Читать интересную книгу Игра с джокером (Богомол - 3) - Алексей Биргер

Я заглядываю в конвертик... Батюшки! Там паспорт лежит. Открываю Васильича паспорт, все точно.

- Я должен был вам сразу сказать, что паспорт у меня, как только услышал от вас, что этим паспортом милиция интересуется, - говорит Букин. Но, вот, испугался. Как вы мне рассказали, что этот паспорт в Москве всплывал, где с его помощью мошеннические сделки крутили, так меня словно обухом по голове шандарахнуло! Ведь паспорт, вроде, все эти две недели и даже побольше у меня находился - как потом докажешь, что он без моего ведома в Москву прогулялся, и больше того, что я представления не имею, в какой момент он мог отсутствовать! Вы уж простите меня... Если можно, сделайте вид, будто вы этот паспорт в квартире наконец нашли, в какой-нибудь незаметной щели, куда он завалился. Если никак этого сделать нельзя - я, конечно, буду сотрудничать с милицией, чтобы помочь найти, кто этим паспортом злоупотребил.

- Надо же! - говорю я. - А у вас самого никаких догадок нет?

- Мне сложно сообразить, - отвечает. - Первое время паспорт в заводском сейфе находился, я только потом его домой забрал. Все-таки, думаю, документ важный, неровен час... Эх, если бы я с самого начала его дома держал!

Вижу - уже и не заикается, что паспорт два дня у Шипова находился, который с ним в Самару ездил. Все на заводских грешит. Значит, с Шиповым разговор у него состоялся, и разговор серьезный, запугал его Шипов. Теперь Букину важно глаза мне замазать, чтобы я напрочь забыл о том, что у него насчет Шипова вырвалось, и чтобы перед милицией поддерживал его версию насчет того, что паспорт наверняка "одалживали" из заводского сейфа.

- И ни на кого у вас подозрений нет? - спрашиваю.

- Я вот думал все эти сутки, кто ещё мог сейфом пользоваться, кроме меня. Вообще-то, у нас на заводе народ надежный. Ну, бухгалтер, юрист, кадровичка имеют доступ. Однако ключей всего два, мой и запасной, на всякий случай. Запасной всегда хранился на пункте охраны.

- Значит, охрана у завода есть?

- А как же! Правда, одно название, что охрана. Два сменщика, и оба не тянут, по большому счету. Я поэтому и хотел вашего друга взять. Все-таки, бывший военный, не прозявил бы все на свете, в отличие от наших недоумков. А то, может, и других бы привлек, товарищей своих из отставников. Навел бы порядок.

- То есть, - спрашиваю, - воруют сейчас по черному?

- Еще как! - жалобится Букин. - Вроде, все по мелочи тащат, а из этих мелочей такие суммы складываются, что хоть завод закрывай. Надо ж было этому конец положить!

- И вы договорились, чтобы Васильич пока никому не болтал, даже близким?

- Ну да! Чтобы для воров это неожиданностью оказалось. А паспорт я так долго держал, потому что взялся исхлопотать ему разрешение на огнестрельное оружие, и предложил, пусть Шипов по всем инстанциям бегает, чтобы вашего друга попусту от дела не отрывать! Шипов у меня мужик обязательный.

Вот так! Как Шипова помянул поневоле - так сразу намекает, что его-то, мол, подозревать не надо, что он мужик порядочный. А насчет разрешения на оружия - я, выходит, в точности догадался.

- Выходит, - спрашиваю, - паспорт мог кто угодно взять?

- Трудно сказать, - с сомнением этаким отвечает Букин. - По идее, охранники могут дать ключ только тем трем людям, которых я назвал, если меня на заводе нет, а мой личный сейф открыть надо. Однако, пока они там дремлют на посту, кто угодно мог ключом воспользоваться, чтобы позаимствовать паспорт на несколько дней. Кто-нибудь, скажем, подслушавший мой разговор с кадровичкой, что по этому паспорту надо нового человека на работу оформлять.

- То есть, - говорю, - в любом случае того, кто взял паспорт, надо среди заводских искать?

- Выходит, так, - кивает Букин, - как это ни неприятно.

- Но милиция-то об этом знать должна!

- Вот вы ей и поведайте, - говорит Букин. - Можете и на меня сослаться, только чтоб напрямую меня в это дело не впутывали.

- Боитесь, что ль, чего? - удивляюсь.

- Боюсь! - честно отвечает он. - Я помогу милиции разоблачить тех, кто паспорт выкрадывал, чтобы в темных делах использовать, а мне потом дом подпалят! Ведь этот воровской сброд - он весь оголтелый. И без всяких что ни на есть тормозов.

- Понимаю, - говорю я. - То есть, для милиции можно на вас сослаться, но сказать, что вы открыто показания давать не желаете, хотя помочь всегда готовы?

- Вот именно! Я рад, что вы все правильно поняли, - и наливает по рюмке себе и мне. - Давайте, - говорит, - перекусим.

Что ж, перекусываем. И колбаской хорошей зажевываем, и ветчинкой - все у этого гада имеется. А рассказал он мне много, намного больше, чем сам воображает. Ведь надо совсем слепым, глухим и слабоумным быть, чтобы не разглядеть, что за его историей скрывается, верно?

Тут ведь вот какое рассуждение получается. Когда Букину надо, охрана у него имеется первоклассная. Так почему он не мог этих своих громил "профсоюзных" попросить и на заводе дежурить, если ему все это постоянное разворовывание как кость поперек горла стоит? Даже если б им платить побольше пришлось, все равно выгодней получалось бы, чем каждый день убытки терпеть, разве не так? Ан нет, он к ним не обращается, а Васильича на помощь зовет. Вот и делайте свои выводы.

Ну, и все остальное - вполне очевидное, по-моему, как Букин ни пытается замаскировать.

А он себя по лбу хлопает и вскрикивает:

- Да, чуть не забыл!

И достает ещё один конвертик, протягивает мне.

- Что это? - спрашиваю.

- Три тысячи. Ваша зарплата за первый месяц.

Ох, не хотелось мне эти деньги брать, но не взять - это себя разоблачить и всю игру порушить. Поэтому я говорю только:

- Что-то рано вы меня вознаграждаете. Только вчера контракт заключили...

- И уже наш контракт работать начал! - весело отвечает он. - Так что берите, не стесняйтесь, это ваше по праву.

Ну, убираю я деньги в карман, где паспорт уже лежит, допиваю, дожевываю, и Шипов меня домой везет. Как приехали, я сразу в милицию звоню и спрашиваю майора Наумкина.

- Да? - отзывается он. - Это вы, Михаил Григорьич? Что там у вас?

- Паспорт нашелся, - отвечаю.

- Да ну? Где и как?

И я выдаю ему директорскую версию слово в слово, ничего от себя не добавляю, а повторяю все услышанное, вплоть до того, что Букин боится напрямую с милицией сотрудничать, чтобы ему дом не подпалили.

- А что? Вполне могут и подпалить, - говорит майор. - У нас ведь поджог - один из самых частых методов сведения счетов. Или когда надо следы схоронить... Вы никуда выходить не собираетесь? Я к вам человека за паспортом пришлю.

- Я сижу и не двигаюсь, - отвечаю. - Вот-вот Максимка приедет, так мне его дожидаться надо.

- Максимка?.. Ах, да, сын Анастасии Петровны! Минут через пятнадцать к вам заедут.

- Хорошо, жду.

Милиционер даже быстрее, чем через пятнадцать минут, приехал. Я ему паспорт отдал, он умчался, а я отдохнуть прилег. Все время отдыхать тянуло, как никогда раньше. Ну, и дни суматошные и напряженные, и выпивать приходилось как давно не выпивал, каждый день, получается, грамм по двести через себя пропускал, в общей сумме, а то и поболее. Лежу, подремываю, продумываю, что мне дальше делать.

Очень меня эта пуговица волнует. Ведь чую, что верный след взял. Но как по нему пройти? Это товарищу полковнику сообщить надобно, он разберется. И ещё надо придумать, как заводскую публику прощупать. Мне самому напрямую туда соваться нельзя, Букин сразу узнает, и очень будет удивляться, что я там такое творю. Да и товарищу полковнику я обещал от резких действий пока воздержаться.

Кое-какие мысли у меня созрели, но додумать я их не успел, потому что Максимка приехал. Входит, подтянутый такой, молодцеватый, и форма на нем отменно сидит, вот только лицо осунувшееся.

- Здравствуйте, дядя Миша! - говорит, ставя чемоданчик. - Вот, прилетел как мог быстро.

- Здравствуй, орел! - отвечаю. И обнимаемся мы с ним.

Сел он чаю с дороги выпить, а я ему в двух словах рассказываю, что и как. Он слушает, совсем бледнеет.

- Найду, - говорит, - сволочей - убью!

- Их без тебя найдут, это я тебе гарантирую, - говорю я. - Твое дело мать и сестру поддержать, чтоб они на тебя опереться могли. Если ты в разборки влезешь и голову сложишь или, хуже того, сядешь за убийство, у них вообще никого не останется... Да, кстати. Вот тут мне деньги передали, которые Васильич получить не успел, так ты ими распорядись. Как раз должно на похороны хватить, - и отдаю ему букинские три тысячи.

- Дядя Миша, не валяйте дурака! - говорит. - Это ведь, небось, ваши деньги, которые вы невесть сколько времени копили.

- Не мои, на чем хочешь поклянусь, - успокаиваю я его. - Так что расходуй их спокойно, по своему разумению.

Он поглядел на меня недоверчиво, но деньги взял.

- Вы ж ещё побудете здесь? - спрашивает.

- Надо мне домой съездить, - отвечаю. - Уже несколько дней не был, все здесь сидел, тебя ждал и нужными делами занимался. Устал уже.

- Ну, ещё хоть немного побудьте.

- Мы вот как сделаем, - говорю. - Я сегодня к вечеру уеду, а завтра к вечеру вернусь. Ведь послезавтра похороны, вот и помогу тебе.