вам рады, поверьте.
— И почему вы в этом уверены?
— Потому что они тоже осиротели. Представляете как им страшно остаться без хозяина и не знать, что будет с ними дальше. А вдруг наследник решил выгнать всех взашей? Или надумает устроить в гостиной протитутошную?
Парень подавился и посмотрел на меня как на сумасшедшего.
— Но в любом случае, вам придется подумать об этом после того, как императорская охота завершится. Ведь может статься, что мы проиграем и вам придется отдать свое имущество Мининым.
— Вы верите, что меня это не пугает? — признался парень и криво улыбнулся. — Я не пропаду даже без всего того добра, что внезапно свалилось мне на голову.
— Это еще одно доказательство тому, что ваш отец знал, кого вписать в завещание.
— Хороший вы человек, Павел Филиппович. Как вас угораздило-то? — хмыкнул парень и вынул из кармана передник. — Но имейте в виду, если вы кому-то расскажете о том, что видели меня в этом…
— Мы не можем рассказывать о происходящем тут никому, — напомнил я.
— И только это вас останавливает? — развеселился Дмитрий. — Я не хотел бы, чтобы о моей службе тут узнал… кто-то.
Я понял, что он имел в виду вовсе не своих подчиненных. Речь шла о Беловой. Я понимал, что это не мое дело, и потому сказал:
— Никто не узнает.
— Хорошо, — мой собеседник опустил голову, словно отгораживаясь от возможного продолжения этого разговора. — Спасибо, что помогли мне. И что поддерживаете сейчас, мастер Чехов. Мы неправильно начали наше знакомство и славно, что нам удалось это исправить.
— Спасибо, что решили выступить за мою семью, — ответил я. — Признаюсь, для меня это было неожиданностью. Я не знал, что вас призвали свидетелем.
— Я должен признаться, что для меня это шанс заявить о себе. Ведь ни для кого не секрет, что я всего лишь бастард. Мне никто не даст возможность достичь высот моего отца. Я не получу такую же должность, какая была у него. У меня нет семьи, и никто не встал бы плечом к плечу со мной, начнись подобная заварушка с моим участием.
Я вынужден был согласиться:
— Все так.
— А с участием в дуэли самих Чеховых и Мининых у меня появилась возможность показать себя, — продолжил Иванов. — Мне надо дать понять окружающим, что я чего-то стою. И если они решат бросить вызов Шуйскому, то им придется подумать о том, что за молодого князя могут вступиться те, кого он поддержал ранее.
Я довольно усмехнулся:
— Вы опасный человек.
— Мне надо выжить, Павел Филиппович, — признался парень. — Я планирую остаться на своем месте, которое мне досталось. И мне нужны надежные друзья.
— Они у вас есть, — я протянул ладонь следователю, и он ответил крепким рукопожатием.
Допросы и откровения
Шуйский вернулся в хозяйственное крыло, пообещав прийти после обеда на тренировку.
Я же хотел было направиться в особняк. Но в этот момент в кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, взглянул на экран, на котором высвечивался домашний номер. Нажал на кнопку приема звонка:
— У аппарата.
— Я проверила приюты, которые ты назвал, — послышался из динамика голос Виноградовой.
— И? — уточнил я.
— Бастарды Мининых и правда там числились, — ответила призрак.
— Вот как, — протянул я. — Признаться, не ожидал.
— И до сих пор там обитают в виде призраков, — продолжила Виноградова. — Ни один из них не дожил до выпуска. Но по документам все парни выпустились.
— Такое часто случается, — ответил я.
Подобное и правда происходило часто. Нередко настоятельницы приютов скрывают факт смерти воспитанника, и продолжают получать выделяемые Синодом деньги, присваивая их себе. Эта схема работала еще со времен Смуты. Правда, в последние годы за приюты взялась охранка. И такие случаи происходили все реже. Но все еще «мертвые души» встречались.
— Значит, настоящих Мининых подменили, — продолжил я. — Кто забирал документы из приюта?
— Руслан Нилович Минин, — ответила Виноградова. — Две недели назад.
— Спасибо, Любовь Фёдоровна, — поблагодарил я.
— А у этих твоих бастардов есть какие-то… особые приметы? — полюбопытствовала Виноградова, когда я уже хотел было завершить вызов.
— Да… Глаза багровым светиться начинают, когда они в ярость впадают, — начал перечислять я. — А, у одного еще восьмерка перевернутая на плече выжжена была.
В динамике повисло напряженное молчание. Призрачная дама сопела в трубку, словно забыла, что не нуждается в воздухе.
— Восьмерка, говоришь? — протянула после долгой паузы Виноградова. — Если это то, о чем я думаю, все плохо, мальчик. Очень плохо.
— Почему? — тут же поинтересовался я.
— Павел Филиппович, — послышался за спиной знакомый голос, и я обернулся.
Александр Морозов стоял в нескольких шагах от меня. И заметив, что я обратил на него внимание, он улыбнулся и направился в мою сторону.
— Спасибо, Любовь Фёдоровна. Я вам перезвоню, — быстро попрощался я, завершил вызов и убрал телефон в карман.
Глава кустодиев подошел ко мне:
— Павел Филиппович, у меня есть к вам пара вопросов. Найдется время для короткой беседы? — начал он.
Я кивнул:
— Конечно. Правда, великий мастер пригласил всех на обед…
— И пожалуй, опаздывать не стоит, — заметил мужчина.
В шатре были все гости. Я и Морозов вошли последними под пристальными взглядами присутствующих.
— Вас было всего четверо, — задумчиво протянул император, обращаясь к Филиппу Петровичу — И все же вы были готовы в таком составе требовать сатисфакции.
— Даже будь я последний в роду, то призвал бы к ответу тех, кто посмел усомниться в моем праве занимать свое место в Империи, — сухо сообщил князь.
— А вы? — неожиданно спросил у меня правитель. — Уверены, что не погибли бы, выступив в одиночку.
— Смерть — это только начало. Я бы возвращался ровно столько раз, сколько понадобилось, чтобы объяснить, что некроманта не стоит задевать.
За столом повисла мертвая тишина, которую разбавил звук упавшей на тарелку вилки. А потом раздался смех императора. За ним неуверенно захихикали люди, сидящие напротив моей семьи.
Не смеялись только трое. У бабушки на губах зазмеилась предвкушающая улыбка, от которой кто-то из Мининых закашлялся.
— За вас будет биться женщина.