Луркас. — Тебе кто-то разрешал?
Марк устало вздохнул. Юмор юмором, конечно, но эти дешёвые понты как будто сошли с экрана блевотного боевика про мстюна-спецназовца, попавшего в тюрячку. Подойдя к Луркасу, он вмазал ему смачную затрещину.
— Это за щелбан, — сказал Марк, демонстративно вытерев руку о штаны.
— Что-что?
Удар ногой от Шая он заметил вовремя и отскочил назад, но помещение камеры такое маленькое, что он не сможет придерживаться своей обычной скоростной тактики, а прыщавый малый был года на три-четыре его старше и массивней. Голюдь кинулся в ноги, целясь по яйцам. Отстранив его ногой, Марк пропустил удар в челюсть. В глазах немного поплыло. Следующий удар уже был по голени. Голюдь ему отомстил после того как встал.
Боль тут же пронеслась в мозгу. Сейчас его зажмут и безвкусно отметелят. Быть жертвой он не привык. Нужно срочно выпутываться. Марк участил сердцебиение. Выброс адреналина позволил отпихнуть двух противников от себя. Кристалла у него с собой не было. Так что сейчас мигала синяя цифра восемнадцать. Синтезировав средний камень в руке, он долбанул им по голове Шая и тут же развеял, чтобы эти идиоты не догадались.
Кровь проступила на голове прыщавого и, шатаясь, тот упал на задницу. Марк не стал мешкать и пинком повалил зеленокожего противного доставалу.
Прыгнув на него сверху, он яростно бил в подставленные руки, прорываясь к лицу, пока тот не заскулил. Лишь тогда он опомнился. «Чёрт, это было лишнее», — подумал Марк. Встав, он оглянулся на Шая. Тот уже очухался и смотрел на него с ненавистью. Жалость это, конечно, хорошо и благородно, но какое-то внутреннее тепло расползлось по груди, когда он ударил ногой сидящего на жопе прыщавого в живот. После чего тот уже изучал пол в позе эмбриона.
Зеркала чтобы посмотреться не было, но Марк уже чувствовал, что скула набухла. У него ещё осталось тринадцать маны.
— Вот как мы сделаем парни, — Марк присел на свою кровать и смотрел на поднимающегося Шая. — Я тут случайный гость, могу чего-то не знать. Я не трогаю вас, вы не трогаете меня. Всё просто.
Шай помог забраться Луркасу на верхнюю койку, так ничего и не ответив. Остаток дня они провели молча.
Марк не заметил, как заснул. Его разбудили через два часа после отбоя, светя чем-то в глаза и крича в лицо.
— Что... Что случилось? — не понимая, спрашивал он.
Руки заломали два бугая и потребовали слить всю ману. Корячась головой вперёд, он выпустил из ладони синюю дымку. Остальных ребят повалили на живот и приставили к головам длинные ножи. Когда вся мана ушла, его тоже кинули лицом вниз. Разбуженный посреди ночи, он не понимал, что происходит. Подняли Шая, а потом и Луркаса. После тюремщики ушли.
Парочка гопников, как ни в чём не бывало, улеглась и тут же заснула. А вот Марк ещё чувствовал это унижение от насилия и нарушения его прав. Внутри всё кипело. Неужели он заслужил такое обращение? Он что скот?
Но ведь ты убил человека, неужели ты не раскаиваешься в содеянном?
Это другое. Самооборона. У меня не было выхода.
Да неужели?
Он немного задумался. Выбор, конечно, был, но совсем не равнозначный. Убежать и грызть потом себя за смерть Ли Праста? За свою трусость? Тогда на него легла бы косвенная вина в другой смерти. Если выбирать между тем и этим, то он правильно поступил. Это не бабушка-процентщица, а инстинкты выживания и заткнись уже, рефликсирующий тюфяк.
Утром им принесли поесть. Жуя разбухшие бобы в коричневой слизи, Марк смотрел, как двое его обидчиков едят на нижней кровати и о чём-то тихо переговариваются. «Надо