Прорицательница поведала мне еще кое-что. Скитальцы Фило и Анна являлись в действительности прожженными крэкерами, да не обычными любителями, а настоящими матерыми профессионалами. Моя соседка по камере полагала, что за дублями лицемеров скрывалась одна одиозная парочка, известная в Ауте под псевдонимами Тантал и Пиранья. Тантал и Пиранья принадлежали к своеобразной крэкерской элите и мало того — именно их одно время подозревали во взломе засекреченных каналов симулайфа. Правда, сами крэкеры публично от этого отреклись. Признаваться в такой авантюре значило добровольно сунуть голову в петлю — «Терра» объявила вознаграждение в миллион евро тому, кто предоставит ей исчерпывающую информацию о злоумышленниках. Однако те до сих пор разгуливали на свободе. Всемирная слава ловкачей, утеревших нос могущественной корпорации, крэкеров не прельщала — не те времена, чтобы безнаказанно афишировать в Ауте собственные преступления.
Тантал и Пиранья ставили перед собой цели, радикально отличные от целей собратьев-крэкеров. Неизвестно, честным ли путем Фило выбился в диктаторы, но по крайней мере в открытой одержимости Величием он замечен не был. По-видимому, Тантал и рвался к власти только затем, чтобы крепко обосноваться в Терра Нубладо и начать проворачивать свои подпольные делишки, не имеющие ничего общего с идущим в симулайфе игровым процессом. Пиранья все это время «плавала» у Тантала под боком, в целях конспирации также зарабатывая себе честное имя и всенародную любовь.
Пользуясь терминологией Проповедника, Фило и Анна исповедовали не имеющую пока аналогов форму одержимости; можно даже сказать, одержимость более высокого уровня. Существуя в полной гармонии с Балансом, крэкеры-профессионалы умудрялись так искусно бесчинствовать в симулайфе, что и волки были сыты, и овцы целы. Тантала и Пиранью не интересовали ни сверхвозможности, ни совершенное боевое мастерство, ни прочие забавы крэкеров-любителей. Вся одержимость Фило и Анны была направлена на зарабатывание денег, причем не тех «игрушечных» монет, что звенели в кошельках скитальцев Терра Нубладо. Строители башни Забвения получали от околпаченных ими игроков, в ряды коих угодил даже я, вполне реальные деньги. И неплохие деньги: «Эребус-Буцефал» — модная модель автомобиля в нынешнем, тридцать третьем году, — на цену которого мне рекомендовали ориентироваться при сборе выкупа, стоил порядка пятидесяти тысяч евро. С прорицательницы требовали меньше — тридцать тысяч, — но и это была приличная сумма.
Наверняка мы с Кассандрой являлись не первыми узниками ушлых крэкеров, и раз нам предлагалось выплатить именно столько, значит, предыдущие заложники отдавали за свои драгоценные дубли не меньшие суммы. Затем и устраивал Фило ежедневные пиры, затем и демонстрировал широту души, чтобы привлекать к себе во дворец будущих пленников башни Забвения. Скитальцы, которые слетались в фуэрте Транквило как пчелы на мед и не угодили в цепкие лапы Тантала, рассказывали о нем только хорошее, чем способствовали укреплению авторитета местного повелителя. Судьба тех неудачников, кто раскошелился или потерял свой дубль, представляла загадку. Но каких-либо скандалов по этому поводу пока не случалось. Вероятно, Тантал нашел способ оградить себя и Пиранью от мести оскорбленных игроков, как здесь, так и за пределами Аута. Для того, кто сумел создать внутри симулайфа невидимую и неприступную Бастилию, обезопасить свою шкуру было уже не так сложно.
Мне дали на раздумье ровно сутки реального времени. За пределами Аута эти сутки абсолютно ничего не решали. Даже свершись чудо и выйди я из комы, у меня не было ни денег, ни элементарных физических сил на их поиски — четверть века без движения не шутка.
Зато за минувшие часы многое изменилось здесь, в секретной локации симулайфа. Благодаря Кассандре я мог теперь общаться с вымогателями без толкового словаря современных технических терминов. Окутывающий башню Забвения туман уже не казался мне таким непроглядным. Я знал, что скрывается за ним, и это вселяло уверенность. И хоть душу мне продолжало будоражить смятение, с этого момента будущее виделось мне в ином, более оптимистическом свете. Даже из проблематичного положения, в котором я очутился.
Я ждал появления Фило, и мне было о чем с ним потолковать. Пусть спишет мое прежнее идиотское поведение на нервный срыв — наш новый разговор будет спокойным, а станет ли он конструктивным, зависело от диктатора. Конечно, все мои доводы не имели пока реальных подтверждений, однако я рассчитывал, что, если Тантал дорожит своей шкурой, он сам раздобудет их. Наверняка с его талантами окажется несложно отыскать в Ауте информацию о подключенном к симулайфу коматознике и его связях с «Терра». Но устрашит ли вымогателя то, что у него в заложниках оказался игрок, работающий под «крышей» мощной корпорации? Ведь Фило уже признавался, что подозревает «Терра» в содействии мне. И раз крэкера не остановили такие подозрения, значит, ему было что противопоставить даже отцам-основателям Терра Нубладо.
Разумеется, я не намеревался покидать башню Забвения без своей «сокамерницы». На свободу выходим я и Кассандра — таковы были мои условия, и никакого торга. Благородство Танталу зачтется, уничтожение наших дублей станет для него непростительной ошибкой. Мне предстояло быть достаточно убедительным, чтобы Фило уверовал в это. И все-таки здравым умом я осознавал, что даже если на крэкера подействуют мои аргументы, наш плен все равно закончится плачевно. Причина проста: пока «Терра» не подняла шумиху, лучше заранее избавиться от компрометирующих улик, пускай и надежно упрятанных.
Я долго собирался с мыслями и духом перед предстоящей «битвой авторитетов», только все мои старания оказались напрасными, поскольку внезапно вновь случилось то, что уже не раз портило мне загробную жизнь — очередной провал в памяти, будь он неладен. Предсказывать эту неприятность заранее было столь же сложно, как эпилептику — свои приступы. Из-за нее я так и не дождался Фило, но самое обидное — мне не удалось задать Кассандре многие волнующие меня вопросы.
Хотелось бы знать, как истолковала бы всезнающая прорицательница мои провалы в памяти. Но она непременно нашла бы им разумное объяснение, в этом я не сомневался.
Провал настиг меня вероломно, как и в тот памятный день, когда я вознамерился уйти в самовольную отставку. Снова приступ амнезии разразился во время бодрствования, и снова в присутствии прекрасной дамы. Не успел я удивиться, отчего это я кувыркнулся со стула, как в следующий миг обнаружил, что упал не на пол, а на мягкую траву. Откуда под ногами вдруг взялась трава, я уже удивляться не стал — в башне Забвения чудеса были в порядке вещей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});