Яков Наумович Фельд, член ученого совета «сто восьмого» и член Дома ученых, рассказывал мне тогда: «В Доме ученых работал хороший буфет, который посещали многие видные работники науки; мест всегда не хватало — приносили дополнительные стулья, приставляли их к столикам. Но стол, за который садился Т. Д. Лысенко, всегда пустовал: никто не хотел садиться с ним за один столик. Он молча, в одиночестве, восседал за этим столиком и так же молча удалялся».
Но добавлю еще несколько слов о Сахарове. После испытаний гигантской силы водородной бомбы маршал Митрофан Иванович Неделин на полигоне предложил Андрею Дмитриевичу Сахарову первым поднять бокал за успех. «Сахаров поднял бокал и выпил зато, чтобы „изделия“ взрывались над полигонами и никогда — над мирными городами»[241].
М. И. Неделин (он впоследствии погибнет на дальнем полигоне во время аварии, случившейся при запуске ракеты, и прах его опознают только по оплавленным пуговицам маршальского мундира[242]. — «По оплавленной звезде Героя Советского Союза!» — спорят некоторые ветераны «сто восьмого», информированные, из числа бывших военнослужащих — работников полигонов; но я пользуюсь данными тогдашнего директора «сто восьмого» Ю. Н. Мажорова, которого об этом трагическом инциденте сразу же известили и который, помнится, позвонил мне, сообщив о случившемся) ответил притчей:
«Сидит бабка на печи, а старик перед образом на коленях просит:
— Господи, укрепи и направь… укрепи и направь…
— Старый, — говорит ему старуха с печи, — моли только об укреплении. Направим мы уж как-нибудь сами…»
Направляющей силой в те годы были военные или, более точно, верхушка военно-промышленного комплекса. Сахаров же «не хотел и не мог смириться с той ролью, которую обозначил ему в притче Неделин»[243]. С этого началась трагедия ученого…
Перебирая высказывания об А. И. Берге академиков и связанные с ними эпизоды, можно вспомнить и исключительно положительную характеристику, которую дал Акселю Ивановичу недавно скончавшийся (а он прожил долгую, наполненную событиями жизнь) академик Борис Евсеевич Черток: «Аксель Иванович среди ученых был яркой личностью… Он не стеснялся высказывать свои, иногда очень резкие, суждения по вопросам технического прогресса и экономической политики»[244].
Но продолжим рассказ о последнем дне Акселя Ивановича.
9 июля ровно в 9 часов 15 минут я был на месте, в своем служебном кабинете «сто восьмого». Лидия Михайловна Остольская[245], так уж было заведено, приходила на несколько минут раньше. «Юрий Николаевич, — сказала она упавшим голосом, — только что звонила Нина Сергеевна (Нина Савватеевна Рутковская, в обиходе — Нина Сергеевна, была референтом Акселя Ивановича). Она говорит…» Дальше можно было не продолжать. Я пошел к генеральному директору Ю. Н. Мажорову. Он был у министра. Ожидая его, стал прикидывать: что может понадобиться в этой ситуации, в общем-то назревавшей, но всегда неожиданной.
Портрет Акселя Ивановича. Ведь будут же давать сообщение: «После продолжительной и тяжелой…» — никуда не денешься. (В скобках отмечу: потом было время сопоставить прикидки и реальность. Телевизионщики за портретом действительно приехали. Однако после затянувшейся паузы — о ней будет ниже — дали все-таки другой портрет, в белом кителе. Видимо, «уровень белого» на этом портрете больше подходил для демонстрации на телевизионном экране.)
Выписал даты жизни Акселя Ивановича (этот листок действительно пригодился — в него, для справок, заглядывали постоянно).
Выписал имена и отчества: вдовы, Раисы Павловны, дочерей, внучки — ведь слова соболезнования будут адресованы прежде всего им. (Тоже пригодилось. Но младшая дочь, Маргарита[246], на похоронах не была, болела.)
И тут — неожиданная пробуксовка. Чтобы были понятны ее истоки, перескочу на несколько лет назад. 6 апреля 1973 года проходило очередное заседание нашего ученого совета. Вел его Аксель Иванович. У заседания была заранее согласованная повестка дня, но стоял и один вопрос «вне плана»: Акселю Ивановичу в тот день вручали знак заслуженного ветерана труда института. Вручал этот знак генеральный директор Юрий Николаевич Мажоров. Надо отметить, что при всей своей занятости и перегруженности институтскими делами Юрий Николаевич к Бергу относился очень внимательно: приезжая на заседания, Аксель Иванович всегда (такова была традиция) заглядывал к Юрию Николаевичу и беседовал с ним об институтских делах и проблемах, потом, после заседаний, пил у него чай — обязательно с овсяным печеньем, никакое другое не годилось (эту привычку Акселя Ивановича отмечали и другие мемуаристы). Время было странное: самые помпезные чествования, юбилеи, награждения, им числа не было, — и в то же время, для слоя не самого верхнего, — строгое указание, что юбилеи и разные там дни рождения отмечать только через десять, двадцать пять и пятьдесят лет. Юрий Николаевич считал нужным отмечать день рождения Акселя Ивановича каждый год, а по поводу того «высочайшего» указания говорил: «Что ж, в этом возрасте еще один прожитый год можно считать за десять. Этим и будем руководствоваться». Так вот, в тот день Юрий Николаевич вручил Акселю Ивановичу знак заслуженного ветерана труда института и сказал несколько теплых слов о нем, как о первом начальнике «сто восьмого». Ответное слово Акселя Ивановича было больше похоже на перечень тревог и забот, которые им владели. Его беспокоило положение в области отечественной связи. Аксель Иванович оценивал отставание от передовых стран мира в этой области в 20 лет (интересно, как бы он оценил это отставание теперь, после многолетнего топтания на месте?). Он рассказал, что был инициатором совещания у Кириленко по вопросу: что будем делать дальше?
Во ФГУП «ЦНИРТИ им. академика А. И. Берга» до сих пор хранится составленный академиком доклад (5 октября 1948 года)[247], который он, видимо, и огласил на данном совещании у Кириленко:
«Об уровне развития радиолокации в Советском Союзе
За пять лет, прошедших со времени выхода Постановления правительства „О радиолокации“ (4 июля 1943 г.), положившего основу развития радиолокации в СССР, нашей промышленностью, вооруженными силами и Комитетом № 3 проделана большая работа.
До 1943 г. радиолокационные станции разрабатывались и строились в количестве нескольких экземпляров только на двух предприятиях Нарком, электропрома. С тех пор специальными решениями правительства в ряде министерств (МАП, МСП, МВ, МПСС, МСХМ и др.) создана радиолокационная промышленность, включающая 10 научно-исследовательских институтов, 17 конструкторских бюро и 21 завод. Организованные в названных министерствах новые предприятия позволяют в настоящее время разрабатывать одновременно 36 образцов радиолокационных станций и выпускать серийную продукцию на сумму в 339 млн руб. в год.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});