Читать интересную книгу Мечты — сбываются! - Al1618

Есть еще и прелесть этого решения — в том, что природа положила барьер глубины погружения для тех, кто живет на поверхности, это порядка 15–20 метров. На эти глубины можно уходить отделываясь минимальной декомпрессией, даже в случае длительного пребывания. И туда же можно донырнуть с поверхности — не заботясь о сложной технике. В крайнем случае — и быстрый подъем с такой глубины не грозит немедленной смертью.

Но на этой глубине уже почти не слышно волнения, там — верхняя граница самых богатых областей и оттуда же можно нырять на следующие двадцать метров, добираясь до сокровищ которые в других случаях так и останутся нетронутыми. Да и человеку проще работать по горизонтали — три десятка ныряний в день, предел физических возможностей самого сильного ныряльщика, через три года такой работы человек — глубокий старик, если еще не умер, а большая часть времени приходится на спуск-подъем, да и отойти от камня-якоря далеко, не выйдет. А тут — даже если потерять колокол можно просто вынырнуть, вдохнуть и опустится назад.

Но хватит объяснять очевидное — дьявол, как известно, в деталях. Наше «жемчуголовное» судно получается тримараном — два корпуса между которыми закреплен «колокол» имеющий нулевую плавучесть. Корпус будем плести из циновок и пропитывать асфальтом, такой способ изготовления известен тут не одно тысячелетие и проблем не вызовет, можно и остальные корпуса сделать также, поскольку дерево тут под большим вопросом. При выходе в район центральный корпус отсоединяют и опускают на тросах вниз, раскрепляясь на якорях или медленно дрейфуя из «обработанных» областей в новые. Его можно также поставить на дно, закрепив якорями или экстренно поднять на борт — в случае шторма, например, задраив люки, полной герметизации не выйдет, но оно и хорошо — давление будет падать достаточно медленно, что и требуется. Асфальт и внутренняя деревянная обшивка обеспечат хорошую теплоизоляцию, и надо будет предусмотреть еще и медные листы, чтобы собирать конденсат.

Теперь — воздух, внизу будет плюс две атмосферы, или два кило на квадратный сантиметр, сделать тридцатиметровую отожженную медную трубу, чтобы ее можно было намотать на барабан — не проблема даже с каменным молотом. А вот дальше — в таком насосе не должно иметься движущихся деталей, чтобы нечему было сломаться. Саму трубу на случай поломки мы просто заведем в колокол снизу. Это хорошо — колокол, даже в случае поломки, не зальет мгновенно — трубу толщиной в палец на две атмосферы можно пальцем и заткнуть, не говоря уже о том, чтобы вбить чопик. Но на всякий случай — вдруг внизу проспят, на жизни не экономят, тем более что так не нужен клапан — хватит водяного затвора.

Вот его и используем для подачи воздуха — труба заполнена воздухом, если в нее залить пять литров воды — весь этот воздух выдавит в колокол, а ритмичность работы насоса обеспечит затвор. Имеем две емкости — большую, из нее вытекает вода струйкой в малую, а вот в малую, от середины и на дно, опущена наша трубка.

Пока уровень воды не достигнет верхней точки трубы ничего происходить не будет, а вот потом — вся вода уйдет вниз проталкивая перед собой воздух, пока сосуд не освободится, а верхний конец трубы не втянет новую порцию воздуха, после чего все начнется по новой. Остается только подливать воду в верхний резервуар, что при его достаточной емкости не слишком обременительно.

На сигнализацию оставим веревку, и удары по листу меди, опущенному в воду — тоже самое оно. Самой большой проблемой грозит стать вода, собираемый конденсат надо будет пускать в оборот и еще брать пресную воду в качестве балласта. Нет, пресная вода — не пить, а мыться, поскольку если не смыть вовремя соль могут быть проблемы с кожей. Из тех же соображений всем работающими придется бриться налысо…

Некоторое время думала, а не комплектовать ли бригады ловцов женскими экипажами, побрить их будет конечно… Но по всем остальным параметрам женщины действительно подходят лучше — от теплозащищённости, до выносливости и устойчивости психики… Ладно — пусть епископ сам решает.

На этом все плюсы в моей книжке закончились и начались ужасы — реальные и предполагаемые. Грибок и как с ним бороться, болезни — обычные и те, которых на поверхности не встретишь, отравления — и особые требования к материалу обшивки, пожары и затопления, опасности среды обитания. Регламенты работы и направления исследований. Все те вещи, которые «пишутся кровью» и от взгляда в это кровавое озеро накатывало искушение пойти и утопиться прямо сейчас.

Когда потом гребла к берегу, чтобы вернуться назад посуху, то от взгляда на вышедшие меня провожать фигурки на душе становилось тоскливо — будто бросила слепых котят в воду, пусть барахтаются — может выплывут…

Хотя… а есть ли другой путь научиться плавать самому?

Бусина черная

Сегодня у нас на девятый час (15–00) манна небесная. Да-да та самая, что служила пищей народу Израилеву сорок лет во время хождения по пустыне. И упала она как и положено с неба. Тактик, гад, опять все проворонил. Правда, тут его вины как раз и нет — степень опасности он оценил верно, как крайне низкую, и предупредил, честно говоря, вовремя. Но вот некоторые совсем разнежились, причем до такой степени, что когда увидели сплошной шевелящийся ковер в двух шагах от собственного гнездышка… такого урона достоинству моей высокоразвитой цивилизации наверно еще не наносилось.

Но представителю «цивилизации» было не до падения его достоинства в чьих бы то ни было глазах — он пытался забраться под циновку аборигена в поисках спасения. Причем «под циновку» в буквальном смысле, я действительно умудрилась, пища от ужаса, залезть ПОД циновку НА которой он спал, и кстати — натурально проспал сегодняшнюю «заутренею» молитву, я видимо ему за это была в качестве наказания.

Назарий от такой побудки шарахнулся в угол, я следом за ним где ни настигнув повисла на шее. Он разумеется, попробовал меня оторвать, но не тут то было — вцепилась в милотью как клещ, всеми четырьмя лапами, и было с чего — первые отряды уже маршировали по полу в нашу сторону. Тут-то он видимо проснулся и врубился в ситуацию, потому как вместо попыток отодрать меня от себя просто погладил по голове и сказал.

— Глупышка, это же просто акриды.

— Да? Честно-честно?

— Честно-честно.

— А есть их можно?

И нечего надо мной смеяться, лучший способ преодолеть свой страх — это его съесть!

Так что сегодня у нас на обед манна небесная, а я-то все ломала голову — ну чем можно прокормить в пустыне такую ораву народу? Откуда взять нужные для этого тонны биомассы, да еще не нанеся урона всем вокруг, а тут такое решение — чуть изменить пути миграции этой напасти и вот вам «манна небесная», причем — еще и избавление ближней и дальней округи от этого бедствия.

Назарий на мое очередное «прочтение» святого писания, понятно только крестился и молился об укреплении в вере, а потом — задумчиво заявил, что вроде у евреев саранча действительно считается пищей кошерной… и «оставить собранную манну» на следующий день действительно не получится — или разбежится, или передохнет, а готовая — прогоркнет.

Ладно, оставим этот момент более сведущим, но то что сегодня мы наследуем Иоанна Крестителя, надеюсь, возражений ни у кого не вызывает? Странно, а у меня их есть, указано что пищей ему служили акриды и дикий мед, не находите что сочетание несколько странное? Дело в том, что в греческом языке есть похожее по звучанию слово «еккриды» то есть лепешки, приготовленные на меду и масле. И туже манну в библии тоже по вкусу сравнивают с еккридами…

Вот и разберись — кто там что ел, то ли лепешки на меду, то ли саранчу жаренную в масле. Последнее мне кажется все же более вероятно — включая климат, так сказать. Да и вкус — замечательный, вот мы и хрустели лакомством и, несмотря на радость для желудка, смурнея просто на глазах. Несколько обиженная такой реакцией на свою готовку пристала к Назарию требуя объяснить «что не так».

Оказалось, что он не первый раз вкушает (саранча появляется до семи раз в год) это блюдо, и каждый раз вспоминает, как он ее попробовал впервые…

В общем-то, простая солдатская история, как спешили на выручку да припозднились, враг уже вовсю хозяйничал за стенами и в домах, а все колодцы в округе были отравлены, и не было ни сил выбить врага со стен, ни уйти, но пришлось все равно уходить. И как шли потом войска неизвестно куда, оставляя за собой павших животных, а потом и людей. Потому как солнце безжалостно, а воды просто не было, все колодцы на пути вычерпывались досуха и возле каждого из них оставались десятки обессиливших или просто разуверившихся в расчете на то, что вода в колодце появится раньше, чем смерть. Из них не вернулся потом ни один человек. Как делились последним глотком и убивали за него же. А потом, наконец, добрались до колодца, который не смогли выпить, несмотря на жажду, не из-за его полноводности, а потому что просто мало осталось…