Старший стюард был уведомлен о том, чтобы за капитанским столом было сервировано дополнительное место. Он, как всегда, скрупулезно проверил список пассажиров, которые удостоились чести обедать в этот вечер с капитаном Ридом.
Мисс Флири и ее мать сидели за столом рядом. Мистер Флири не сопровождал в путешествии жену и дочь. Он был президентом крупнейшей компании по производству олова в Америке и, как справедливо заметил старший стюард, был не просто миллионером, а мультимиллионером, что делало позиции женской половины его семьи весьма прочными.
Мисс Флири застенчиво, одними глазами, улыбнулась Кристине. Ее мать, хотя и была несколько шокирована самоуверенностью столь молодой девушки, которую к тому же не сопровождала компаньонка, тем не менее решила, что пребывание за капитанским столом не требует других доказательств социальной приемлемости, и доброжелательно спросила, как ей понравилась Европа и какие достопримечательности она видела.
Кристина ответила с едва заметным северным акцентом, что Англия – ее дом, и капитан Рид с облегчением вздохнул: ее поведение было безупречным. Огромное множество ножей и вилок могло бы сбить с толку любого, кто к ним не привык. Сидя за столом, капитан Рид ругал себя за то, что не догадался преподать ей урок по использованию приборов. Но вскоре выяснилось, что волновался он напрасно: Кристина ела лишь немножко медленнее, чем другие гости, манеры ее были безупречны.
У капитана Рида учащенно забилось сердце, когда миссис Флири спросила, где ее дом, на что Кристина ответила, что хотя это весьма интересный дом, вряд ли миссис Флири могла слышать о нем.
– Вы слишком скромны, мисс Хаворт, – упрекнула ее миссис Флири. – Или вы не хотите раскрыть свое местожительство из опасения, что туда нахлынут туристы? Я знаю, что к большим домам в Англии приезжает поток любителей достопримечательностей, и это создает множество неудобств их владельцам.
Кристина ответила, что ее прежнее местожительство подвергалось нашествию многих визитеров, и капитан Рид поспешил перевести беседу в более безопасное русло, обратив внимание Кристины на молодого человека слева от него, который откровенно восхищался ею.
Молодой граф Клер был очарован и загипнотизирован. Уклончивые ответы на вопросы миссис Флири и явная обеспокоенность капитана служили подтверждением тому, что мисс Хаворт путешествовала под писательским псевдонимом. Если бы она была дочерью какого-нибудь английского аристократа, он наверняка встретил бы ее на каком-нибудь балу или приеме. К тому же она вряд ли «мисс» – деталь, которую американка миссис Флири не заметила. Нет, мисс Хаворт была не из Англии. Смуглая кожа и облако черных волос говорили о том, что она либо испанка, либо итальянка.
– Это ваше первое путешествие в Америку, мисс Хаворт? – Граф сделал упор на ее имени и попытался встретиться с ней взглядом. Это не произвело особенного впечатления на мисс Хаворт.
Она бегло улыбнулась, пробормотала «да» и перенесла внимание на капитана Рида и мистера Хэмфри Гувера, обсуждавших достоинства бесценных скаковых лошадей последнего, путешествующих в специально сооруженных конюшнях в средней части судна.
Граф Маркус Клер не привык к тому, чтобы от него так быстро отмахивались, когда он задается целью очаровать. Его густые темные волосы и черные ресницы обычно оказывали ошеломляющий эффект на молодых девушек, которых он пожелал одарить расчетливо долгим взглядом. Мужчина, который может едва ли не половину Южной Англии назвать своей собственностью, имеет право видеть признаки обожания, если проявляет к кому-то интерес. Мисс Хаворт не проявила к нему ни малейшего интереса. Похоже, ее больше увлекли анекдоты Хэмфри Гувера о лошадях. Капитан Рид, увидев впечатление, которое произвела Кристина на одного из самых богатых холостяков в Европе, откинулся назад и удовлетворенно закурил сигару. Старик Гувер продолжал с упоением говорить, в то время как головы всех мужчин в салоне повернулись в сторону Кристины.
Молодые бизнесмены, которые еще час назад развлекались тем, что пили виски, расправили плечи, и в их глазах засветилась готовность к борьбе. Через полчаса обед закончится, в танцевальном зале заиграет оркестр, и начнется отчаянная конкуренция за право потанцевать с Кристиной. Капитан почувствовал накал в салоне, некое возбуждение, которого не было ранее.
– А ты говорил, что на борту нет талантов, – сказал молодой Уэлсли Уоллес, сын детройтского торговца и филантропа, обращаясь к своему соседу. – Уж не знаю, куда смотрели твои глаза.
– Но я наблюдал за всеми, кто поднимался на борт, Уэлсли! Клянусь Богом! Была только одна со скобкой на зубах, другая с лошадиным лицом и еще та, что сидит сейчас за капитанским столом. Всем остальным было за сорок.
– Но ей нет сорока! – твердо сказал Уэлсли Уоллес, глядя, как вздымается и опадает грудь Кристины под легким шифоном.
– Только у тебя очень мало шансов, – сказал его английский приятель Мэтью Чарльз. – Тот джентльмен с усами и ошалелыми глазами – это Клер. Граф Клер.
– Ну и что? Да у моего отца денег, наверное, вдвое больше, чем у английского графа. Половина из них становятся банкротами из-за налога на наследство. Вон смотри, она улыбнулась мне! Не видишь? Она определенно улыбнулась мне!
– Беда ваша, американцы, заключается в том, что вы слишком уж оптимисты, – сказал Мэтью Чарльз.
– Вы тоже, – небрежно возразил Уэлсли. – На борту корабля только одна достойная дама. Подожди, когда заиграет оркестр. Я покажу тебе превосходство американского мужчины.
– Я слышала, что некий султан путешествует на «Лузитании», – сказала миссис Элвин Рейнштадт своему мужу.
– Может, оно и так, только он не видит того, что вижу я, – ответил муж, и миссис Рейнштадт не в первый раз пожелала, чтобы у Элвина было побольше культуры.
Граф Клер тихонько спросил, может ли он проводить мисс Хаворт в танцевальный зал, поскольку она была без провожатого. Еле заметное движение бровью Калеба Рида подсказало Кристине, что ей следует принять это предложение, и она сделала это грациозно, хотя и сдержанно. Она считала себя безмерно счастливой, когда в нее влюбился Девлин. Заявил о том, что влюбился, мысленно поправила она себя. Теперь пусть лорды, миллионеры и стальные магнаты считают, что им повезло, если она, Кристина Хаворт из ливерпульских доков, удостоит их хотя бы каплей внимания.
Когда Кристина шла из обеденного салона в танцевальный зал, у нее возникло удивительное ощущение deja vu 3. На мгновение ей показалось, что она снова маленькая девочка и осматривает великолепный интерьер недавно построенной «Мавритании». Было то же ощущение головокружительной роскоши. Драпировки из нежно-голубого бархата, дорогие ковры, сияющие канделябры, позолоченная резьба буквально повсюду. Только тогда она была босоногой девчонкой, а сейчас одета в шифон и тафту, а ее рука покоится на руке графа.