Вот почему так важно иметь напарника, которому доверяешь, как самому себе. Вооруженный охотник чувствует свое превосходство, но утратив его, он становится беззащитным. Каждый день полевые агенты то становятся охотниками, преследующими бегущую от них добычу, то сами превращаются в жертву, объект безжалостной охоты. Напарник — твой тыл и твой последний рубеж обороны. В случае опасности он должен без лишних разговоров прикрыть тебя, а если случиться самое страшное — без лишних нравственных мучений исполнить твою последнюю просьбу. Менять напарника перед выходом на дежурство — плохая примета. Поэтому существует неписаное правило — график дежурств незыблем как библия. Но правило не лишено исключений. В этом случае назначение напарника происходит с согласия заинтересованного полевого агента. Он может вообще отказаться от выхода на дежурство и руководство безоговорочно выставит патруль из резерва. Право отказа неоспоримо, но не абсолютно. Если тебе прикажут, ты подчинишься. Приказ — закон, неисполнение его — преступление.
Виталий шёл к лифту, когда его окликнули. Шеф отдела, встав на пороге своего кабинета, приглашающе махнул ему рукой. Виталий направился к нему.
— Такое дело, Витя. Сегодня пойдёшь с парнем из резерва.
— Зачем? У меня есть напарник.
— Затем. Напарника с этой минуты у тебя нет.
— А что с Генрихом?
— У него нервный срыв. Отправили в медицинский центр.
— Да я только что с ним говорил в раздевалке.
— Из раздевалки его и увезли. Упал и потерял сознание. После того, как чуть не придушил Риверу.
— Я бы не сказал, что он был болен. Пять минут назад он выглядел очень здоровым.
— Здесь всякое бывает. Работа тяжёлая, люди не выдерживают…
— Ладно, проехали. Переставь меня в дневной патруль и я пойду с твоим парнем из резерва. Зачем ставить новичка в ночь?
— Я не говорил, что он новичок. Хотя, ты прав, в ночном патруле он новичок. Поэтому я и хочу, чтобы он пошёл с тобой.
— Я отвечу — «нет».
— Твоё право. Но там, — шеф указал подбородком вверх, — очень хорошо относятся к этому новичку. И там хотят, чтобы в первое ночное дежурство он пошёл с опытным наставником. Парню надо дать шанс, у него хорошие задатки.
— Значит, это хочешь не ты, а большие боссы наверху. У парня хорошие перспективы. Знаешь, мне это не нравится.
— Мне тоже, но, похоже, у нас нет выбора.
— Ладно… Показывай своего протеже…
Новичок был невысок ростом и широк в плечах. Круглое лицо и серые вдумчивые глаза. Короткая причёска. Смотрит твердо, взгляд не отводит. Не просто смотрит, а оценивает. Твой рост, твои движения. Как ты стоишь, как поворачиваешься, как двигаются твои губы, когда ты говоришь, как ты улыбаешься, как почёсываешь кончик носа, как оглядываешься на оклик проходящего за твоей спиной товарища… Если всмотреться в его глаза, можно увидеть движение его мыслей. Он просто вбирает в себя окружающий мир, обрабатывает его и вплавляет в новообразованное бытие себя.
На секунду Виталий утратил чувство реальности, словно провалился в мгновенно наступивший сон. Очнувшись, он услышал: — .вет, и увидел протянутую руку. Согнав остатки наваждения, он пожал руку новому напарнику и спросил:
— Извини, не расслышал, как тебя зовут?
— Питер. Питер… О’Тул.
Виталий посмотрел на шефа.
Шеф пожал плечами. Новичок смущённо улыбнулся и сказал:
— Мои родители обожают старое кино. А так как наша фамилия О’Тул, то они и решили назвать меня в честь актёра.
Виталий наклонился к шефу, полуобнял его за плечи и отвёл в сторонку.
— Шеф, — сказал Виталий задушевным шепотком, — он прошёл ментоскопирование?
— В обязательном порядке, — так же полушёпотом ответил шеф. — По настоящему его зовут Олаф. Но он действительно О’Тул.
— Черт, шеф, только клоуна мне не хватало. Это как в дешёвой комедии, Питер О’Тул. И эта байка про родителей.
— Виталий, О’Тулы очень уважаемые люди. Его отец Председатель Совета Н.
— Вы уверены, шеф? Они на самом деле существуют?
— Заткнись, Витя. У этого парня умственный коэффициент зашкаливает. Он вундеркинд. В центре на него чуть-ли не молятся. Лучший глобальный аналитик. Гипнотизёр, прорицатель и ещё черт знает кто. А ему захотелось поработать на улицах. Для более полного уяснения сложившейся обстановки. Наверху не решились ему отказать. Но захотели подстраховаться. Парня мариновали на дневных дежурствах, пока он не потребовал участия в полноценном патруле. Понятно? Для сохранности ценного сотрудника им был нужен лучший оперативник. Это ты. Был Генрих, но он в больнице. За этого… головастика ты отвечаешь собственной… карьерой. О твоей жизни и твоей голове я уже не вспоминаю. Поэтому ближайшие три часа он будет тебе надоедать, а ты будешь его терпеть, будешь вытирать ему сопли, будешь следить, чтобы мальчик не запачкался и не промочил ноги… Будешь, Витя… Маршрут у вас обычный. Не отклоняйся от него. Помни, ты за него отвечаешь. В героя не играй, если что-то пойдёт не так, сразу вызывай поддержку. Задача ясна?
— Может мне сразу застрелиться? Таскать за собой любимчика больших боссов, надежду Федерации. Или устроим ему спектакль? Сымитируем нападение мапменов, постреляем холостыми, повзрываем взрывпакеты, позволим ему погеройствовать, вызовем подкрепление и отправим назад к большим боссам.
Шеф энергично рубанул себя большим пальцем по горлу и сделал страшные глаза.
— Понял, — сказал Виталий, — не пройдёт…
— И помни, — уточнил шеф вдогонку, — его зовут Питер…
— Почему Питер, а не Олаф? — спросил Виталий О'Тула в гравилёте. Чем плох Олаф?
— Папа помешан на наших предках. Он аристократ в каком-то там колене. Олаф был основателем рода. Норвежский викинг, отхвативший кусок побережья в Британии. Владел он им до тех пор, пока оскорбленные англичане не сбросили его отряд в море. Гордые викинги бежали, побросав добычу и похищенных женщин. Он и его воины решили основать новые династии и для этого совершили набег на английское поселение. Правда, его потомки здорово подкорректировали семейную хронику. С тех пор всем юным О’Тулам мужского пола рассказывают о замке и землях, отобранных у нас англичанами.
— Не нравятся семейные истории?
— В них много лжи. А Питер тоже имя. Не лучше и не хуже Олафа.
Пилот посадил гравилёт посреди пустой улицы.
— Значит, так, Олаф, — Виталий схватил О’Тула за лямку ранца и притянул к себе. — Слушай внимательно, повторять не буду. Я иду первым, ты за мной, слева, в двух шагах сзади. Излучатель без предохранителя, не нажми со страху на гашетку. По умолчанию — стреляет парализующими зарядами. Переключатель режима стрельбы вниз — на поражение. Дальше. Если я говорю — стой, стоишь, если говорю — ложись, мордой в землю без промедления, если ползти на карачках — ползёшь. Оденешь шлем, не снимать, пусть даже утонешь в собственной блевотине. Запомни — бронекостюм от мапмена, готового к слиянию, не спасает. Он просочится сквозь броню как туман. Коллоид. Это смерть. Бежать не стоит. Стрелять тоже. Либо стреляешь раньше, либо… как поступать после, решать тебе. Но знай, это неизлечимо. Поэтому если попросишь, я тебя пристрелю, если нет — я пойму. Но ты не жилец. Заберут научники, будешь у них подопытной крысой. В конце — все равно смерть. Если не повезёт мне, тебе придётся пристрелить меня. Не сможешь, я это сделаю сам. Попытаешься остановить — убью. Все понял?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});